меня, когда умерла моя мать. Он выполнял двойную роль — матери и отца, присутствовал на каждом танцевальном концерте и школьном спектакле, в котором я участвовала. Именно ему пришлось водить меня за бюстгальтером и учить заплетать волосы во французскую косу. Это было нелегко, но папа делал все возможное, пытаясь сохранить ресторан и воспитывая ребенка в одиночку.
Может быть, он и не был идеальным, но он всегда ставил меня на первое место, и именно поэтому, когда ему понадобилась моя помощь в управлении рестораном, я отложила свои мечты и бросила школу. Именно поэтому я согласилась работать на Олега. Папа просил и умолял меня не делать этого, но либо я плачу свободой, либо папа платит жизнью. Выбор был очевиден.
Теперь я снова в лапах влиятельного человека — не менее влиятельного бандита — и все еще торгуюсь за жизнь отца. Пусть будет так.
Мои легкие так сжались, что я едва могу дышать.
— А что, если я провалюсь? — Я озвучиваю ужасную мысль, которая все это время роилась в моей голове.
Его рот сжимается в прямую линию, а глаза сверкают льдом.
— Провал — это не вариант.
С этими словами он поворачивается и направляется к двери, положив конец нашей беседе.
Если я думала, что мне угрожает опасность, просто работая на Олега, то теперь я в гораздо худшем положении. Один лидер Братвы использует меня как пешку для игры с другим. У меня есть ужасное предчувствие, что ничем хорошим его план не закончится.
Поэтому я не могу позволить себе выполнить эту самоубийственную миссию. Я должна найти другой способ спасти отца и себя.
Пока что я буду играть в его игры, пусть Андрей думает, что я согласна вернуться в дом ужасов Олега. Но при первой же возможности побега я уйду отсюда.
Джорджия
На следующее утро меня рано разбудил звук чьих-то движений по моей комнате. Я приоткрываю глаза и вижу сотрудника, раздающего мне кофе и выпечку. Это странное зрелище: кто-то в моем пространстве заботится обо мне, как будто я член королевской семьи или что-то в этом роде. Я никогда не испытывала такой роскоши, и хотя я не ненавижу ее, я с радостью оставлю все это позади, когда придет время.
Перед уходом горничная сообщает мне, что Наталья будет здесь через пятнадцать минут и сопроводит меня на встречу. Она этого не говорит, но я предполагаю, что с братьями Козловыми. Я принимаю душ, а затем направляюсь в гардеробную, набитую дизайнерской одеждой. Обходя все Prada и Gucci, я выбираю простое белое льняное крестьянское платье.
Одевшись, я расчесываю волосы, но не заморачиваюсь с макияжем. Я хочу выглядеть молодой и невинной. Мне двадцать два, так что это не так уж и сложно. Эти мужчины — закоренелые братья, и у них, вероятно, нет бьющихся сердец в груди, но я хочу, чтобы им пришлось столкнуться с реальностью. Они просят молодую женщину рискнуть своей жизнью.
Я встречаю Наталью у двери своей спальни. Она окидывает меня взглядом, рассматривая мои сандалии на плоской подошве с ремешками, простое платье и еще влажные после душа волосы. Ее губы изгибаются в легкой улыбке, как будто она понимает мои намерения, но ничего не комментирует.
Наталья ведет меня через обширный дом. Я не спрашиваю ее, что происходит, потому что знаю, что она мне не расскажет. После вчерашней встречи с Андреем у меня есть довольно хорошее представление о том, о чем мы будем говорить сегодня утром, — о плане отправить меня обратно к Олегу.
Как будто так и будет.
Наталья доставляет меня на террасу первого этажа, где под сенью шпалер, увитых ярко-розовой бугенвиллией, за столом сидят четверо громадных мужчин. Впечатляющая картина. Райская встреча мафии.
Андрей первым заметил меня, интенсивность его взгляда согревала меня изнутри. Даже в июньскую жару он носит темный костюм. Его темно-светлые волосы зачесаны назад, на подбородке появляется намек на пятичасовую тень. Его вид поражает меня, как удар в грудь, и мне приходится отвести взгляд, чтобы разрушить чары.
Он определенно не стал менее привлекательным за одну ночь. Я напоминаю себе, что внутри он монстр.
Звериный человек поднимается и выдвигает для меня стул. Когда я сажусь, Андрей знакомит меня со своим начальником службы безопасности Джулианом и двумя своими братьями, Даниилом и Лео. Я помню Даниила по нападению на Олега, но нас, конечно, не познакомили как следует.
Хорошая внешность явно присуща этой семье. Хотя у Даниила и Андрея одинаковый цвет кожи и рост, Лео не отстает. Одетый более небрежно, чем остальные, в рваные джинсы, белую футболку и кожаный жилет, он даже крупнее своих братьев, как будто это возможно, с более темными, лохматыми волосами и ясными голубыми глазами. Они все чертовски расписаны. Я думаю, это что-то гангстерское.
— Нам нужно поговорить о деталях нашего плана, — говорит Андрей, переходя к делу. — У нас есть служба безопасности, которая следит за домом и рестораном твоего отца.
— Правда? — У меня кружится голова. — Он в порядке? Могу ли я увидеть его? Поговорить с ним?
У меня был беспокойный сон, я беспокоилась о своем отце — и, честно говоря, беспокоилась о себе — но я чувствую себя немного лучше, зная, что он защищен. Даже если его защищает братва, от которой я пытаюсь сбежать. Это усложняет мой план, но сейчас я не могу об этом думать.
— Скоро. На данном этапе мы не можем рисковать общением и должны сосредоточиться на текущей работе. У тебя есть своя роль, kra … — Он почти назвал меня тем русским прозвищем, которое у него есть для меня, но, кажется, думает об этом лучше, чем остальные за столом.
Его оговорка не остается незамеченной. Даниил усмехается, Джулиан приподнимает бровь, а Лео с любопытством смотрит на него.
— Джорджия, ты знаешь, почему ты здесь, но ты не знаешь всей истории. — Андрей делает паузу, словно тщательно подбирает слова. — Полгода назад Олег убил нашего отца Сергея Козлова, главу Козловской братвы. После многолетней вражды это была попытка разрушить нашу семью раз и навсегда.
— Я помню, как читала об этом в газете, — говорю я. — Я думала, что они не поймали его убийцу.
— Не со стороны властей. Мы занимаемся своими делами, — говорит Даниил с улыбкой и подмигиванием. Он флиртует со мной? Судя по грозному выражению лица Андрея, возможно.
— Мне жаль вашего отца, — говорю я, имея ввиду именно это. Даже закоренелые преступники любят своих родителей. — Я не
