– усмехается, но зато остаток дороги проводит в серьезных раздумьях.
– А сам, что… Телефон до дыр взглядом протираешь? Ждешь звонка?
Я успеваю разглядеть, как он пялился на фото белокурой девицы. Кажется, я уже видел, как Арман листал фотки этой же девушки. Лицо запоминающееся...
Арман быстро сворачивает все приложения.
– Не жду.
– Да-да. Не ждешь. Раз пятьдесят телефон проверил и несколько раз на одни и те же фото пялишься. Ну-ну… Кто она?
– Никто. Просто под член удачно подвернулась! У нее типа помолвка сорвалась, я утешил крошку, – ухмыляется. – Жду благодарности.
– И когда ты все успеваешь. Кстати, благодарности, может быть, ты зря ждешь!
– С хера ли такие выводы?
– Карма.
– Чееее?
– Та еще сука! – вздыхаю. – Уж поверь. Таскаешься за чужими юбками, за это тебе так прилететь может, охренешь!
Арман посмеивается недоверчиво, разбавляя тишину болтовней.
Остаток дорогие пролетает быстро. За это время ничего особенного не произошло, кроме звонка человека, которого я просил проверить сведения на Лилию. Мне становится и легче, и тяжелее одновременно. Легко о того, что Лиля мне ни в чем не соврала насчет семьи. Тяжело, что я не захотел ее выслушать. Мой груз вины – неподъемный.
Славина Лилия Михайловна…
У Лилички настоящий день рождения скоро.
О ней есть сведения, даже кое-какие детские фото нашлись! Потом все данные о ней резко обрываются, как будто она испарилась. Так и есть, усмехаюсь, сбежала моя Лиличка. О семье тоже подтверждается. Ардашев Мурат приходится младшим родным братом Эльвиры Ардашевой. После развода она вернула себе девичью фамилию, а до развода была женой старшего брата Лилии. Родителей Лили не привлекали к ответственности за распространение наркоты, но намеки были, все дела закрыывались за недостатком улик. Значит, кто-то сверху крышевал.
Родной старший брат Лилии мотал срок.
Мотал…
В прошедшем времени. Все потому, что он вышел недавно.
Совсем недавно.
Непроизвольно ускоряюсь, нарушая скоростной режим…
* * *
– Слышь, ты мимо проехал! Навигатор показывает, что нужно этот дом с другой стороны объехать! – замечает Арман.
Словно в подтверждение его слов, приложение начинает подсказывать:
– Маршрут перестроен. Через сто метров развернитесь!
– Видишь, я прав!
– Молчи, знаю, что проехал, но чувствую, что так надо. Может быть, хватить глушить шампанское?
– Брось, оно как лимонад, вообще не торкает. Сладенькое! – возражает Арман, возясь с очередной бутылкой шампанского.
Знал бы я, что Арман для поднятия настроения забросит в багажник целый ящик игристого вина, не стал бы брать его с собой!
Притормозив машину, выбираюсь из нее со скоростью ветра. Не могу передать свои ощущения, просто чувствую противный холодок в районе желудка, внутри все стынет и скручивается в тугой ледяной комок.
Меня ведет ощущениями в темный переулок – арочный проход между домами. С той стороны, где нахожусь я, неподалеку припаркована тачка со скучающим водителем не очень приветливого вида. Рожа – криминальная. Я проскальзываю мимо, оставшись незамеченным. Слышу позади шаги Армана, вылезшего из машины. Вижу в переходе мужские фигуры, различаю обрывки напряженного разговора и улавливаю знакомые интонации.
Лиличка…
** Лилия
– Далеко собрались, девочки?
От звука этого голоса мурашки проносятся по коже и остаются на ней застывшими, острыми пиками. Волоски приподнимаются дыбом от ужаса. Я давно-давно слышала этого голос, всегда лишь мельком. Павел всегда заискивал перед Рогачом, я лишь несколько раз слышала издалека, о чем они говорили, когда Рогач посещал Павла. Но сейчас мгновенно узнала голос Рогача и его мерзкое, худое лицо с квадратным подбородком и глубоко-посаженными глазами.
Делаю вид, что не слышу, крепче вцепившись в руку Эли. У нас у каждой в свободной руке по пакету с продуктами. Может, просто пройти мимо? Вдруг Рогач уже не такая важная шишка? Хочется, думать, что он обмельчал. Но когда мы приближаемся, поравнявшись, он делает резкий взмах рукой, в руке блеснул нож.
Через миг в руках у меня остались лишь ручки от полиэтиленового пакета, а сам пакет с продуктами в лужу рухнул. Хрустнули разбитые яйца. Я хотела пожарить блины…
– Дайте пройти! – произношу твердо.
– Давно не виделись, девочка.
Я отшатываюсь от неприкрытого холода и угрозы в его голосе. Эля словно в ступор впала, смотрит на Рогача ненавидящим взглядом, потом выпаливает:
– Это ты, урод! Ты во всем виноват. Скармливал Павлу наркоту, добился того, что он опустился, отжал у него клубы… В счет долга. Кто знает, может быть, и тот якобы пропавший товар, из-за которого все пострадали, тоже ты сам себе и прикарманил?
– Кто это тут тявкает? Паш, ты бы свою свиристелку уважению научил, – лениво роняет Рогач.
– Бывшая жена. Чему ее учить?
За спиной слышатся шорохи. Я быстро оборачиваюсь. Старший брат сутулится у стены, ужасно тощий и грязный, как бродяга. От огонька сигареты немного освещается землистое лицо, и этого небольшого света хватает понять, чтоб у него совершенно пустые, безразличные глаза. Жизнь в тюрьме его ничему хорошему не научила. Павел едва вышел и снова прибился к шайке, только теперь уже на явных побегушках, низший эшелон, иначе был бы одет как Рогач – в дорогое зимнее пальто, высокие ботинки и красивый костюм.
– Слышал, у тебя денежки завелись, Эль? – уточняет Павел. – А ты меня, шкура, и не навестила ни разу в тюрьме. Еще и развелась! Сына по дорогим клиникам таскать начала. Слухи расходятся быстро! Алименты мужу как бы надо платить!
– Сволочь бессовестная. Как мне жаль, что ты в тюрьме не сдох! Не сгнил там заживо! – в сердцах бросает Эля.
Я чувствую, как она разжимает мои пальцы и тянется за телефоном в карман. Плохая, плохая идея!
– Сейчас мы поступим так… – выдает Рогач, немного пожевав губу. – Я ничего не забываю. И то, что ты, Лиля, мне
