Показной блеск - Девни Перри

— Это было интересно. Я никогда раньше не работала в баре. Или где угодно еще. — Так что я многому научилась.

Например, как правильно выбросить пивную бутылку. Даже такая простая работа, но я провалила ее.

Дакота сказал мне, что вместо того, чтобы просто выбрасывать их в мусорное ведро, я должна была вылить все, что осталось, даже если это была просто промывка. В противном случае мешок для мусора наполнился бы жидкостью, и ее пришлось бы выбрасывать в мусорный контейнер.

Я также узнала, что, когда я приношу пивные бутылки, я должна использовать стопку картонных подставок, а не салфетки для коктейлей. Подставки были бесплатными, так как некоторые дистрибьюторы пива привозили их для продвижения. Бар должен был заплатить за салфетки.

Я также узнала, что, когда вытираешь пыль с бутылок из-под спиртного, их нужно ставить обратно на то же самое место. По-видимому, кажущееся случайным размещение бутылок было совсем не таким. Дакота пробормотал себе под нос несколько красочных ругательств, пока он потратил тридцать минут, переставляя их после того, как я их перепутала.

Он был резок со мной большую часть дня. Если бы я была на его месте, я, вероятно, тоже была бы кратка со мной. Тем не менее, это причиняло боль каждый раз, когда он огрызался или выкрикивал приказ. Не только потому, что он был великолепен, и я явно сводила его с ума, но и потому, что каждый раз это напоминало мне, какой глупой я, должно быть, выгляжу.

Дакота подошел к посудомоечной машине, выдвинул верхнюю полку и достал два стакана, которые уже остыли.

— Я могу расставить их. — Я поднялась со своего места, но он бросил на меня взгляд, который отправил мою задницу обратно на табурет.

— Я сделаю это. Просто… дай ногам отдохнуть.

Мои плечи опустились. Я надеялась, что он не заметил моих хромающих шагов за последний час.

— Извини.

— Завтра надень удобную обувь.

Я кивнула и отхлебнула воды, жалея, что это не водка. Я не взяла с собой ни одной обуви, у которой не было бы каблука.

Мне придется позаимствовать что-нибудь у Теи, хотя я уже знала, что у нас разный размер. В прошлом году я купила ей на день рождения пару туфель-лодочек Maноло Бланик. Я никогда не видела, чтобы она их носила, и теперь я знал почему. Четырехдюймовые шпильки с украшениями из бисера здесь были совершенно не нужны.

Совсем как я.

— Ты выглядишь так, будто вот-вот заплачешь, — прошептал Уэйн, наклоняясь ближе. — Все в порядке?

Я кивнула, сморгнув новый поток слез.

— Я не в своей тарелке.

— Ах, не волнуйся. Скоро ты во всем разберешься. Ты выглядишь как умная девушка.

От его слов мне захотелось плакать еще больше. Как получилось, что человек, которого я встретила всего несколько минут назад, так верил в меня? Люди, с которыми я была ближе всего, не думали, что я когда-нибудь чего-то достигну.

— Извините. — Я соскользнула со стула, игнорируя боль в ногах, и поспешила за стойку. Как только я вышла в коридор, я прикрыла рот рукой. Рыдание, которое клокотало на поверхности, вырвалось наружу, эхом разносясь по кухне, когда я ворвалась в дверь.

Я остановилась рядом со столом в центре комнаты и закрыла глаза. Затем я даю волю слезам.

Первая волна едва скатилась по моим щекам, когда на кухне раздался низкий голос.

— О, Господи.

Раздражение в его тоне было слишком сильным, чтобы его вынести. Я развернулась, мой подбородок больше не дрожал, теперь, когда мое раздражение было на подъеме.

— Ты не возражаешь? Можно мне хотя бы несколько минут пожалеть себя? Или я и это делаю неправильно?

Его стоическое и суровое выражение лица дрогнуло. Его взгляд смягчился, и он отступил на шаг.

— Извини.

— Я уверена, что мои слезы кажутся тебе глупыми. — Я вытерла их и шмыгнула носом. — Я знаю, что сегодня доставила тебе неудобства. Но я больше не собираюсь извиняться. Работать здесь было не моей идеей, ясно? Я не знаю, что я делать. Со всем в моей жизни. Все это полный бардак. Моя жизнь — сплошной бардак!

Моя чрезмерно драматичная вспышка вызвала у меня хмурый взгляд, который я узнала по бесчисленным случаям, когда мой отец посылал мне такой же.

Прежде чем Дакота успел заговорить, я подняла руку.

— Не говори этого. Я уже знаю, о чем ты думаешь. У избалованной маленькой богатой девочки был плохой день, потому что ей пришлось поработать для разнообразия. Речь идет не об этом. Это о том, как я осознаю, что провела тридцать два года на этой планете и у меня ничего нет, кроме безлимитной карты. Я — ничто.

Хмурое выражение на лице Дакоты исчезло, а слезы продолжали литься.

В тот момент я их ненавидела. Позже вечером, когда я буду одинока и уязвима, я буду наслаждаться хорошим криком и возможностью выплеснуть все это. Но в тот момент я больше не хотела быть плаксой, только не сейчас.

Только не перед Дакотой.

Он сделал шаг вперед, входя прямо в мое пространство. И точно так же, как он сделал в баре ранее, он скользнул рукой вверх по изгибу моего подбородка, чтобы обхватить мою щеку.

— Не говори так.

— Но это правда, — прошептала я.

Журнальная статья назвала меня легкомысленной и мелочной. Мне потребовалось чуть больше двадцати четырех часов, чтобы понять, что, несмотря на все мои усилия измениться, но слова той репортерши была правда. Что это значило, что всего за один день я поняла, что она была права?

Может быть, я слишком долго жила в отрицании самой себя. Может быть, я игнорировала критику и советы своей семьи, потому что мне было так трудно что-то изменить.

Может быть, я просто играла ту роль, которую мне все отводили.

Причина не имела значения. Мой мир перевернулся с ног на голову, и я никак не могла сориентироваться.

И все же, когда теплая кожа Дакоты коснулась моей, не все было потеряно.

Когда его темные глаза твердо смотрели в мои, слезы просто прекратились. Это было так, как будто он приказал им остановиться, и они повиновались.

— У меня никогда раньше не было работы, — прошептала я.

— Я знаю.

— Я не знаю, как сделать что-то, что что-то значит. Есть ли в этом смысл?

— Да. — Он опустил руку. — Есть.

— Что я должна делать?

— Пошли. —