— И только-то? — ехидно спросил Байрон.
— Нет, еще кое-что. — Диана смущенно хихикнула. — Я желаю, чтобы этот бесподобный король из королей безумно меня любил! Чтобы он сумел разглядеть под алмазно твердой оболочкой неуязвимого правоведа нежное сердце, — закончила она с шутливой гримасой, чтобы, не дай Бог, Байрон не догадался, насколько близки к истине ее слова. — Ну как, такое возможно?
— Вполне, — отвечал Байрон. — На самом деле я уже присмотрел для тебя похожего малого. — И он назвал одного из адвокатов команды «Харригана».
Диана в течение нескольких месяцев воображала себя влюбленной в Билла Шэннона. При каждом удобном случае она лезла из кожи вон, умоляя про себя: «Да обрати же на меня внимание! Я такая умная, такая образованная!» И вот, застав его однажды в одиночестве в его кабинете, она услышала:
— А вы жестокая штучка! — Билл произнес это с милой улыбкой, в которой сквозил лишь профессиональный интерес, и ни капли секса.
— Забудь о нем, — бросила она сейчас Байрону. — Я жалею, что вообще завела об этом речь.
Но позже она поинтересовалась у своего босса:
— Фрэнк, как ты думаешь, я жестокая? Только отвечай честно!
Фрэнк внимательно окинул взглядом всю ее с головы до ног, не упустив ни высокого лба, ни пронзительных голубых глаз, ни статной фигуры — пять футов девять дюймов, — и ответил:
— Жестокая? И ты еще спрашиваешь! Черт побери, да ты самая беспощадная во всей моей адвокатской команде! — И, похлопав по плечу, добавил: — Продолжай в том же духе!
Диана отправилась домой, совершенно уничтоженная.
Да никакая она не жестокая — по крайней мере в личной жизни. В душе ее жили те же желания, что и у любой другой женщины: иметь любимого мужа, заботиться о детях. Не так уж и много?
Нет, только не жестокая, твердила Диана про себя, устроившись на диване в гостиной. Ведь если бы она была жестокой, беспринципной особой, то тогда, семь лет назад, она не постеснялась бы всеми правдами и неправдами завладеть Лео Фрэнклендом.
Все верно, женатые профессора не имеют права сеять хаос в нежных душах своих студентов. Вряд ли можно назвать этичной попытку затащить в постель особу, по возрасту годящуюся ему в дочери, это скажет вам кто угодно. Однако Диана и не подумала сопротивляться, а после проявила полную беспомощность, глядя, как мужик ускользнул у нее между пальцев. И по сей день она вспоминала о Лео с любовью и тоской. Он навсегда остался «тем, кто нас покидает», героем ее грез.
И конечно, с годами ее преклонение стало намного сильнее того, что испытывали к нему остальные студентки факультета. И физически, и интеллектуально он высился над толпой — арбитр, всегда готовый дать совет, мыслитель, на которого всегда можно сослаться, безоговорочный авторитет в делах больших и малых. И это стало проклятием для Дианы — она по-прежнему продолжала мерить по его образу и подобию остальных мужчин.
Теперь ей казалось, что надо было тогда же родить от него ребенка — пусть даже вне брака, пусть даже против воли самого Лео. Она не осталась бы одна, и к черту приличия. Но ей не хватило — чего? Отваги? Силы духа? Или она испугалась того, что скажут родители? А ведь не растеряйся она — у нее была бы теперь маленькая частичка Лео, существо, о котором она бы заботилась и которое было бы утешением в несчастной любви.
Вот хоть и сегодня. Ей не пришлось бы возвращаться вечером в необитаемую квартиру со стерильно вылизанной обстановкой. Этому ребенку (почему-то ей казалось, что родился бы обязательно мальчик) было бы сейчас уже семь лет, он был бы забавным любопытным малышом. И встречал бы ее у дверей, и сиял от счастья, и в квартире царил бы дивный беспорядок, а вместо удушающей тишины — веселый смех. Гладкие стены застыли в своей неподвижности. В такие вечера, как этот, Диана готова была взвыть от одиночества, но она не позволяла себе этого — Саммерфильды никогда не были плаксами.
Неизвестно, как долго она лежала вот так, окутанная полной тишиной, пока слух не уловил некий еле слышный, но надоедливый повторяющийся звук. Кап. Кап. Кап. Она встала и проверила кухню, потом ванную. Ну вот, пожалуйста. Кап. Кап. Кап. Чуть медленнее, чем бьется сердце.
Она приоткрыла кран и завинтила его поплотнее, но течь возобновилась буквально через минуту. И без специальных инструментов с нею не справиться. Кап. Кап. Кап.
Диана разъярилась. Черт побери, ведь она платит за эту квартиру почти три тысячи баксов в месяц — не так уж мало! И неужели за свои кровные она не может получить исправно действующий туалет?! Совершенно очевидно, что она не в состоянии будет вытерпеть эту китайскую пытку водой до утра. Рехнется к рассвету, это точно. Подстегиваемая гневом, Диана поспешила к интеркому и потребовала у консьержа прислать слесаря.
— Мне дела нет до того, который час! — Ее голос эхом отдавался в гулкой комнате. — Я плачу за круглосуточное обслуживание, и я его получу! Пришлите кого-нибудь сию же минуту!!!
— Возможно, вам придется подождать. В здании пятьсот квартир, и слесарь может находиться где угодно.
— Меня не интересуют ваши статистические изыски! Меня интересует слесарь! — В ее голосе послышались истерические нотки. — Разыщите его!
Только отключив интерком, Диана вспомнила о некоторых правилах приличия.
— Спасибо, — пробормотала она в пустоту, уже сожалея о том, что сорвала гнев на консьерже. Он ведь ни в чем не виноват.
Тянулись бесконечные минуты. Звук падающих капель стал невыносим. Диана вспомнила о стереоустановке. Моцарт сможет это заглушить. «Ах, Моцарт! — подумала она, погрузившись в музыку. — Ты спас мне жизнь!» Неисправные туалеты, адвокатская казуистика, даже мрачные предсказания Берни — все смыло волнами музыки. Диана расслабилась.
И тут позвонили в дверь. Диана едва расслышала звонок, полусонная, она уже забыла о своем вызове.
— Какого черта… — бормотала она, плетясь к двери. — Что вам нужно?
В глазок она разглядела человека в рабочей рубашке и джинсах. На миг приняла его за официанта, которого за ленчем охмуряла Флер. Тот же возраст. То же сложение. Но с какой стати он явился сюда? В ее голове зароились страхи и подозрения — в Нью-Йорке случается всякое!
— Это я, — сказал человек, — дежурный слесарь. — Бесхитростный взгляд голубых глаз, сумка с инструментами, улыбка… Нет, это не сексуальный маньяк и не завзятый убийца — просто слесарь, явившийся по вызову.
— Да, отлично, — пробормотала Диана, открывая дверь. — Входите. Вы не очень-то торопились, молодой человек.
Не говоря больше ни слова, она провела его в ванную и показала неисправный кран, предоставив разбираться самому. Через приоткрытую дверь она слышала, как он возится, позвякивая инструментами, с чувством насвистывая в такт музыке. А под конец даже запел мягким баритоном. Но вот раздалось победное журчание воды. Он вышел из ванной:
