– К черту твой спорт! – сказала Карла, вставляя в кассетник запись Пипка Флойда.
Черепаха, которую без устали облаивал Шорти, поползла к воде. Шорти попытался схватить ее за лапку, но та остановилась и втянула их в панцирь. Как только черепаха остановилась, Шорти снова принялся лаять. Его лай, даже па таком большом расстоянии, действовал на нервы не хуже Пинка Флойда. Но вот Шорти заметил крикливого зуйка и устремился за ним, а тем временем черепаха доползла до воды и благополучно скрылась в ней.
– Какое это облегчение, когда Шорти перестает лаять, – вздохнула Карла.
– Его с успехом заменяешь ты.
– Надеюсь, что ты не начнешь по новой жалеть себя из-за того, что стал банкротом и у тебя вредная жена.
– Я не банкрот… пока нет.
– Я не понимаю твою систему ценностей, Дуэйн. Получается, что банкротство тебя волнует больше, чем отъезд в Европу собственной жены, с которой там всякое может случиться?
– Меня до смерти волнует и то, и другое, – зевая, проговорил Дуэйн. – Эта музыка так гремит, что невозможно думать!
Они заметили, что Джейси медленно подплыла к деревянному причалу, передохнула и взобралась наверх по лестнице. Шорти бросился к ней с радостным лаем и начал кружиться на причале.
– Если бы я заплыла так далеко, как она, у меня свело бы ноги и я утонула, – сказала Карла.
– Она когда-нибудь снова выйдет замуж? – спросил Дуэйн. – Как по-твоему?
.– Нет, и я тоже, если тебя убьют, – ответила Карла.
– Выйдешь, – возразил Дуэйн. – По крайней мере, я хочу, чтобы ты вышла.
– И не надейся, – свирепо глядя на мужа, проговорила она.
– Я просто предполагаю, – попытался оправдаться Дуэйн. – Я никогда не задумывался над тем, что может случиться, если я умру.
– Если я нарываюсь на неприятности, то это не значит, что я хочу другого мужа, кроме тебя. С чего ты взял?
– Сам не знаю. Не имею ни малейшего представления, почему я так сказал. Беру, пока не поздно, свои слова обратно.
Подошла Джейси с накинутым на плечи большим голубым полотенцем. Шорти бежал впереди нее и громко лаял.
– Он считает, что охраняет меня, – сказала она.
Шорти в счастливом исступлении принялся носиться вокруг «мерседеса». Джейси остановилась на той стороне, где сидела Карла, и стала вытирать ноги.
– Дуэйн надеется, что я снова выйду замуж, если он умрет, – доложила ей Карла.
Дуэйн пожалел о неосторожно вырвавшихся у него словах. От присутствия двух женщин ему в очередной раз стало не по себе. Джейси принесла запах озера, запах, который источали мокрое полотенце, мокрый купальник и мокрая женщина. Он поднял голову и в зеркале заднего обзора встретился с ее глазами. Она ждала его взгляда, и он понял это по ее приятно удивленному лицу.
На миг у Дуэйна вспыхнуло страстное желание поцеловать Джейси. Странно, что такое желание возникло у него к мокрой женщине, сидящей на заднем сиденье и перебирающей волосы, а не к той, что была рядом и у кого искрились глаза.
Он вспомнил, что уже заскользил по тонкому льду, обмолвившись о замужестве в случае своей смерти. Ему было непонятно, почему женщинам так не понравились его слова.
– Я всего лишь думал о твоем счастье. Обе женщины рассмеялись.
Он почувствовал, что Джейси смотрит на него в зеркало и ждет ответного взгляда.
Когда они возвращались домой, Карла с милой улыбкой, но твердо сказала ему, что он должен быть при параде, так как им, Джейси, Карле и Дуэйну, предстоит отобрать лучшие из картин, посвященных столетию города.
– Ты можешь надеть спортивный пиджак, да и галстук не повредил бы тебе.
– Я могу нацепить все галстуки, которые у меня есть, по от этого лучше разбираться в картинах не буду, – скачал он. Выставка картин относилась к числу тех событий, за которые он не отвечал. Идея была Карлы, и в жюри вошли сама Карла, Дженни и Лестер. – Я знаю, что Лестер сбежал, но Дженни на месте. Вдвоем вы не справитесь?
– Для солидности нам нужен мужчина, – объяснила Карла.
– Нельзя, Дуэйн, от всего самоустраняться, – поддержала подругу Джейси. – Тебя не убудет, если ты поучаствуешь в работе жюри. Выставка не такая уж большая.
– Откуда ты знаешь, от чего меня убудет или не убудет, – сказал Дуэйн сердито.
Дома Карла с Джейси позавтракали от души, готовясь к трудному дню, хотя энергия в них била ключом. Дуэйн с грехом пополам, морщась, уплел тарелку каши.
– Ты болен? – спросила его Минерва. (В данное время она полагала, что у нее рак желудка.)
– Нет, – ответил Дуэйн.
– У тебя подавленный вид, – заметила Минерва.
– Я подавлен. Вот эти меня подавили.
Он кивнул в сторону Карлы и Джейси, которые уплетали еду, не обращая на него внимания, чтобы потом, насытившись, наброситься на него с удвоенной энергией.
– Дуэйн хочет, чтобы я вышла замуж, если он вдруг умрет, – жуя, проговорила Карла.
– Чему быть, того не миновать, – пожав плечами, заметила Минерва. – Говорят, что у тех, кто страдает раком желудка, вырезают весь живот.
– Лучше бы у тебя отрезали язык, – не удержался Дуэйн и тут же пожалел о сказанном, так как за столом воцарилось напряженное молчание. – И чтобы потом пришили опять, – попытался он поправить положение.
– Вы подавили его недостаточно, – произнесла Минерва, поворачиваясь к Карле. – Как может мужчина говорить такое женщине восьмидесяти трех лет!
– А чего ты хочешь от того, кто требует, чтобы я вышла замуж на следующий день после его смерти? – вставила Карла.
Дуэйн взял Барбет и минут тридцать сидел с ней возле бассейна, пока Карла с Джейси переодевались. Джейси появилась первой с целым ассортиментом галстуков в руке. Она подошла и начала прикладывать их к его воротнику.
– Я не хочу носить галстук, – заупрямился Дуэйн. – И участвовать в работе жюри тоже не хочу.
– Я подозреваю, что тебе хочется только хандрить, – сказала Джейси. – Тебя хлебом не корми, а дай похандрить, хотя мне это нравится. Хандра тебе к лицу.
– Что в том плохого, когда я сказал Карле, что хочу, чтобы она вышла замуж после моей смерти?
– Плохо то, что тебе все равно, если кто-то еще будет обнимать твою жену.
– Мертвому это ни к чему, – заметил Дуэйн.
– Твоя смерть здесь ни при чем. Надень этот галстук в белый горошек. В нем ты похож на мужчину из Лас-Вегаса.
– Я ненавижу его. Кто-то подарил мне этот галстук на Рождество… Кажется, Бобби Ли.
Барбет захныкала и протянула ручки к Джейси. Та взяла ее на руки, и девочка немедленно прекратила плакать.
– Твою хандру не может выдержать даже внучка, – констатировала Джейси.
Выставка картин расположилась на тротуаре вокруг здания суда, захватив еще участок между домом и тюрьмой. Как ни упирался Дуэйн, но женщины заставили его надеть галстук в белый горошек.
