— Я не вижу причин медлить, к тому же у меня на это совершенно нет времени.
Леди Маргарита внимательно всмотрелась в лицо герцога.
Он чувствовал, что его сестра обеспокоена, что ее мучают сомнения. Но герцог был главой семьи, к тому же, несмотря ни на что, леди Маргарита относилась к нему с любовью и уважением, поэтому ей было трудно отказать в его просьбе.
— Можешь мне верить, — улыбнулся герцог. — Я не сделаю ничего плохого Анне. И тебе тоже.
Леди Маргарита глубоко вздохнула, после чего сказала:
— Это, как ты прекрасно знаешь, не принято, однако так и быть, я оставлю вас наедине. На десять минут.
С этими словами она пошла к двери, но прежде чем герцог успел пошевельнуться, Анна уже открыла ее и присела в реверансе, пропуская настоятельницу.
Затем Анна тихо прикрыла дверь и повернулась лицом к герцогу.
Только сейчас он рассмотрел цвет ее глаз. Темно-лиловые.
Герцога не оставляло ощущение того, что Анна не видит в нем красивого мужчину, и это сильно удивляло его. Многих ли мужчин она вообще видела в своем монастыре? А если и видела, то наверняка не таких статных, как он.
Казалось, Анна видит не образ человека, но способна проникнуть гораздо глубже, заглянуть прямо ему в душу.
Молчание затягивалось, и герцог предложил:
— Давайте присядем?
Анна подошла к герцогу с грацией, напомнившей ему восточных женщин — они тоже ходят как королевы, неся при этом на голове тяжеленный кувшин с водой.
Ворон указал Анне на диван, она присела на самый краешек, выпрямила спину и посмотрела прямо в лицо герцогу. Он уселся в кресле напротив.
В Анне ощущалась внутренняя безмятежность и покой — это всегда восхищало герцога в его сестре. Еще немного помолчав, он сказал:
— Моя сестра поведала мне вашу странную историю и сказала, что рано или поздно вам следует покинуть монастырь и увидеть мир за его стенами.
— Я была бы этому рада.
— Вы не хотите принять постриг и стать монахиней?
— Я думала об этом, но мне трудно принять решение до тех пор, пока я не увижу тот мир, о котором, живя здесь, знаю очень мало.
— Это можно понять, — согласился герцог. — Поскольку моя сестра беспокоилась и молилась о вашем будущем, у меня, кажется, есть ответ на ее молитвы и на решение ваших проблем.
Он ждал, что Анна спросит, что это за ответ, но она продолжала сидеть молча, неподвижно, спокойно глядя на герцога и, как ему показалось, взвешивая все, что он сказал.
Желая удивить и, возможно, даже испугать ее, он резко сказал:
— Я решил, что вы должны выйти за меня замуж!
Анна недоверчиво посмотрела на герцога своими удивительными странными глазами и после довольно долгой паузы спросила:
— Вы просите меня стать вашей женой, монсеньор?
— Надеюсь, что смогу сделать вас счастливой, — ответил герцог. — А на тот случай, если вы не до конца понимаете, поясню, что, став моей женой, вы превратитесь в одну из самых влиятельных женщин во всей Англии.
— И вы полагаете, что я гожусь на эту роль?
— Разумеется, вам придется многому научиться, но я помогу вам и буду предостерегать от возможных ошибок.
Герцог подумал, что его сватовство сильно смахивает на деловое предложение и, наверное, кажется для юной девушки слишком сухим и формальным.
Однако в глубине души Ворон чувствовал, что для Анны предпочтительнее пусть и не слишком романтичный, зато откровенный и честный разговор, нежели лживые сантименты.
Он ждал ее ответа, цинично размышляя, что любая другая женщина не задумываясь ни на секунду ответила бы «да», даже если бы он не так напрямик, а хоть намеком предложил ей стать его женой.
— Я никогда не думала о замужестве, — негромко сказала Анна.
— Если вы не собираетесь стать монахиней, брак — самая очевидная альтернатива пребыванию в монастырских стенах.
— Этот вопрос никогда не рассматривался в ходе моего обучения.
— Хорошо, тогда решите его для себя сейчас, — сказал герцог. — Видите ли, я намерен жениться немедленно, по причинам, которые не стану объяснять, а поскольку мы с вами в Париже, мне легко будет одеть вас по последней моде, в платья, которые любая молодая женщина найдет восхитительными после монастырской рясы.
Герцог рассчитывал, что на свете не найдется женщины, способной устоять перед перспективой одеться по последней парижской моде.
Париж был меккой для модников. Платья, которые герцог заказывал здесь у знаменитого Фредерика Уорта для своих любовниц, значили для них не меньше, чем бриллианты, которые он надевал им на шею.
Но в глазах Анны, вопреки ожиданиям герцога, не появилось восхищения.
— Вы сказали, — заметила она своим мягким чистым голосом, — что научите меня быть вашей женой. Но предположим, что я не справлюсь с этой ролью и вы будете разочарованы.
Герцог понял, что она думает сейчас о нем как еще об одном из учителей, которых Маргарита нанимала для нее на регулярно присылаемые деньги.
— Мне говорили, — ответил герцог, — что вы исключительно умны и образованны. Поэтому не думаю, что вам будет сложно научиться тому, что вы найдете интересным и приятным, а я со своей стороны могу заверить, что очень хорошо владею наукой, которую мы с вами будем изучать вместе.
Он невольно улыбнулся своей попытке научным образом описать то, что совершенно естественным путем происходит между мужчиной и женщиной.
Герцог видел, насколько серьезно для Анны все, что он сейчас говорит, и понял, что ей нужно обдумать его слова.
Эта мысль тревожила герцога. Если воспитание ее чувств было полностью подчинено требованиям разума, сколько же времени пройдет, пока она начнет относиться к нему не как к учителю, а как к мужчине?
Анна явно прокручивала в своей голове слова герцога и после некоторого молчания спросила:
— У меня действительно есть выбор или матушка настоятельница уже решила, что я должна покинуть монастырь вместе с вами, независимо от того, хочу я этого или нет?
Герцог был поражен.
— Я уверен, что моя сестра не станет принуждать вас к тому, чего вы не желаете, — ответил он. — В то же время позвольте заметить, что я предлагаю вам нечто такое, что было бы желанным для большинства женщин.
— Мне кажется, что любая другая женщина, которую вы попросите стать вашей женой, монсеньор, не будет столь же несведущей или неопытной, как я. И любой из них будет легче соответствовать вашим требованиям.
— Я уже сказал вам, что буду предостерегать вас от возможных ошибок, а поскольку мы какое-то время не станем возвращаться в Англию, у нас появится возможность лучше узнать друг друга. Это поможет избежать целого ряда затруднений.
