принесло? Может, опять прихвостни Комолова?
Но в дверной глазок я вижу Олега.
Моему удивлению нет предела: зачем он здесь? Вряд ли он перепутал квартиры Макса и мою.
И вот вроде, если верить моим воспоминания, именно Олег первым меня пожалел тогда на парковке, но открывать ему дверь мне страшновато. Сейчас от мужчин я ожидаю только плохого.
— Открывай, я знаю, что ты дома!
Вздыхаю, вешаю цепочку на всякий случай и приоткрываю дверь.
— Откуда? — уточняю я.
— Увидел у тебя свет в окне, — широко улыбается он. Красивый мужик вообще-то, хотя это и не сразу бросается в глаза.
— Вы что-то хотели? — мне все еще не по себе.
— Снова надо перетереть с Максом, а он похоже еще на пробежке. Зараза, он всегда включает режим «не беспокоить», а мне кисло дожидаться его в машине. Дай, думаю, в гости загляну к нашей находке.
— Он вышел из дома почти два часа назад, — информирую я Олега. — Это довольно долго для пробежки. Может, с ним что-то случилось?
— А… Значит, скоро вернется. Он у нас бегун на длинные дистанции, все с ним в порядке, — развеивает мои сомнения Олег.
Поколебавшись все-же открываю дверь и впускаю гостя.
— А чем это так вкусно пахнет? — голос Олега звучит даже как-то жалобно. — Я весь день не жрал.
Его тащит на запах борща, но я преграждаю ему путь.
— Разуваться надо! — указываю ему на тапки.
Резковато получилось, но терпеть не могу, когда кто-то проходит в обуви без разрешения. Сама я предпочитаю ходить дома босой, и полы я намываю каждый день. Сама.
Олег вздыхает, но разувается. Чешет прямиком на кухню и тут же поднимает крышку кастрюли. Он жадно принюхивается, под моим обалдевшим от его наглости взглядом, берет лежащий рядом половник и без тени сомнения запускает его в борщ.
Расширившимися глазами я наблюдаю, как Олег смело прикладывается прямо к половнику с обжигающим варевом.
Шипит, сопит, но не отрывается.
Я отмираю и бросаюсь к нему, чтобы отобрать поварешку.
Он же сейчас все себе обожжет во рту!
Но кто ж мне позволит отобрать у голодного мужика большую ложку?
Прежде, чем я успеваю вцепиться в ручку, Олег умудряется зачерпнуть еще и задрать руку повыше. При его росте у меня нет шансов отжать свой половник назад.
Но зато я могу хлестнуть его полотенцем.
— Ты чего дерешься? — искренне не понимает он.
Вот засранец!
— Это мой борщ! И нечего выедать оттуда мясо! — возмущаюсь я.
— Жадина какая. Я есть хочу, а у тебя наготовлено. Куда тебе такой тощей, такая большая кастрюля? Тем более на ночь? Ты — девушка, должна о фигуре думать!
Это он на что намекает? Да у меня нее телосложение, а теловычитание!
— Ты просто не в курсе: я — ночная жрица! Сожрешь мою еду, я сожру тебя. Понял?
— Я понял, что ты жадная, мелочная и прожорливая, — вздыхает Олег. — Хочешь, я тебе пиццу закажу? Или суши?
— У меня есть еда! Себе закажи!
Он как-то оценивающе смотрит на меня, задумчиво отхлебывает из половника и выдает:
— Знаешь, я готов побороться за борщ…
Чуйка подсказывает мне, что если Олег возьмется за дело всерьез, то я останусь без борща совсем. Наступило время торга.
— Если ты перестанешь шарить половником в кастрюле, отдашь его мне и помоешь руки, я тебя покормлю.
Кажется, Олег находит мое предложение интересным.
Не без показной грусти он вручает мне черпак и удаляется в ванную.
Пока сервирую стол, задумываюсь, что Олега я знаю столько же сколько и Макса, но с ним мне общаться почему-то легче. Хотя очевидно, что его панибратская манера общения и некоторая простота — это всего лишь ширма. В его глазах нет-нет да и мелькнет какой-то темный огонек.
Когда он возвращается, я неожиданно для себя нахожу силы задать вопрос:
— Олег, а ты кто?
Он аккуратно усаживается на изящную Полинину табуретку, кладет на стол свои ручищи и вперивает в меня свой взор.
— Олег Раевский. Человек и гражданин.
Он явно не очень хочет конкретизировать свои слова.
— Ты бандит? — спрашиваю, затаив дыхание.
Олег хохочет, взгляд его смягчается.
— Нет, — отсмеявшись отвечает он. — Я не бандит. Честное пионерское!
Задумчиво киваю и ставлю перед ним тарелку с борщом. Дожидаюсь, пока он возьмет ложку и приступит к еде.
— А кто такой Лютый?
Глава 12. Допрос и взятка котлетами
Олег прищуривается. Сквозь всю его балаганное шутовство проглядывает что-то очень опасное, дающее понять, что я вступаю на зыбкую почву.
Проглядывает и снова скрывается.
— Ты сейчас ведь про Макса спрашиваешь, Нефертити?
Киваю.
— Вряд ли он сам так представился. Где ты услышала, про Лютого?
— Так его назвали уроды, которые сегодня чуть не похитили меня возле дома.
— Возле этого дома? — напрягается Олег. — Ну-ка, ну-ка. Рассказывай поподробнее. Спать не смогу, пока не узнаю, кто это у нас тут такой дерзкий объявился.
Я вкратце пересказываю Олегу, что произошло.
Еще более кратко описываю ему ситуацию с вечеринкой, так как Макс, видимо, с ним не поделился моей историей.
Олег слушает не перебивая. Под мое повествование он молча и сурово поглощает борщ, но иногда закатывает глаза от удовольствия.
Когда доев он также молча протягивает мне тарелку за добавкой, я испытываю смешанные чувства: и гордость за свое умение готовить, и раздражение его наглостью, и умиление тому, как взрослый здоровый мужик млеет от борща.
А еще возникает желание узнать, как это — кормить своего мужчину?
Наливая Олегу вторую порцию, осознаю, что борщ может кончиться раньше, чем я его хотя бы лизну, и принимаюсь стряпать котлеты.
Олег смотрит на меня одобрительно.
— Похоже, Комолов-старший окончательно забил на своего охреневшего от вседозволенности сынка. Не соображает старик, что бесконечно Костика покрывать не получится. Серьезный мужик, а сопляка распустил. Наследник из него никакой, хоть тот и пыжится.
Серьезный? Упустил? Вспоминаю, как Ярослав нюхает какую-то дрянь в доме Комолова. Это происходит настолько открыто, что вряд ли нерадивый папаша не в курсе о развлечениях сынка и его друзей. Не многовато ли они себе позволяют?
Словно читая мои мысли, Олег продолжает рассуждать:
— Младшенький совсем берега попутал, но вряд ли его шестерки снова сюда сунутся. Тут для тебя безопасно, но вообще оглядывайся.
Кривлюсь и возвращаюсь к плите, чтобы перевернуть шкворчащие котлеты.
— А ты крепче, чем я думал. Другая давно бы уже билась в истерике.
— От шока еще не отошла, — пожимаю плечами. — Я еще обязательно поистерю. После той вечеринки я и так просыпаюсь по ночам от кошмаров. А от мысли,
