и потому то, что сделал Ланской, так выбило меня из колеи. Я не знала, что в сексе может быть по-другому. И, получив малую часть, но такую яркую, я теперь хотела больше.
Боже, я схожу с ума…
Я не должна думать о Ланском!
Из порочных мыслей меня вывел громкий стук. Раскрыв глаза, я увидела курьера с коробкой.
— Виктория Земцова? — уточнил он.
— Да, это я, — я удивленно похлопала глазами, наблюдая за тем, как парень ставит коробку на мой стол и протягивает мне бумажку.
— Распишитесь.
— Что это такое? — спросила я, отставив размашистую подпись на листе.
— Не знаю, я просто курьер, — парень пожал плечами и, сунув листок в сумку-почтальонку, оставил меня одну.
Я взяла ножницы и аккуратно вскрыла коробку. Подняв крышку, я ахнула от изумления… и стыда. Закрыла крышку, пока никто не увидел содержимое коробки.
Меня трясло от нервного возбуждения. Я выглянула из-за угла, чтобы убедиться, что в сторону моего закутка никто не направляется, и, вернувшись к коробке, снова сняла крышку.
Внутри лежал красиво сложенный комплект красного кружевного белья. Я приподняла на пальце тонкие игривые трусики и почувствовала, как лицо становится такого же насыщенно-алого цвета.
В отдельном отсеке коробки лежали изящные красные босоножки на тонком каблуке. От обуви тянулись длинные атласные ленты, которыми нужно обвязывать ноги.
Посередине торчал уголок записки. Еще не читая, я уже знала, от кого подарок.
«Хочу, чтобы ты взяла это в Брюссель» — значилось в записке.
Командировка в Бельгию приобретала новые обороты.
Ланской идиот, если думает, что я буду играть по его правилам.
Вечером Аришу забрала Маргарита Петровна. Я заказала для них билеты в детский театр. Никита покинул офис после обеда — ему нужно было проверить дела на объекте, а после мы договорились встретиться с ним возле театра, чтобы вместе провести время с дочерью.
Перед уходом из офиса я планировала занести коробку Ланскому. Швырну ее прямо в лицо, чтобы он знал, что я не девочка легкого поведения, которая будет выполнять любой его приказ, лишь бы хозяин гладил меня по головке. Или между ног. Так, хватит!
Я должна как можно скорее с этим покончить. Ланского стало слишком много в моей голове. Я не могу желать Никиту как раньше, потому что постоянно представляю на его месте чертова босса. Это неправильно, это рушит мой брак.
Только отказаться от этого сложно. Это как долго не есть сладкое и лизнуть сливочный крем в мягком эклере. Отказаться от самого эклера теперь слишком сложно.
Из-за Ланского я чувствовала внутри томительный трепет, заставляющий меня расцветать. Я снова стала засматриваться на одежду в магазинах с мыслью, сделает меня эта вещь привлекательнее или нет. Я снова хочу внимания. Будто птица, выпущенная на волю, я не хочу возвращаться в клетку.
Конечно, лучше минимизировать общение с Михаилом Игоревичем. Передам коробку через Лену. Даже если она увидит содержимое — это уже не моя проблема.
Только Лены на месте не оказалось, и в офисе было так малолюдно, что я стала чувствовать себя слишком уязвимо. Видимо, я задержалась, пока разбирала бумаги.
Компьютер Лены был выключен, значит, девушка уже ушла. Я уже собиралась поставить коробку под дверью Ланского, как вдруг услышала его голос.
— Думаешь, кто-то хочет меня убить? — холодно спросил он. Ответа я не слышала — видимо, мужчина говорил по телефону, — буду признателен, если ты сам проведешь экспертизу моего автомобиля.
Я прикрыла рот ладонью. Ужас подкатил к горлу, и я стала чаще дышать. Неужели авария не случайна и Ланскому грозит опасность?
— Хорошо, до связи, — Михаил Игоревич закончил разговор, и в его кабинете повисла тишина.
Осторожно, чтобы не наделать шума, я поставила коробку у его двери и уже собиралась уйти, как вдруг дверь медленно раскрылась. За ней стоял Ланской. Увидев меня, он вяло улыбнулся и кивнул, приглашая меня войти в кабинет.
Только я уже растеряла пыл ругаться. Но спорить не стала и вошла в кабинет, неловко придерживая коробку с бельем и босоножками.
— Хочешь примерить сейчас? — тихо спросил Ланской, кивнув на коробку.
Мужчина выглядел усталым. На нем не было галстука, рубашка была расстегнута на пару верхних пуговок. Загипсованная рука была подвязана к шее, и Ланского это явно раздражало.
Проследив за моим взглядом, он горько усмехнулся и пояснил:
— Я не люблю быть слабым.
— Ты не слабый, — неуверенно ответила я, сама не заметив, как обратилась к боссу на «ты».
На его губах мелькнула довольная улыбка, словно этим невинным обращением я смогла сделать ему приятно.
— Простите, — пробормотала я, выставляя коробку на стол. Ланской перехватил мою руку и притянул меня к себе.
Прижал к груди и зарылся носом в мои волосы, которые я зачем-то распустила, прежде чем идти к его кабинету. Михаил Игоревич обнимал так, будто вместе мы прошли через радости и горе жизни. А я, неуверенно обняв его спину, унеслась прямо по течению в рай.
Аромат его тела кружил мне голову. Стук сердца — такого огромного — удивлял. Как этот крепкий мужчина может считать себя слабым? Я рядом с ним — всего лишь кукла. Кукла под надежной защитой.
И я поверить не могу, что этому человеку самому нужна защита от тех, кто хочет его убить.
— Я сниму гипс через две недели, — шепнул мужчина над моей головой, — И тогда ты не отделаешься тем, что было в лифте.
Я зарделась и попыталась выпутаться из объятий, но Ланской лишь рассмеялся. Жалость отступила, и я снова разозлилась, вспомнив, зачем пришла. Я пришла поставить точку.
— Какая же ты хрупкая, принцесса, — ласково произнес босс.
— Я пришла сказать, что не буду играть по вашим правилам, — ляпнула я, едва ворочаясь в надежной хватке.
— Правда? — Ланской наигранно удивился, — Тогда обыграй меня.
Он казался таким самоуверенным. Конечно, он знает, что именно он главный на этом поле, а я лишь пешка без права выбора. Но я не хочу позволять ему играть мной.
Ланской раскрыл объятия, освобождая меня. Он ждал, что я сделаю. И я должна его удивить. Должна перехватить инициативу.
Собравшись с духом, я приняла единственно верное решение.
— Чем раньше мы это сделаем, тем скорее сможем прекратить эту игру, — отчеканила я, глядя прямо в холодные голубые глаза босса.
— Что ты имеешь в виду, Виктория? — мужчина выглядел заинтересованным.
Я расстегнула замок на боку и, спустив рукава, скинула платье к ногам. Отшвырнула ткань острым носом туфли и замерла посреди комнаты в черном белье.
— Отымейте меня сейчас
