- Данте, - тут же последовало возмущение, - я же просила без ужасов. Не надо про кладбище.
- Дослушай, - постарался утихомирить её. - Искатель почувствовал жалость при мысли о том, что ребёнок прожил так немного. Оглядевшись, он увидел, что и на соседней плите тоже есть надпись. Она гласила: «Ямир Калиб, прожил пять лет, восемь месяцев и три недели».
- Ужас… - покачала головой, не испытывая особого желания досушивать эту историю до конца.
- Искатель был потрясён. Это прекрасное место было кладбищем, а каждый камень — могилой. Одну за другой принялся он читать надписи. Все они были схожими: имя и скрупулезно подсчитанное время жизни. Но самым ужасным оказалось то, что человеку, прожившему дольше всех, было чуть больше одиннадцати лет.
- Кошмар… Прекрати! – Она хлопнула его по коленке и попыталась встать, но его руки крепко и ловко удержали её на месте.
- Сильно опечаленный этим открытием, он сел и заплакал. К нему подошёл проходивший мимо смотритель кладбища. Заметив, что искатель плачет, он спросил, не оплакивает ли он какого-либо родственника. « - Нет, не родственника, - ответил искатель. - Что здесь происходит? Что случилось в этом городе? Почему столько детей похоронено в этом месте? Что за проклятие лежит на этих людях?» Старик улыбнулся и сказал: « - Успокойтесь. Никакого проклятия нет. У нас есть древний обычай. Когда юноше исполняется пятнадцать лет, родители дарят ему книжечку. Её носят на шее. С этого момента каждый раз, переживая что-то очень приятное, открываешь книжечку и записываешь в ней: слева — что вызвало наслаждение; справа — сколько длились эти мгновения. И когда кто-то умирает, нужно открыть книжечку и сложить время наслаждения, чтобы записать его на могиле… Такая вот традиция…
- Оказывается каждому отпущено своё время радости… - задумчиво проговорила она, уже не сопротивляясь.
- Да. Забавно, правда. Я подумал, если бы у меня была такая книжечка, сколько бы я в ней записал…
- И сколько? – В свою очередь, Энджел тоже попыталась оценить моменты радости, которые стоили того, чтобы занести их в такой «реестр». И на самом деле их оказалось весьма не много.
- А как это измерить? И добавлять ли связанные с этим переживания? Эти вопросы взволновали Искателя, как и меня. Например, рождение ребёнка. Один день? Два? Неделю? Или все девять месяцев?
Руки его спустились к животу и замерли. В эту секунду мысль о том, что он знает, пронзила её как молния. Она развернулась к нему лицом и прижала ладони к щекам, которые залились румянцем.
- Мне не нравится, как ты себя ведёшь, - уже недовольно сказал он. - Я рассчитывал не на такой разговор.
- Я тоже. Но я не знала, как сказать тебе.
- Как сказать? Что за глупость? Не понимаю. Да просто взять и сказать. Объяснить. Рассказать. Всё очень просто. Зачем ты снова всё усложняешь? Неужели так трудно поговорить со мной? Я не умею слушать? Грублю тебе?
- Перестань, - мягко сказала она, сглаживая не очень приятную ситуацию. - Сейчас ты наговариваешь.
- Неужели ты думала, что я не догадаюсь? Глупая.
- Когда ты узнал? – Она обняла его за шею, прячась от него самого.
- Не скажу.
- Когда? Как? – страстно желала узнать, несмотря на отказ.
- Тебя укачивает в машине, - со вздохом начал он. - По ночам ты слоняешься от бессонницы. Ненавидишь луковый суп, который раньше любила. И на лице у тебя всегда мечтательная улыбка. Ты забыла, что у меня маленькая племянница, я знаком со всеми самыми красочными проявлениями твоего состояния.
- У меня на языке крутится самый глупый вопрос, который только можно задать в этой ситуации. – У неё на лице и сейчас была та самая мечтательная улыбка, о которой он говорил. - Гарантирую, я не одна такая…
- Не спрашивай. Поверь, это событие я давно занёс в свою «книжечку». И всё остальное, по сравнению с этим, меркнет. Надо же… Моя Птичка беременна...
Его тихие вкрадчивые слова и крепкое кольцо рук производили больший эффект, нежели, если бы он закружил её, пафосными восклицаниями знаменуя свой восторг. Тихо, крепко, уверенно, - так, что душа замирала.
- Скоро можно будет узнать пол малыша.
- Может, оставим сюрпризом?
- Нет, ни за что! Мне снился мальчик.
- Значит – будет мальчик.
- Или девочка.
- Или мальчик и девочка, - улыбнулся.
- Ох…
- Я же сказал тебе, что не отпущу тебя. Ещё той ночью сказал. Откуда столько упрямства?
- А как же: любовь не инстинкт?
- Я и не говорил, что влюбился в тебя в тот первый раз.
- А когда?
- Не скажу.
- Когда? Скажи.
Разговор давно ужу сошёл на шёпот.
- Нет, не скажу. И не спрашивай.
- Почему?
- Я оставлю это для себя. Для тебя же – всё остальное. Вся моя жизнь… Не могу сказать «до гроба», может, как-нибудь деликатнее…
- Как?..
- …до последнего вздоха.
Она заглянула в приёмную и негромко сказала:
- Привет. – И тут же приложила палец к губам.
- День добрый, - тихо получила в ответ.
- А он добрый? – адресовав ответную улыбку секретарше, спросила Энджел и посмотрела на закрытую дверь, осторожно ступая, чтобы не издать стука каблуков.
- Вполне, - ответила она и, поймав направленный на дверь взгляд, не дожидаясь вопроса, кивнула: - У себя.
- Занят?
- Нет, один.
- Это очень хорошо. – Энджел шагнула в сторону двери.
- Что-нибудь нужно? Кофе, чай?
- Нет, благодарю. Думаю, обойдёмся.
Как только дверь за невестой босса захлопнулась, зазвонил телефон.
- Он вам перезвонит, как только освободится, - уверенно отослала Элен звонившего и положила трубку.
Данте вскинул глаза на звук открывающейся двери, и взгляд его тотчас смягчился, стоило увидеть посетителя. Вернее, посетительницу, - самую желанную из всех возможных.
- Что-то случилось? – слегка встревожился он, потому что её визит не был запланированным.
- А почему что-то должно было случиться? – с лёгким налётом игривости в тоне спросила она.
- Ты приехала…
- …соскучилась.
- Я рад, - с улыбкой.
И он был рад. Их карамельные дни прерывались его встречами, работой, телефонными звонками - всеми теми элементами реальной непридуманной неромантической жизни, которые очень хотелось послать подальше. Горчинка в медовом соусе. И её неожиданный приход - лирическое отступление, – как мята в десерте, - оттенял, освежал, оставляя после себя приятный привкус.
Данте не спешил подняться навстречу, а смотрел, наблюдал, лишь слегка отодвинувшись от стола и откинувшись на спинку кресла. Это всегда приятно – ловить на её лице мягкую искреннюю улыбку, отмечать блеск глаз, пытаясь угадать мысли, желание… и угадывать, исполнять, удивлять, ждать отклика, - это безумно приятно…
