появилась, и Елена стала бы экс-женой, неудачницей, не сохранившей перспективный брак. Олег говорил, что в последние годы перед смертью Кирилла, Елена его ненавидела так сильно, что могла находиться рядом с ним лишь иногда.
Ничего удивительного, если он селил любовниц прямо в доме в соседнюю от жены комнату.
Думаю, она его сильно любила. Раевская. По крайней мере, вначале. Если бы это было не так, на смену первым чувствам пришла бы не жгучая ненависть, а равнодушие. Елена довольно рациональная женщина во всем, что не касается ее мужа, не люби она Кирилла Раевского, она бы приняла новые правила игры и устроила бы свою жизнь, как и многие другие жены состоятельных людей.
Наверно, ее грела мысль, что все эти его девки меняются каруселью, а она остается в его жизни. Отец пару раз уходил из семьи, но никогда даже не заикался о разводе. И всегда подчеркивал, что у него идеальная жена.
Тем больнее было для Раевской узнать, что на протяжении долгих лет муж состоял в связи с моей матерью. Не только не имеющей ничего общего с едва совершеннолетними эскортницами, но еще и матерью его внебрачного ребенка.
Тот факт, что Кирилл Раевский меня не растил и вообще не знал о моем существовании, рану Елены менее глубокой не делал, и она отыгрывалась на мне по полной, потому что мама уже умерла.
И иногда Раевская перегибала палку.
В последний раз, когда ее занесло, она спросила у меня:
— Линда, а почему ты пошла на дизайн? Надо было закончить делопроизводство. Пошла бы по стопам матери: она к сожалению, немного не дотянула, но зато тебе наследство перепало. Тут главное удачно выбрать босса. Видишь, как выгодно получается?
И к этой змее я завтра иду на ужин в компании другого хищника, который тоже непротив меня сожрать.
Любая девушка знает, что стоит дома перед уборкой скрутить небрежный пучок, и он будет выглядеть как шедевр парикмахерского искусства. Но когда позарез нужно уложить волосы хорошо, на голове кроме вороньего гнезда организовать ничего не получается.
Я уже два раза помыла голову, а результат все тот же.
Моя полоса невезения приобретает невиданные ранее масштабы.
Из рук валится абсолютно все: стрелки на глазах идут вкривь и вкось, волосы, как будто корова языком лизала, рвется чулок последней пары, на заранее приготовленное платье я проливаю кофе.
Казалось бы, что еще может пойти не так?
У меня ломается ноготь.
Сдается мне, это сама вселенная сопротивляется моему походу к Раевской.
Последней каплей стала линза, которую я смыла в раковину. При моем потрясающем минусе это существенный урон. Ну разумеется, по закону подлости именно сегодня других у меня нет. А очки не вариант. Вопрос: окривею ли я за вечер, если пойду в одной?
Единственным светлым моментом сегодняшнего дня могу признать только отсутствие на горизонте Тиранозавра. То ли все-таки посочувствовал, то ли понял, что перегнул палку, но до самого вечера я его не вижу и не слышу.
Зато, когда он появляется, я впадаю в окончательное уныние. В отличие от меня Тимур выглядит безупречно. А я вся взмыленная, нервная и злющая. Никуда не хочу идти! Бесит! Все бесит! Особенно Крамер, из-за которого я вынуждена тащиться туда, куда не хочу, и становиться на весь вечер девочкой для битья.
— Нам точно обязательно туда ехать? — угрюмо спрашиваю я, усаживаясь на переднее сидение. Я даже не здороваюсь. Сегодня у меня нет никакого желания играть в политес. Вежливость у Крамера все равно не ценится.
— Надо торгануть лицами. Там будут все нужные люди, которые заинтересованы в инвестировании нашего проекта.
— И ради чего они собираются?
— Раевская пытается привлечь спонсоров к своему благотворительному проекту, — Тимур ведет машину хорошо, и это тоже меня раздражает.
— Ну отмывать деньги-то надо, так что, думаю, спонсоров она все же найдет.
— Ты вообще не любишь светские мероприятия? — уточняет Тимур, и я вскидываюсь. С него станется таскать меня на них каждый день из вредности под предлогом того, что это поможет сделке.
Крамер замечает выражение моего лица и примирительно добавляет:
— Я просто спросил, хотел понять, это Раевская тебя так бесит, или ты вообще не любишь публику.
— И то, и другое. Я люблю ходить в кино, кататься на лодке и гулять по старому центру, — все-таки отвечаю ему. Пусть думает, что хочет. Не все с юности вращаются в этих кругах, у меня нет привычки подражать старым голливудским фильмам про высший свет. А иначе я все эти мероприятия воспринимать не могу.
— Кино? — удивляется Крамер. — Сейчас же есть домашние кинотеатры, зачем таскаться в переполненные грязные залы?
Закатываю глаза. Что я говорила? Ну хоть лодочные прогулки у него нареканий не вызывают.
— Мне нравится. И я буду продолжать ходить в кино, — сварливо отвечаю я.
Тимур о чем-то глубоко задумывается. И молчит до самого конца пути.
— Ты сегодня какая-то необычная, — он пристально меня разглядывает перед тем, как выйти из машины.
Еще бы!
— Я сегодня вздрюченная, — отвечаю я. — И должна тебя предупредить, что, если ты собираешься опять меня провоцировать, то сегодня не тот день! Не стоит дергать тигра за усы, дорогой!
— А то что? — в глазах Крамера появляется опасный огонек.
— Не знаю, но проверять не советую, если не хочешь, чтобы про твою невесту судачили на каждом углу.
— Ты думаешь, меня волнует, что говорят люди? — изумляется Тимур. — Можешь, хоть голая на столе танцевать.
— Это волнует меня! — рявкаю я. — И как же твоя репутация?
— Моя репутация пострадает, если моя невеста не будет вести себя так, как ей угодно, — пожимает плечами Крамер. — Но с этим надо что-то делать, я имею в виду твой страх осуждения.
— И как это я без тебя столько времени жила? — всплескиваю я руками.
— Прозябала, не иначе, — хохотнув, Крамер выходит из машины, чтобы подать мне руку. Вот поди ж ты, разговаривает он как хам, а манеры у него есть. Он, наверно, и ножом с вилкой пользуется, как образованный!
Как только я покидаю авто, низкое солнце бьет лучом мне прямо в тот глаз, на котором есть линза. И на секунду я слепну. Неосознанно вцепляюсь в Тимура.
— Ты чего? — напрягается он, но я уже проморгалась.
— Я должна тебя предупредить еще об одной вещи, если не хочешь попасть в глупое положение, держись от меня с правой стороны.
— Это еще почему? — кажется, я сразила жениха неожиданным требованием.
— Потому что я в одной линзе, и вижу нормально только
