– Ты не дурачишь меня, а? – спросил Том.
Хэл ничего не сказал. Ответ красноречиво выражало его лицо.
Том задумался, глядя в окно, за которым над французской столицей сгущались сумерки.
– Ну, – произнес он наконец, – есть кое-что поважнее, чем отделить образ Дианы от твоего. Ты должен будешь прибавить к своему образу немного негативного оттенка. Ты превращаешься в мужчину, бросившего Диану после любовного романа, что автоматически становится темой для разговоров всей нации. Ты – человек, отвернувшийся от своего прошлого, от своей семьи, от своих обязанностей. Это ударит по тебе, Хэл. Сильно ударит.
Хэл смотрел на приятеля ясными, внимательными глазами.
– Как сильно? Том вздохнул.
– Сегодня ты любимый холостяк страны, белый рыцарь. Если ты женишься на Диане, вы станете любимой парой Америки. Но без нее ты – одиночка, предоставленный самому себе. Ко всем расчетам следует добавить, что у тебя уже есть репутация лояльного политика. Сложив все вместе, я должен сказать, что это отбросит рост твоей карьеры лет на пять, может, больше. Еще я думаю, твой политический потенциал, вероятно, будет уменьшаться в одном или в нескольких офисах. Тебе никогда не стать президентом, Хэл. Возможно, и вице-президентом тоже.
Наступила пауза. Том покачал головой, пытаясь сосредоточиться.
– И еще одно, – сказал он. – Хотя я ненавижу вспоминать об этом. Деньги. В этом смысле к тебе относятся не очень серьезно, Хэл. Не только с точки зрения партии. Не забывай о своей семье.
Оба знали, что судьба Столвортов неформально связана с судьбой Ланкастеров двенадцатилетним ожиданием женитьбы Хэла. Если он сейчас откажется, его жест не только разрушит финансовый альянс, базирующийся на многих миллионах долларов. Это будет пощечина, которую его отец никогда не простит. Рейд Ланкастер был строгим, мстительным человеком.
Он никогда не хотел для сына политической карьеры и мог сильно навредить ему с финансовой точки зрения.
– У тебя, правда, пока есть дополнительное время. Ты можешь ликвидировать кое-какие разрушения, – сказал Том почти убеждающе. – В политике нет ничего вечного. Все мы знаем это. У людей короткая память. Но все будет зависеть от обстоятельств… как политических, так и личных, – он откашлялся. – Позволь мне спросить тебя кое о чем. У тебя на уме кто-то еще?
– Не могу ответить, – произнес тот.
– Тогда гипотетически, – настаивал Том. Хэл стиснул зубы.
– Хорошо, гипотетически. Допустим, у меня на уме кто-то есть.
– Она должна быть второй Дианой, – сказал Том. – Кто-нибудь из того же круга. Кто-то с такими же связями. Кто-то, кого твоя семья приняла бы с распростертыми объятиями. В таком случае люди могут позволить тебе пошалить, поменяв одну принцессу на другую. Это менее серьезное преступление, – он нервно взглянул на приятеля. – Девушка, о которой мы говорим, отвечает этим условиям?
Хэл загадочно улыбнулся.
– Не могу ответить.
Теперь Том выглядел очень обеспокоенным.
– Хэл, мой совет тебе все тщательно обдумать. Люди ждут от тебя женитьбы на Диане. Они будут ждать долго. Не вляпайся во что-нибудь.
Хэл молчал.
– Послушай, – продолжил Том, – я хочу, чтобы ты кое-что понял. Твоя карьера для меня не просто предмет любопытства. Куда бы ты ни стремился, я намерен помогать тебе. Я кое-как разбираюсь в нашей сумасшедшей стране и знаю, что тебе понадобится в ближайшие годы. Дуайт удерживает нас от войны, но для этого использует все свое умение и авторитет. Однако он не вечен. Нам необходимы мудрые лидеры в наш ядерный век. У тебя для работы есть и голова, и сердце. Не исключай себя из списка гонщиков, пока гонки не начались, Хэл. Не делай сегодня ничего, что может помешать твоей избирательной кампании в будущем.
Он встал, надел очки и взглянул на приятеля.
– Подумай о своей стране, как о себе, Хэл. Это все, о чем я прошу.
Тот кивнул, оценивая слова Тома, затем тоже поднялся, улыбнулся и развел в стороны усталые руки.
– Я тебе вот что скажу, – заявил он. – Хочу принять душ. Когда спустишься вниз, закажи мне мартини. Увидимся через пару минут.
– О'кей.
Том направился к двери, все еще выглядя обеспокоенным.
– Спасибо, – произнес Хэл.
Когда Том ушел, он опять сел и уставился в окно. Двусмысленная улыбка играла на его губах, хотя в глазах было страдание.
Он знал заранее, что посоветует ему Том, но все равно должен был выслушать.
Хэл уже принял решение. Завтра он полетит домой, поговорит с Дианой и сделает предложение Лауре.
Хэл улыбнулся своей прошлой наивности. За все эти годы любовь никогда не принималась им в расчет. Но теперь он великолепно и самозабвенно влюбился. Его сердце принадлежало Лауре с того самого момента, когда он впервые увидел ее.
Этот факт сделал все остальное неважным. На первом месте должна стоять Лаура.
Любовь являлась новым переживанием для Хэла. Вначале чувство было таким болезненным, таким изматывающим, что он испугался, как бы не сойти с ума. Впервые в жизни он понял измученных любовью молодых людей, привязанных к девушке, отдающих ей себя, иногда даже кончающих жизнь самоубийством.
Лаура была его сердцем. Без нее он превращался в ничто.
Девушки для Хэла всегда были чем-то, преподносимым на тарелочке. Они бросались к нему без колебаний и не скрывали свой голод и желания. Неуклюжие и вялые в попытках быть женственными, они вызывали в Хэле чувство одиночества даже во время их самых горячих объятий. Поскольку девушки всегда стремились к нему, Хэл не ощущал, что по-настоящему необходим им. Зачем желать того, что каждый может получить по собственной прихоти?
Но Лаура отличалась от всех. Она держала себя в руках, потому что имела характер. Другие женщины походили друг на друга во всем, но Лаура была другой.
Однако не только глубина и достоинство сильно отличали ее от других в сексуальных отношениях, которые Хэл, как он думал, познал полностью. Она отдавала ему себя больше, чем любая женщина. Когда Лаура прикасалась к нему, улыбалась ему, занималась с ним любовью, она отдавала все свое сердце.
И благодаря этому она завоевала его сердце.
По словам Тома, без Дианы от Хэла осталось бы процентов двадцать пять, как от политика, Но без Лауры от него осталась бы только половина мужчины. Он не мог представить свою оставшуюся жизнь без нее. Все было очень просто.
Хэл заплатил бы любую цену, пожертвовал бы всем ради Лауры. Она являлась самой жизнью.
Приняв решение и почувствовав при этом огромное облегчение, Хэл взглянул на телефон. В Нью-Йорке сейчас около полудня. Лаура наверняка находилась в магазине, работала с заказчиками. Все, что ему сейчас требовалось, это позвонить, услышать ее голос и таким образом набраться смелости довести дело до конца.
