— Хорошо, я поняла, — просто ответила она и пошла к выходу из кухни.
Если она и рассчитывала на то, что он последует за ней и станет умолять её остаться, она жестоко ошибалась. Это разозлило его ещё больше, подкидывая в костёр его злости на её неблагодарность новую порцию дров. Он тоже вышел следом и остановился возле стены, опираясь на неё плечом и наблюдая за Аней. Дима был уверен, что в последний момент она передумает и останется, но она только надела курточку и принялась натягивать высокие зимние сапожки, которые принадлежали жене Влада — Соне.
Дима злился. С каждой минутой злился всё больше и больше, понимая, что она не останется, если он сам её об этом не попросит, и, в то же время, дав себе зарок ни за что не просить её об этом.
— Надень свои сапожки, — глухим голосом проговорил он, кивая на её осеннюю обувку, — невысокие замшевые полусапожки на высоченной шпильке. — Это чужая обувь.
Аня бросила на него затравленный взгляд, в котором сквозила горечь, но послушно сняла зимние сапоги и надела свою обувь. А потом, ни слова не говоря, вышла из дома.
Дима постоял так минут пять, каждый миг уверенный в том, что Аня вернётся назад, но этого не произошло. Ну что за упрямая девчонка! Сейчас было вовсе не время и не место играть в обиженную, и подвергать себя дополнительной опасности, но она поставила свои обиды на первое место.
Он вышел на улицу и глубоко вдохнул морозный воздух. Было не просто холодно, — видимо, зима решила окончательно взять бразды правления на себя и теперь полностью властвовала над природой. За ночь выпало ещё больше снега, и теперь он ровненько лежал на территории. И только несколько глубоких следов шло в сторону ворот, которые были приоткрыты.
Дима не спеша вытащил сигарету, так же не спеша закурил и постоял ещё минут пять, затягиваясь и выпуская вверх тонкие струйки табачного дыма. Он был уверен, что она вернётся, она не могла уйти далеко в такой неудобной обуви, которая, судя по глубине следов, уже была полна снега. Но Аня всё не возвращалась.
Мужчина вернулся в дом, на ходу придумывая самые страшные кары, которые обрушит на её голову, когда найдёт, и быстро натянул высокие зимние сапоги и тёплую куртку. Ему нестерпимо хотелось притащить Аню обратно, вот только мысли о наказании крутились только вокруг пушистого ковра у камина, на который он бы положил её и…
— Чёрт! — хлопнув напоследок дверью, так что задрожало крыльцо, Дима выскочил на улицу и устремился в сторону ворот.
Аня шла по заснеженной дороге, иногда отходя на обочину, когда навстречу ехала машина. Сапожки были полны снега, и ей казалось, что она уже не чувствует ног. По лицу градом катились слёзы, а рыдания перешли в судорожные всхлипы, когда каждый глоток морозного воздуха врывался в лёгкие с трудом. Ей было обидно, что её в очередной раз погнали, как ненужную собачонку. Да, возможно, она сама была неправа в том, что заявила о том, что она хочет уйти. Но она уже просто не знала, как ей привлечь его внимание, потому что то молчаливой равнодушие, которое он проявил в её сторону на следующий день, било больнее любого оружия.
Руки окоченели от холода, потому что их не спасали карманы тонкой куртки, да и вообще Аня замёрзла, но продолжала идти вперёд и вперёд. Она и сама не знала, куда она идёт, но почему-то именно сейчас ей было всё равно. Она ушла уже довольно далеко, когда услышала позади себя окрик.
— Аня, стой!
Ей всегда хотелось бежать, когда она слышала позади себя эти слова, потому что частенько пьяный отчим гонялся за ней по квартире, и кричал нечто подобное, но сейчас она просто замерла, потому что была слишком обессилена, а через пару секунд Дима развернул её к себе лицом.
Дима шёл по дороге довольно долго, благодаря снегопад, который оставил на земле толстый белый ковёр. Кое-где Аня уходила на обочину, и некоторое время шла по ней, очевидно, пропуская едущий по трассе транспорт. Постепенно злость улетучилась, оставляя ему только беспокойство, потому что он был уверен, что она не уйдёт далеко, и каждую минуту он был уверен, что вот-вот увидит её. Но метр за метром оставались позади, а Аня всё не появлялась в поле его зрения.
Чёртова девчонка! Показала характер, когда он совершенно этого не ожидал. Его всегда привлекали в женщинах непокорность и самостоятельность, а сейчас почему-то это вызвало только оторопь и желание как-нибудь её за это наказать. Может, всё дело в том, что он не видел этого в ней? Да, она была несчастной девочкой, которая много пережила в своей жизни, но именно непокорности он от неё не ожидал. А ведь она выказала её, в некотором роде, покорившись его желаниям, и сейчас он чувствовал себя виноватым. Наконец, он увидел её, идущую по дороге в сторону оживлённой трассы. Она спотыкалась и оскальзывалась, но неизменно шла и шла вперёд. Дима прибавил шагу, изнемогая от желания догнать её и показать, что же он думает обо всём этом.
— Аня, стой! — окликнул он её, ожидая, что она в любой момент побежит, но она только замерла на месте. Тогда он схватил её за плечо и развернул лицом к себе, вглядываясь в заплаканное лицо.
— Не трогай меня, — прошептала она, делая попытку развернуться и пойти дальше, но Дима не дал ей этого сделать. Он обхватил её, прижимая к себя и удерживая её руки крепко прижатыми к телу.
— Пусти, слышишь, не смей меня трогать! — голос Ани сорвался на крик, но мужчина не спешил следовать её словам. Он вглядывался в её заплаканное лицо, и ему было искренне жаль, что он стал виновником её слёз.
— Не глупи. Мы сейчас пойдём домой и обо всё поговорим. Спокойно и рассудительно, — как можно тише ответил он, пытаясь успокоить девушку.
— Не глупить? — Аня возмутилась, вырываясь из кольца его рук, и всплеснула руками, — Ты прогоняешь меня прочь, а потом говоришь, чтобы я не глупила? Ну, знаешь! — она снова развернулась и зашагала по обочине, при каждом шаге проваливаясь в снег чуть ли не по колено.
Диму это всё начинало не только злить, но одновременно и смешить. Такого упрямства от неё он точно не ожидал.
— Так, всё, хватит, — он догнал её в несколько больших шагов, и, обхватив за талию, ловко перебросил через плечо, крепко прижимая Анины ноги к себе. А вот руки девушки принялись колотить его по спине.
— Ну-ка пусти меня, — уже не сдерживаясь, кричала она, молотя его руками, — Поставь меня на землю!
А Диме, несмотря на всё то неудобство, которое причиняли её ёрзания, было почему-то весело. Он представил, как всё это выглядит со стороны и мысленно поблагодарил Бога за то, что на улице было безлюдно.
Обратный путь прошёл довольно быстро, несмотря на то, что теперь Дима шагал и тащил на плече поутихшую Аню.
