как к себе домой каждый день шастает, а он-то от этого далек. Нет, надо было ей еще и отца Алексея в эту ситуацию впутать! Стыдоба какая…
– …вот и что мне делать?! – закончила, громко высморкавшись. – Пропадут ведь!
– Тебе, сестра, челом поклоны бить, по сто штук каждый день до конца поста. А так – Господь управит. В остальном же… – отец Алексей хитро оглядел присутствующих и провел по усам ладонью. – План твой, сестра, неплох. На чем, говоришь, он застопорился?
– Машка к Ивану жалиться не пошла!
– Значит, Иван не в курсе происходящего? В этом загвоздка? Так расскажите. Степаныч? Ты ж можешь, мол, так и так, Иван Сергеевич. Вот такая неприятная история вышла с моей учительницей и вашей невесткой. Что будем делать?
Тамара Сергеевна икнула. Перевела взгляд со святого отца на школьного директора, удивляясь тому, что сама до этого не додумалась. А ведь нетрудно было.
– Точно, Степаныч. Именно так и сделаем. Прямо сейчас…
– Да ты что, Тамар, ночь на дворе считай. Давай уж утра дождемся. А там, как ты мне прикажешь? В офис к нему прийти? Черте что получается! – выпалил Шевцов, но осознав, что при батюшке, наверное, не лучшая идея – поминать вслух рогатых, исправился: – Извините, отец Алексей. Вырвалось.
Тот отмахнулся только.
Посидели еще, покумекали. Да так ничего и не решив, разошлись, сойдясь на том, что утро вечера мудренее. А потом и решать ничего не пришлось. Потому что на следующий день Покровский приехал в церковь. Только развиднелось… Вышел отец Алексей из своего домика и увидел его на скамье, что была повернута к старой отреставрированной не так давно колокольне.
Пригладил усы отец Алексей и двинулся к раннему гостю. Тот заслышал его шаги. Повернул голову в профиль.
– Утро доброе, Иван. Чего случилось?
Покровский мотнул головой. Упрямо уставился перед собой.
– Ничего. С чем бы я не мог справиться.
– Люди в такую рань сюда просто так не заглядывают, – усмехнулся отец Алексей. – Уж не связан ли твой приход с тем, что в деревне болтают?
Жесткие плечи Покровского одеревенели. И снова он скосил взгляд на святого отца. Свел иссиня-чёрные брови. Говаривали, что у них в роду один цыган наследил. Может, и не врали. Было в нем что-то цыганское.
– Ты про что, отец Алексей?
– Говорят, Машеньку вашу попросили заявление на увольнение написать. Пока по статье не пришлось.
– По какой еще статье?
– За непотребное поведение, – бросил батюшка, ногой разгребая нападавшую за ночь листву. – Ты, значит, не в курсе?
– Не в курсе чего? – занервничал Покровский.
– Видео Шевцову прислали. Где Маша якобы с тобой, Иван, милуется. Наверное, фотошоп. Или как эти все современные штуки зовутся? Я не очень разбираюсь.
Иван моргнул. Стиснул руки в пудовые кулаки.
– Видео, значит?
– Оно. Ага. Нет, понятно, что кто-то подделал. Но разве нашим докажешь? Сам знаешь, как в деревне дела обстоят со слухами. Бедная девочка.
– Дурдом какой-то. В первый раз слышу.
– Так ты не поэтому пришел? – деланно изумился батюшка.
– А? Нет. Нет, конечно. Я понятия не имел…
Покровский поднялся. Пикнул сигналкой, запуская двигатель.
– Уже уходишь? А чего приходил-то?!
– Все потом, отец Алексей. Сейчас что-то делать надо.
– Да что тут сделаешь? Если это видео и дальше будет распространяться, Марии несладко придется. Может, и правильно, что она уезжает.
Шагающий по дорожке Покровский, резко остановился. Оглянулся нервно. Сглотнул. Так что кадык прокатился под дубленой темной-претемной кожей.
– Что значит – уезжает?
– Ну, а что ей здесь делать? Ни работы, ни жилья. Да и жизни ей не дадут, мне ли тебе рассказывать, какие люди жестокие.
– Я что-нибудь придумаю. Что-то же наверняка можно придумать. Где это видео можно глянуть?
– Пока только у Шевцова.
– Леш… – отбросил церемонии Иван. – Там насколько все плохо?
На Покровском лица не было.
– Господь с тобой, Вань. Я ж не смотрел, сам понимаешь…
– Ладно.
– А может, это и не фотошоп вовсе? – удерживая взгляд Ивана, строго поинтересовался святой отец.
– Может… - просипел тот.
– И что? Ты вот так все оставишь?
– Я не знаю, – Иван опять опустился на скамейку, зарываясь в густые волосы пальцами.
– Прикажешь ей одной, что наворотил, расхлебывать?!
– А что я могу сделать?
– Есть один верный способ защитить ее доброе имя.
– Ты с ума сошел? Она жена Игоря!
Отец Алексей вытянул перед собой ноги. Постучал носами стоптанных ботинок, вообще не спеша с ответом, ведь говоря по правде, тот и так висел в воздухе. Жена, не жена, а это никак не помешало Ивану запудрить мозги бедной девочке. И по-хорошему, да. Он обязан был поступить по отношению к ней как честный человек. Другое дело, что Иван не мог. Для него это было совсем уж за гранью.
– Игорь давно в лучшем мире. А ты, Вань, живой. Да и не венчаны они были.
– Что это меняет? – вспылил Покровский. – Достаточно того, что я… Что он… А, черт! Я пойду…
– К Маше?
– И к ней тоже. Если она действительно решила уехать, надо бы помочь.
На языке святого отца крутилось «дурак». Но, конечно, он не мог сказать ничего такого. И потому, шаря в листве ногами, отец Алексей мог только наблюдать за сгорбившимся мужиком, который сейчас, похоже, делал серьезную ошибку. Впрочем, небу видней. Он сделал все что мог. Они все сделали, да… Это ж надо! Иванова экономка даже видео записала. Шпионка, блин. Все же не зря он в деревню приехал жить, здешний народ такой, что с ним не соскучишься. Невесело посмеиваясь, батюшка встал и, шаркая ногами, скрылся в притворе.
Мишка Воеводин врезался в меня, когда я почти дошла до директорского кабинета. Роста в Мишке – хорошо если метр, веса – тоже кот наплакал. Но за последние дни я так измучилась, что меня могло сбить с ног и дуновение ветра. Покачнулась.
– Ой, Марьванна простите!
В последний момент ухватившись за ручку двери, только чудом удержалась на ногах.
– Ничего, Миш. Ты сам-то не ушибся?
– Не-а, – деловито сообщил мальчонка.
– Вот и славно. Ты же помнишь, да, что по коридорам бегать нельзя? Как
