– Я люблю тебя, Тесса. Больше всех на свете, – говорит он и вытирает мне слезы.
Мы сидим не шевелясь примерно полчаса. Наконец, Хардин поднимает голову с моей груди и спрашивает:
– Можно я теперь поем?
– Да. – Я слабо улыбаюсь ему и хочу встать с его колен, но он тянет меня назад.
– Я не просил тебя вставать. Просто подвинь мне тарелку, – улыбается он.
Подаю ему тарелку с другого конца стола. Я до сих пор не свыклась с новой информацией и теперь чувствую, что мне несколько неловко говорить о завтрашней свадьбе.
Понимая, что Хардину не хочется обсуждать все это, принимаюсь за еду.
– Ты готовишь гораздо лучше, чем я думала. Теперь, надеюсь, ты будешь готовить чаще.
– Посмотрим, – говорит он с набитым ртом, и мы жуем в приятном молчании.
Позже, пока я загружаю посудомоечную машину, он подходит ко мне сзади и спрашивает:
– Ты все еще злишься?
– Уже меньше. Я до сих пор не в восторге от твоего отсутствия и хочу знать, с кем ты дрался и почему. – Он уже открывает рот, но я его останавливаю: – Но не сегодня.
Не думаю, что стоит перегружать сегодняшний вечер.
– Хорошо, – тихо отвечает он.
В его глазах вспыхивает беспокойство, но я решаю оставить это на потом.
– Да, и мне не нравится, что ты тычешь мне в нос стажировкой. Это меня и правда задевает.
– Я знаю. Именно поэтому я и сказал это, – честно признается он.
– Именно поэтому мне это не нравится.
– Извини.
– Не делай так, ладно? – говорю я, и он кивает. – Я устала, – жалуюсь я, пытаясь сменить тему.
– Я тоже; давай проваляемся весь вечер. Я подключил кабельное телевидение.
– Я должна была это делать, – хмурюсь я.
Он закатывает глаза и садится рядом со мной на кровати.
– Ты можешь просто отдать мне деньги…
Я смотрю в стену.
– Во сколько нам завтра на свадьбу?
– Во сколько захотим.
– Все начинается в три, так что, думаю, мы можем быть там в два.
– На час раньше? – ноет он, и я киваю. – Не знаю, зачем нам…
Фразу прерывает звонок.
Хардин наклоняется и хватает телефон, и по его лицу я сразу понимаю, кто это.
– Зачем он звонит? – фыркает он.
– Не знаю, Хардин, но, думаю, надо ответить.
Отбираю у него телефон.
– Ной? – Мой тихий вопрос обжигает Хардина, как раскаленная проволока, просунутая сквозь дыру в стене.
– Привет, Тесса, извини, что звоню тебе в пятницу вечером, но… в общем… – В его голосе слышен ужас.
– Что? – спрашиваю я, так как он всегда долго мямлит в стрессовых ситуациях.
Я смотрю на Хардина, шепчущего:
– Болтун.
Я кидаю на него укоризненный взгляд, но переключаюсь на громкую связь, чтобы он тоже мог слышать.
– Твоя мама позвонила в администрацию кампуса по поводу последнего оплаченного счета за комнату, значит, она знает, что ты переехала. Я сказал, что понятия не имею, где ты сейчас живешь, и это правда, но она мне не поверила. Сейчас она едет туда.
– Куда? В кампус?
– Да, наверное. Не знаю, но она сказала, что собирается найти тебя. Это глупость, она действительно перегибает палку. Я просто хотел тебя предупредить, чтобы ты знала.
– Уму непостижимо, что она сделала! – кричу я в трубку, потом благодарю Ноя и отключаю трубку.
Валюсь плашмя на кровать.
– Великолепно… отличный способ провести вечер.
Хардин наклоняется надо мной, опираясь на локти.
– Она не сможет тебя найти. Никто не знает, где мы живем, – уверяет он, гладя меня по лбу.
– Она не сможет меня найти, но наверняка привяжется к Стеф и будет спрашивать всех подряд в общежитии и устроит шикарную сцену. – Прячу лицо в ладонях. – Мне нужно туда поехать.
– Да позвони ей и дай наш адрес, пусть едет сюда. На твоей территории у тебя есть преимущество, – предлагает он.
– Ты не против? – Я убираю руки от лица.
– Конечно. Это же твоя мать, Тесса.
Смотрю на Хардина с недоумением: а как же его отношения с отцом? Но вижу, что он серьезен, понимаю, что он идет на компромисс со своими родителями, и решаю поступать так же смело.
– Я ей позвоню.
Некоторое время смотрю на экран, потом набираю воздух в легкие и нажимаю вызов. Мать говорит предельно лаконично и очень быстро. Я понимаю, что она бережет свою ненависть для личной встречи. Не сообщаю ей никаких подробностей о квартире и не говорю, что я здесь живу. Просто называю адрес и как можно скорее отключаюсь. Инстинктивно вскакиваю и начинаю поправлять покрывало.
– Здесь чисто. Мы только заехали, – говорит Хардин.
– Я знаю. Но мне так спокойнее.
Я разбираю кучу одежды на полу, зажигаю свет в гостиной, потом мы садимся за стол и ждем маминого появления.
Я не должна так нервничать, я уже взрослая и сама делаю выбор. Только мама этого не замечает. Час назад я эмоционально выдохлась, объясняясь с Хардином, и не уверена, что сегодня вечером готова к еще одной битве. На часах уже восемь. Надеюсь, она не задержится надолго и мы сможем лечь пораньше, поддерживая друг друга в борьбе с семейным наследием.
– Ты хочешь, чтобы я присутствовал, или дать вам все обсудить? – вскоре спрашивает Хардин.
– Думаю, нам нужно будет поговорить с глазу на глаз.
Я очень хочу чувствовать его поддержку, но понимаю, что один его вид будет ее провоцировать.
– Погоди… Просто вспомнила, Ной сказал, что последний счет за общежитие был оплачен, – вопросительно смотрю я.
– Ну и что?
– Ты его оплатил, скажи! – кричу я.
Но я не столько зла, сколько удивлена и раздосадована.
– Да… – Он пожимает плечами.
– Хардин! Хватит тратить на меня деньги, ты ставишь меня в неловкое положение.
– Ерунда. Это не так уж дорого, – говорит он.
– Ты что, подпольный миллионер? Ты продаешь наркотики?
– Нет, просто я накопил много денег и не тратил зря. В прошлом году я жил совершенно бесплатно и копил зарплату. Раньше мне не на что было тратить деньги… но теперь есть, – широко улыбается он. – И мне нравится тратить их на тебя, так что не спорь.
– Тебе повезло, что мама скоро приедет, я могу воевать только с кем-то одним, – шучу я.
Он хихикает, а потом мы просто молчим и держимся за руки.
Через несколько минут раздается стук, точнее грохот, в дверь.
Хардин встает.
– Я буду в другой комнате. Я люблю тебя.
Он быстро целует меня и уходит.
Я набираю в легкие побольше воздуха и открываю. Мама выглядит устрашающе идеально, как и всегда в гневе. Ни одного неаккуратного мазка на накрашенных глазах, губы гладкие и шелковистые, светлые волосы аккуратно уложены вокруг головы почти в ореол.
