желая добрых снов.
Как только дверь закрылась, она сразу же помчалась к рабочему столу, доставая из «секретного» кармана одной, давно забытой кофты, маленький ключ. Вставляя его в ящик и медленно открывая, Сахароза взяла оттуда тетрадь, похожую на дневник и положила на стол, непосредственно сев на стул. Взяв ручку, она открыла свободный, чистый лист, принимаясь писать:
Сегодня я совершила большой подвиг! Ну… лично для меня. Пока мы занимались химией, я решила, что сейчас будет самым оптимальным решением, и позвала Альбедо справлять новый год вместе. Мне стало жутко неловко, когда я это сказала, ведь, больше всего я боялась отказа, но, это было очень шокирующе, он так легко согласился! Хотя сначала добавил, что отмечал всегда один, и то, как-то по-обычному, будто просто день. Конечно, я хотела не только побыть с ним в эту ночь, вдвоём, но и исправить его вечное одиночество в такой прекрасный праздник! Может… я смогу спустя столько лет сказать ему…
Не дописав, она непроизвольно начинала наклонять голову вниз, а глаза так предательски закрывались. Смирившись, Сахароза закрыла дневник и положила в ящик, конечно, закрыв его и убрав чёрный ключ, в так называемый, «секретный» карман.
Перед тем как лечь, она выключила все источники света и села на кровать рядом с окном, положив на подоконник руки, она наблюдала очень заманчивую картину: Альбедо в своей комнате занавесил шторы, но они были слишком прозрачные, благодаря этому, она увидела его рядом со столом, он… снимал халат и вешал на стул, после расстегнул рубашку, и… оказался без верхней одежды… янтарные очи распахнулись от увиденного! Как же хотелось смущенно отвести взгляд, но никак не получалось! Это же самое настоящее подглядывание! Но, какое же эстетичное у него было тело, хоть и из-за штор не так хорошо видно, но всё же разглядеть вполне удалось: идеальное телосложение, до боли красивые сильные руки, плечи которые были в хорошей форме, выпирающие ключицы и… у него был подтянутый торс, из-за его худощавости было отчетливо видно рельеф мышц, хоть она и смогла лишь глазком увидеть, но, этого было достаточно. От такого «пейзажа» Сахароза не выдержала и повалилась на кровать, когда он начал снимать нижнюю часть одежды. Щёки просто пылали огнём, схожая на самую настоящую магму, а внутри было словно извержение вулкана, чувствуя сильный жар и невыносимое смущение!
— О. Боже. Мой, — вслух говорила она, пытаясь всеми силами забыть увиденное, но никак не могла отрицать эту неописуемую красоту!
* * *
На следующий день, она всё оставшееся время до вечера была в каком-то напряжении и стеснении, ведь никак не покидала эта картина, случившаяся ночью. В голове не укладывалось. Сахароза была как-то растеряна, то сахар мимо кружки рассыпает, то и вовсе ложку роняет на пол. Перед глазами часто мелькали образы его тела, отчего та размахивала руками, одновременно крутя головой, чтобы скорее перевести тему и забыть. Но не получалось. Совсем. Если уж от малейшего его касания пробегали мурашки, то от оголённой верхней части тела её вообще в дрожь бросало, щёки с новой силой смущения краснели, а ладошки потели.
Успокоиться она смогла лишь ближе к четырём часам, как раз тогда, когда скоро должен был прийти Альбедо. Плюхнувшись на кровать и сворачиваясь калачиком, она закрыла глаза, как картина предстала во всех красках! Детально прорисовывая каждый фрагмент этого момента, которого она никак не могла забыть.
Пролежав так целый час, постепенно погружаясь в сон, Сахароза не услышала отчетливые стуки в дверь.
Тем временем Альбедо уже стоял возле двери, естественно пытаясь достучаться.
Забыла? — мысленно говорил он.
После десяти минут наступило волнение, но он немного успокаивал себя тем, что она просто могла куда-то уйти, но они же договаривались в четыре? Сахароза бы точно не забыла, видимо, что-то случилось, и последовали уже более сильные и громкие толчки.
Девушка резко распахнула глаза, понимая, что юноша уже ждал её возле двери! Она мигом вскочила и побежала открывать дверь.
— П-прости меня! Я случайно уснула.
— И тебе привет, это хорошо, а то я уже начинал волноваться.
Заходя в комнату, где они обычно занимаются, он заметил одну висящую игрушку на большом цветке, сразу подумав, что это для предстоящего праздника, но, украшение лишь было одно? Это очень странно по отношению к Сахарозе, помнилось ему, что раньше её гирлянда могла освещать целую улицу, а сейчас даже и этого нет.
— У тебя только одна игрушка?
— А это… ну, просто другие разбились, вот только… кхм, она и осталась, — всё было ещё хуже, чем она думала, если простые мысли доводили её до мурашек, вспоминая его туловище, то теперь она и двух слов не могла связать глядя на него.
— Так пошли, купим?
— Сейчас, наверное, всё уже скупили…
— Тогда я знаю, у кого их много, и он не против отдать.
— Да… Архонт с ними, и так сойдёт, хотя, конечно жаль, но я не хочу напрягать кого-либо своими проблемами.
— Ты такая упрямая… всё, пойдём, собирайся, я не хочу, чтобы ты грустила из-за этого, — уже самонадеянно накидывая пальто, твёрдо произнёс юноша.
— Ну… только, если ему не трудно…
Быстренько выходя из дома, они отправились в церковь, туда, где работает монашкой Барбара. Альбедо с уверенностью знал, что у неё целое скопление подобных вещей, которыми она не пользуется и часто упоминала о том, что собирается выкинуть. Так может, не нужно выкидывать, а просто отдать тому, кто в них нуждается?
Сахароза всю дорогу таинственно молчала, то резко отвернёт взгляд от него, отчего он точно замечал красные щёки, которые явно были не от холода. Сначала он успокаивал себя тем, что она могла просто не выспаться, но когда молчание стало углублённым, не перекидывая даже словечка, стало несколько тревожно.
— Что-то не так? — остановившись и повернув её за плечи к себе, казалось, спокойно спросил Альбедо.
— А-а-ах! Э-э-э… всё нормально! Просто… не выспалась, да, — пыталась отвертеться Сахароза, но похоже плохо знала, что для Альбедо она, как раскрытая книга, которую легко прочитать.
— Не ври, пожалуйста, я же вижу.
— Н-нет, правда!
— Тогда почему молчишь? Даже если отнести это к обычному явлению, то ты даже как-то странно себя ведёшь, — уже немного повышенным тонном разговаривал юноша.
И теперь она чувствовала себя в тупике, не зная, что отвечать. Слишком неловко. Ведь, не сказать же ему прямо? Это будет выглядеть максимально ужасно.
— Ты на меня обиделась? Что случилось? Если ты так сильно не хочешь к Барбаре, то прошу извинение.
— Я не знаю, как сказать! Это
