Каждый вспоминает своих любимых героев. Кристал Тихшс и Элистера, Мэри, Манго и Мидж, и, наконец, всеобщие любимцы: семейка Пипкинов.
– О боже, – стонет Джулия. – Обожаю Пипкинов. Помнишь, какой задавакой была Октавия?
– А Кролик Хартли? – никто и не заметил, что Сэм и Крис пробираются к своим местам за столом. Увидев их, все начинают смеяться. Кролик Хартли. Про Кролика Хартли все давно уже позабыли.
Белла поднимается, чтобы обнять Сэм, хотя это не легко с ее растущим, как на дрожжах, животом.
– Двойня? – не удерживается Белла, и Сэм толкает ее в бок.
– Ой, пошла ты, – со смехом произносит она.
Ей ли не знать, что Белла в курсе, как ей надоело выслушивать замечания о том, что, наверное, она носит в себе целую футбольную команду.
– Крис, у тебя измученный вид, – говорит Джулия, поворачиваясь к мужу Сэм, который придвигается и целует ее в щеку.
– Ничего удивительного, черт возьми, ведь Сэм или вываливается из кровати по тридцать раз за ночь, что бы сходить в туалет, и даже не пытается греметь потише в ванной, или ворочается и пыхтит так, что весь дом трясется!
Вид у него ужасный. Да, он измучен, но при этом ласково сжимает плечо Сэм.
– С какой стати я должна мучиться в одиночку? – фыркает Сэм, пододвигаясь настолько близко к столу, насколько позволяет живот. Достав из сумочки гигантскую бутылку «Гавискона», она с грохотом ставит ее на стол рядом с бокалом для вина.
– Это еще что за хреновина?
Белла с ужасом на лице показывает пальцем на зеленую бутылочку.
Сэм отворачивает крышку и опрокидывает огромный глоток прямо из бутылки.
– Лекарство от изжоги, – объясняет Сэм, явно вздыхая с облегчением, когда микстура достигает цели.
– Говорят, что, если во время беременности жуткая изжога – как у меня – ребенок будет волосатым.
– Правда?
Марк в изумлении.
– Судя по всему, да, меня это не удивляет. Яблоко от яблони недалеко падает. Какая мать, такая и дочь, – она ловит взгляд Криса.
– Или сын, но лично мне кажется, что у меня родится горилла.
Вскоре Сэм и Белла начинают обмениваться новостями, и Джулия немножко расстроена, что сидит не рядом с ними, но зато она сидит рядом с Джейсоном, который оказался идеальным свадебным кавалером. Она так чудесно проводит время, чувствует себя такой сексуальной, кокетливой, жизнерадостной, что на минутку даже искренне жалеет, что несвободна.
Но у нее есть Марк. Она живет с мужчиной, они пытаются завести ребенка. Эта мысль отрезвляет ее на несколько секунд. Джейсон видит, что она похолодела, и применяет новую тактику, и вскоре Джулия уже хохочет, вспоминая слова хитов их юности.
– «Что случилось, крошка», – поет Джулия. – «Почему грустишь. Хватит плакать, да-да-да-да-да, когда ж ты замолчишь».
– Что такое «да-да-да-да-да»? – с улыбкой спрашивает Джейсон.
– Наверное, то же самое, что и… – Джулия передразнивает папашу Клэнгера, – …ду-ду-ду-ду-ду! – они покатываются со смеху.
Со стороны можно подумать, что они идеальная парочка.
Марк откинулся на стуле и наблюдает за Джулией. Он видит, что она кокетничает, но ничего не имеет против. Ему нравится, когда ей весело, он ей доверяет и любит видеть ее такой: оживленной, жизнерадостной. Такой, какой она была, когда они познакомились четыре года назад. Ощутив укол боли, он задумывается, почему он больше не может заставить ее так себя чувствовать.
Ужин окончен, и жених с невестой идут на танц-пол танцевать под «свою» песню. Играет «Никто, кроме тебя», и мужчины за столом ворчат, жалуясь на слащавость мелодии, а женщины улыбаются, хотя их глаза наполнены слезами от прилива чувств при взгляде на всю эту романтику и любовь.
Потом звучат любимые песни Адама и Лорны – хиты семидесятых. Марк встает и приглашает Джулию на танец под песню «Эй-би-си» «Джексон Файв». Потом следует Патти Лабелль и «Леди Мармелад», «Грандмастер Флэш» и «Уайт Лайнз», и «Лихорадка субботнего вечера» «Би Джиз». К этому моменту они уже так вымотались, что захотели пить.
Когда они возвращаются к столику, Джейсона уже и след простыл. Он понял, что Джулия пришла с Марком, и теперь рыскает среди других столиков в поисках подходящей добычи. Джулия и Марк садятся за стол и улыбаются друг другу.
– Мне весело, – говорит Джулия.
Ей удается сдержать изумление в голосе.
– Знаю, – Марк касается кончика ее носа: нежность, которую он не проявлял уже несколько месяцев. – Мне тоже.
Вечер подошел к концу, и остались только самые стойкие. Лорна почти все время просидела во главе стола, как приклеенная, не в силах вынести мысли, что как только она покинет свой трон, то перестанет быть королевой вечера. Но теперь она может расслабиться, и они с Адамом кружатся на танцполе, глядя ДРУГ ДРУГУ в глаза и плавно покачиваясь, тихо разговаривая и целуясь, хохоча над тем, что теперь они муж и жена.
Большинство пожилых родственников уже ушли, и некоторые гости на пути к выходу останавливаются, оборачиваются и смотрят на Адама и Лорну, вспоминая собственную свадьбу, размышляя, как давно это было.
Гости покидают комнату, и зал принимает сиротливый вид. Цветочные композиции куда-то исчезли – гости умудрились незаметно умыкнуть цветы домой, белоснежные дамастовые скатерти кажутся сероватыми и грязными.
Крис и Сэм давно ушли домой. У Сэм кончился «Гавискон», она съела три пинты ванильно-молочного йогурта, купленные услужливым официантом в ближайшем супермаркете, и поняла, что эту битву она проиграла. Сэм с трудом вылезла из-за стола, одной рукой схватившись за спину и постанывая от напряжения.
Джулия наблюдает за ней с нежностью. И завистью. Белла, которая села рядом с Джулией, смотрит на нее и берет ее за руку.
– Должно быть, тебе нелегко, – говорит она.
– Ты даже представить не можешь, – Джулия вымученно улыбается и вздыхает. – Я бы отдала что угодно, все, что угодно, чтобы сейчас оказаться на месте Сэм. Я люблю ее, я за нее рада, но не могу даже подумать о том, что внутри нее растет и дышит живой младенец. Не могу поверить, что у меня его нет, – при этих словах ее глаза застилают слезы, и, подогретое шампанским, ее разочарование вырывается наружу громким всхлипом, который повисает в воздухе. Охваченная горечью и ощущением потери, она выбегает из комнаты.
Марк поднимается и хочет последовать за ней, но у него такой усталый вид, что Белла качает головой и говорит, что пойдет она. Все в порядке, у Джулии все будет хорошо. Марк садится на место, обрадовавшись, что ему не придется иметь дело с этой истерикой, не придется испытывать чувство вины, потому что он понимает, что Джулия во всем обвиняет его.
Единственное, чего хочет Марк, – быть счастливым. Если Джулия хочет ребенка, если это сделает ее счастливой, то Марк тоже хочет этого малыша. Если Джулия решит пойти к специалисту по бесплодию, Марк пойдет с ней. Если Джулии придет в голову, что им совсем не нужны дети, он и на это согласен.
