Саша сладко стонала, принимая каждый его выпад и, наконец, глухо вскрикнула и обмякла. Роман опустил её на пол и быстро прошёл в ванную, откуда вышел уже минут через пять, полностью одетый и с таким же отсутствующим выражением на лице, как и в первые минуты после его возвращения.
Саша стояла, прислонившись к стене. Она была полностью обнажена, а её дыхание ещё не выровнялось после занятий любовью.
Роман быстро отвёл взгляд.
Он пожалел о своём порыве, едва достиг порога ванной. Когда он возвращался домой, он решил, что будет холоден с Сашей. В случае, если завтра врачи объявят ему смертный приговор, Саше будет легче, если одним воспоминанием об их близости будет меньше. А если дадут ему шансы на выздоровление, он объяснит своё поведение банальным страхом.
И вот, едва ему стоило взглянуть на Сашу, как внутри его вспыхнул пожар и единственным средством от охватившего его огня стал секс. Да, прозаично. Но это был так.
— Ну, что у нас на обед? — как можно беспечнее спросил Роман, и Саша, тонко вскрикнув, как и была нагая, бросилась в кухню.
— Слава Богу, не подгорели, — воскликнула она, едва успела вытащить пирожки из духовки.
Потом быстро прошла в коридор и натянула майку и шортики.
Рома уже уселся за стол и принялся за остывший суп.
— Давай подогрею, — предложила Саша и уже потянулась за тарелкой. Но Роман только отмахнулся.
— Сойдёт, — и принялся дальше есть холодный суп.
Саша пожала плечами и стала выкладывать пирожки на большое блюдо.
— Если у тебя плохое настроение, предлагаю два варианта: или ты рассказываешь о причине, или перестаёшь срываться на мне, — философски изрекла она.
Роман передёрнул плечами.
— С настроением всё хорошо, просто завтра я ложусь в больницу на обследование и немного опасаюсь результатов.
Саша замерла.
— А у врачей есть какие-то опасения? — встревожилась она.
Роман помотал головой.
— Нет, но всякое бывает, — неясно ответил он.
Саша кивнула, принимая его объяснения.
В принципе, его можно было понять. Случись такое с самой Сашей, она бы не знала, как реагировать. И сейчас она просто обязана оказать ему всякую поддержку, которая ему понадобится. И пусть сейчас он делает вид, что он самостоятельный и сильный мужчина и не нуждается ни в чьей поддержке, ей нельзя отступать, ведь она знает, что мужчины — как большие дети и им просто необходимо чувствовать, что кто-то есть рядом с ними.
Саша тяжело вздохнула и приготовилась к тому, чтобы дать ему всё то, в чём он нуждался сейчас больше всего.
Роман открыл глаза и зажмурился от непривычно яркого, слепящего света. Он провёл в больнице две недели, и ему нестерпимо хотелось вырваться отсюда домой.
С каждым днём открывались всё новые пренеприятные особенности течения болезни, и в итоге лечащий врач Романа пришёл к неутешительному выводу — операция в этом случае не поможет. Только продлит мучения, да и то ненадолго.
К концу обследования Роме казалось, что он провёл в клинике не одно десятилетие — так осточертели ему стены больничной палаты и бесконечные манипуляции, которые проводили с ним доктора.
Роман свесил ноги с кровати и поморщился — боль в животе стала абсолютно нестерпимой. Сегодня его выписывали домой. Выписывали умирать, как сам Рома отчётливо понимал.
Вся его жизнь — размеренная и спокойная, укладу которой он подчинялся долгих двадцать три года, летела в тартарары, и он ничем не мог помочь себе. Сейчас он чётко понимал одно — ему придётся сделать последний рывок, разобраться с тем, что было так дорого ему всё это время, исключить всё самое дорогое из своей жизни и спокойно уйти.
Бороться…Раньше он стал бы бороться. Что изменилось сейчас? Наверное, сейчас в его жизни впервые за долгое время появилась та, что не должна была видеть того, что с ним происходит. Не должна была видеть того, как медленно и мучительно он будет угасать в отведённые ему несколько дней, или недель…Или месяцев.
Рома тихонько приоткрыл дверь в квартиру и ступил в полумрак прихожей. Сразу после выписки из больницы он долгое время бродил по городу, игнорируя тянущую боль внизу живота, и всё время думал, думал, думал…
Сегодня ему необходимо было поговорить с Сашей, сказать, что он уезжает, что между ними всё кончено. Макс обещал присмотреть за Сашей и Соней, чтобы они ни в чём не нуждались, и могли всегда обратиться к нему за помощью. И всё же он обязан был сегодня беспощадно и жестоко обрубить всё то, что между ними было.
Саша спала, обнимая Сонечку, беспечно развалившуюся в позе «звезды» рядом с ней. Роман присел возле кровати на корточки и вгляделся в такие дорогие его сердцу лица — красивое Сашино и крошечно-трогательное Сонино. Соня спала, нахмурив бровки и приоткрыв ротик. Иногда губки её беспокойно шевелились во сне, словно она говорила что-то кому-то. Саша наоборот была абсолютно спокойна, и иногда на губах её витала слабая улыбка.
«Хорошие мои…Нежданные, любимые…Прощайте, прощайте…»— мысленно произнёс Роман, смаргивая жгучие слёзы. И тут же наткнулся на серьёзный взгляд Сони. Она некоторое время лежала, глядя в его глаза, потом широко улыбнулась и Роман, осторожно убрав руку Саши, поднял ребёнка на руки.
— Ну что? Дадим мамочке поспать ещё немного, шалунья? — прошептал Рома, вынося девочку из комнаты.
Они долго сидели вместе на диване. Точнее сидел Роман, а Соня доверчиво прижималась к нему, позабыв об игрушках, как будто чувствовала, что Роман не задержится дольше, чем для того, чтобы сказать Саше последние слова. Максим должен был приехать с минуты на минуту, чтобы Рома познакомил их с Сашей и чтобы после его отъезда Саша не вздумала бы уехать куда-нибудь.
Чёрт побери! Как же не хочется расставаться…Как же не хочется бросать вот это всё, отрезать от себя кусок по живому, но по-другому он не мог. Сегодня. Всё случится сегодня.
— О, Господи! Соня! — раздался окрик Саши и Рома, чертыхнувшись, сорвался с места и помчался в комнату.
— Сашунь, она со мной, не волнуйся, — успокоил он ошарашенную Сашу, входя в комнату и на чём свет стоит ругая себя за то, что могла подумать Саша, проснувшись и не обнаружив рядом ребёнка.
— Рома… — Саша моргнула несколько раз, игнорируя приветственный крик Сони, — А ты почему…Что? Почему не сказал, что тебя выписали? Как ты? Всё хорошо? — посыпались вопросы, и Рома ухмыльнулся, но вовремя спохватился, надевая на лицо маску равнодушия.
— Всё в порядке, — уклончиво ответил он, передавая Соню на руки Саше и отходя к окну. — Я сегодня уезжаю, Саша, — отрывисто произнёс он, поворачиваясь к ней спиной и чувствуя жгучую боль в районе сердца, во много раз превосходящую привычную боль от опухоли.
