Опять. Мелодия, преследовавшая его всю жизнь. Запись на пластинке, которую он «заиграл до дыр»; произведение, которое он поклялся когда-нибудь исполнить сам. Но почему-то Джефф даже не приступал к нему. Будто боясь потерять в себе что-то. Он и сам не знал что. Возможно, это была надежда, надежда на чудо.
— Пожалуйста, продолжайте. Я так люблю эту пьесу!
Звук нежного голоса Джеффа заставил Кирстен вздрогнуть. Она настолько испугалась, что не могла припомнить, что играла за секунду до этого.
— Вы играли Дебюсси, — напомнил Джефф. — «Отражения в воде».
Кирстен побледнела. Ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок, от которого ее удержала только ласковая рука сына, опустившаяся ей на плечо.
— Вам нехорошо? — Голос Джеффа был полон тревоги. — Вы не хотели бы прилечь? Может быть, принести воды?
Кирстен наконец обрела дар речи и махнула рукой:
— Нет, нет, я в порядке. Все хорошо. Просто немного душно.
Джефф с удивлением посмотрел на Кирстен: в зале вовсе не было душно, скорее наоборот.
— Ну, хорошо, приступим к занятию, — взяв себя в руки, бодро сказала Кирстен.
Джефф проиграл всю программу, которую они готовили к выступлению в «Карнеги-холл». Строго и требовательно исправлявшая малейшую ошибку, допущенную Джеффом, Кирстен очень напоминала себе Наталью: она даже жестикулировала так же.
— Что, совсем плохо? — расстроенно поинтересовался Джефф, собирая ноты. — Простите, но я, похоже, действительно сегодня потратил ваше время впустую.
— Да нет, вовсе нет. Просто нельзя же каждый день быть в пике формы.
— Но я должен быть в форме именно каждый день.
В этом Джефф был абсолютной копией матери. Не в силах сдержать свой порыв, Кирстен дотронулась до волос сына.
— Вы полагаете, они слишком длинные?
— Что?
Джефф помотал головой.
— Мои волосы. Отец говорит, что я похож на кого-то из «Битлз». — Юноша поморщился. — Тем самым дает понять, насколько он просвещен в современной музыке.
— Я нисколько не нахожу их длинными. Седжи Озава всегда носил длинные волосы, так же как Леонард Бернстайн.
— Спасибо. — Джефф улыбнулся Кирстен одной из тех своих улыбок, от которых у нее подгибались колени. — Приятно сознавать, что в этом вопросе имеешь хотя бы одного союзника.
Кирстен обеспокоенно посмотрела на одевающегося Джеффа.
— Вы и вправду собираетесь идти в этом? — Она указала глазами на окно, за которым валил крупный, густой снег.
Джефф одернул на себе куртку, обмотал шею шерстяным шарфом и надел лайковые перчатки.
— Все в порядке. Я всегда так хожу.
— А вам далеко отсюда добираться? — притаив дыхание, поинтересовалась Кирстен.
— В Виллингфорд. Я учусь в Чоэйте.
Кирстен медленно кивнула. Чоэйт. Так вот где Джефф провел все эти годы.
— Ну что ж, до вторника.
Кирстен проводила сына до двери.
— Пожалуйста, Джефф, ведите машину осторожно.
— Обязательно, — задорно улыбнулся Джефф и пошел прочь по холлу.
— Волнуешься? — спросил Эндрю Маркоса.
— Немножко.
— Я тоже.
Эндрю самому не верилось в то, что он сделал. В каком-то необъяснимом порыве купил два билета на самолет и заказал им с Маркосом билеты в «Карнеги-холл» на концерт Джеффа. И вот теперь он сидел в самолете, в который поклялся никогда не садиться, и летел в город, в который поклялся никогда не возвращаться, — в Нью-Йорк.
— Эндрю, ты опять разговариваешь сам с собой.
— Правда? — Эндрю вздохнул. — Должно быть, старею.
— Ты? Да ты никогда не будешь стариком!
— Спасибо. Особенно оптимистично эта фраза звучит в самолете, летящем на высоте тридцати пяти тысяч футов над Атлантическим океаном.
Маркос расхохотался.
— Вот Кирстен удивится! Откроет дверь, а там стоим мы двое!
Это было то, что больше всего беспокоило Эндрю. А вдруг Кирстен не удивится? Вдруг ее это только разозлит? Что, если она решит, будто они с Маркосом претендуют на ту часть ее жизни, которой она не собиралась делиться с ними? Эндрю не мог остановить свои мысли. Ему так хотелось разделить с Кирстен минуты счастья, которые она должна испытать в этот вечер. О Боже! Он схватился руками за голову. А что, если они с Маркосом ошиблись?
Что, если Кирстен не желает их видеть?
Кирстен музицировала весь день в надежде, что это поможет ей избавиться от мыслей о концерте Джеффа, который состоится сегодня в восемь. Она нервно взглянула на часы. Два. Бесполезно, ей все равно не удастся успокоиться. Кирстен встала из-за рояля — оставалось только бесцельно мерить шагами комнату. Ровно через шесть часов она станет свидетельницей триумфа своего сына на его первом концерте в «Карнеги-холл».
Раздался звонок в дверь. Кирстен вздрогнула. Никто не знал, где ее можно найти. Разве что… Джефф? Да нет, невозможно. Должно быть, ошиблись дверью. Нажали не ту кнопку звонка. Но звонок повторился, уверенно и настойчиво. Поправив прическу и облизав губы, Кирстен приоткрыла дверь, готовая вежливо отправить ошибшегося дверью человека.
— Как видишь, я невыносимо настойчивый мужчина — я все же выследил тебя.
У Кирстен так задрожали руки, что она с трудом смогла снять тяжелую дверную цепочку, но как только ей это удалось, Кирстен оказалась в раскрытых объятиях Майкла Истбоурна.
На мгновение время остановилось.
— Дай-ка мне как следует тебя разглядеть. — Блестящие глаза Майкла, казалось, по капле пили стоявшую перед ним Кирстен. — Ты прекрасна как никогда.
Кирстен покраснела.
— Я уже совсем седая. — Кирстен смущенно тряхнула волосами.
— И тебе это к лицу.
— Ты тоже великолепно выглядишь. — Она прикоснулась к седым прядям Майкла.
Майкл поцеловал ладонь Кирстен. Она закрыла глаза и прильнула к Истбоурну.
— Ах, Майкл, прости, что я так и не дала тебе знать, где живу, оставив Афины. Но мне в то время так надо было пожить в одиночестве.
— Я понимаю, Кирстен. И я никогда не осуждал тебя за это. Может быть, я и ненавидел тебя временами, но никогда не осуждал. Во всем я винил только себя, винил за то, что не мог дать тебе то, в чем ты в то время нуждалась.
Кирстен взглянула на Майкла с легкой улыбкой:
— Хочешь сказать, что я требовала слишком многого?
— Кто знает, Кирстен, будь ты немного менее требовательной, а я менее честен перед собой, может быть, все сложилось бы иначе.
— Но как ты нашел меня?
— Я увидел тебя в «Пательсоне» вчера вечером. Ты покупала ноты. Ты так была этим увлечена, что не замечала вокруг никого и ничего. Этим я и воспользовался и пошел за тобой следом. Небольшая взятка радушному консьержу — и недостающие сведения в кармане.
