Когда он закончил, они вместе пили кофе.
— Я знаю, что это такое — видеть, как кто-то, кого ты любишь, медленно разрушает себя, — сказал он ей. — Почему ты не делаешь что-нибудь полезное для молодых ребят, которые попались на подобный крючок? Организуй какой-нибудь комитет по борьбе с распространением наркотиков или что-то в таком роде!
Она, словно завороженная, глядела на этого маленького человека в черном, сидящего на ее софе.
— Как вы сможете бороться с торговцами наркотиками? — спросила она. — Разве это не обязанность полиции?
Колин пожал плечами и сделал глоток кофе.
— Это только идея — поддержка какого-нибудь фонда. С твоим очарованием и массой связей ты могла бы собрать кучу денег…
— Денег для чего? — спросила она удрученно. Некоторое время они сидели в молчании. Неожиданно она сама ответила на собственный вопрос: — Чтобы открыть антинаркотический центр! — Потом добавила: — «Антинаркотический центр Элистера Брайерли»! О Колин! — Ее глаза загорелись от неожиданного взрыва энергии. — Я смогу помочь тем, кто страдает от этой дряни, я помогу найти для них новые способы избавиться от привычки к наркотикам. Я читала о синтетических лекарствах, которые могут помочь…
После визита Колина Маккензи начала приходить в себя. Она снова стала рисовать и проявлять мало-помалу интерес к империи, которую возглавляла. Вместе с Джорданом она совершила поездки в Париж и Лондон, чтобы изучить возможность открытия в этих городах двух первых магазинов «Голд!». И она с жадностью проглядывала вороха журналов и газет, которые не в состоянии была раньше и раскрыть, она хотела знать новости. Самоизгнание очистило и освежило ее. Мир выглядел уже другим. Мода тоже была другой. Произошло едва заметное, но определенное изменение, и она почувствовала это.
Она созвала на совещание братьев, закрылась с ними в кабинете на два часа и приглядывалась к ним, пытаясь увидеть какой-то проблеск понимания или заинтересованности в ее предложениях. Сильно отяжелевший Реджи сидел с самодовольной ухмылкой на лице, готовый огрызнуться. Макс, уже полысевший к своим тридцати, беспокойно шарил глазами по комнате, нетерпеливо дожидаясь возможности сорваться куда-нибудь.
— Кто-нибудь из вас вникает в то, о чем я сейчас говорю? — спросила их она.
— Конечно, — кивнул Реджи, а Макс сел поудобнее, изображая внимание.
— Я провела исследование рынка. Я возвращаюсь! Я изучила дела наших конкурентов и просмотрела, как шла у нас продажа в последнем квартале. Мы можем работать лучше, мальчики. Мы имеем возможность расширить сейчас рынки «Голд!». Нам представляется прекрасная возможность открыть магазины в Париже и Лондоне. Может быть, мы сможем наладить и производить во Франции…
— У нас прекрасные мастерские в Лос-Анджелесе! — с жаром заявил Макс.
— Хорошо, по крайней мере мы можем работать с лучшими тканями, производить более дорогую одежду. Я больше не собираюсь использовать винил или вискозу. Я должна доверять своему инстинкту, который говорит: девушки сейчас хотят обладать вещами получше. И все начинают их делать — взгляните на Дэвида Уинтерса. Его одежда вдвое, втрое дороже моих тряпок, а распродается как горячие пирожки.
— Мак! — прервал ее Реджи, протестующе подняв руку. — Сколько раз я должен говорить тебе: один из первых принципов бизнеса — не дать себя одурачить формулой успеха…
— В моде нет никакой формулы, Реджи! — нетерпеливо отрезала Маккензи. — Мода постоянно меняется — вот почему это мода! Мы сейчас откатываемся назад, к традиционным стилям. Я достаточно долго сходила с ума, пора и кончить. Посмотрите, что Эд Шрайбер сделал для Дэвида Уинтерса. И взгляните на успех Анаис Дю Паскье. Это вовсе не совпадение, что именно они завоевали рынок. Это то, что сейчас хотят женщины.
— Они продают платья по сто долларов, Мак, — заметил Реджи, — а мы, слава Богу, всего лишь по сорок пять!
— Я хочу быть на этом рынке! — сказала Маккензи, — я хочу запустить свои руки в шелк и кашемир!
— Это не твой имидж, Мак…
— Мой имидж — это то, кем я хочу быть! — завопила она. — Я не застреваю на чем-то! Это наша компания, слава Богу, и мы можем делать то, что нам нравится!
— Не совсем так… — Макс нерешительно заерзал, и взглянул на Реджи, — почему бы не сказать ей об этом, Редж? Все равно придется, рано или поздно.
— Понимаешь, Мак, — Реджи повернулся к ней в своем кресле, — после того, как Эд оставил компанию, мы пытались сами вести наши финансовые дела…
— Вы его никем не заменили? — вскричала она.
— Подожди минутку, я пытаюсь рассказать тебе… — Он нетерпеливо замахал рукой. — Каждый раз, когда мы открывали новый магазин, нам требовалась солидная поддержка. Ты знаешь, что каждый магазин стоит до миллиона? Мы принимали финансы от различных кредиторов, и они хотели, чтобы мы занимались тем, в чем ты сильнее всех — молодежным рынком, доступными ценами на одежду и все такое….
Она встревоженно смотрела на них:
— Разве вы, шуты гороховые, не понимали, что нам нужен кто-то, кто мог бы заменить Эда? А Элистера вы заменили?
— Да не возбуждайся ты так — мы же хотели как лучше. Пресса теперь приходит к нам сама, нам не надо кому-то платить, чтобы ухаживать за ней…
— Но кто работает с прессой? Помощники продавцов? Ох, Реджи, не позволяй всему разваливаться только потому, что хочешь сэкономить на найме новых людей. Я прошу, чтобы ты завтра же поместил в «Уименз Уэр» объявление, что требуется человек по связям с прессой…
— Но мы зарабатываем больше, чем когда-либо раньше! — со злостью сказал ей Реджи. — Нам не нужно сейчас ничего менять так радикально! «Голд!» был основан на идее обеспечить молодых людей модной одеждой по низким ценам. И все прекрасно работает в этом направлении. Никто не может обвинить нас в дешевой моде!
— Реджи… Макс! — медленно сказала Маккензи, подчеркивая свое долготерпение. — Я пытаюсь объяснить вам, что нам надо быть впереди в этой игре, что наши дела пойдут даже лучше, если мы сумеем предвидеть то, что должно произойти, в течение года, ну, двух лет…
Они спорили целый час. Братья были так же прижимисты и неуступчивы в своем нежелании тратить деньги на ткани лучшего качества, как когда-то в спорах о месторасположении магазинов и отделки их интерьеров.
Она поняла, что они по-прежнему не доверяют ей. А ссылка на то, что какие-то анонимные кредиторы диктуют им, что и как делать, была слишком дикой даже для того, чтобы обсуждать ее. В конце концов они согласились, чтобы она начала работать над экспериментальной улучшенной серией одежды и направила эту серию в магазин на Мэдисон-авеню, чтобы посмотреть, как она будет продаваться. После этого они передали ей на подпись кучу документов. Она подмахнула их, не читая, а возвращая последний, совершенно разбитая, воскликнула:
