– Вы не могли бы заняться им попозже? – кротко спросил Этан, не участвующий в общем разговоре. – Или я должен строить эту чертову лодку в гордом одиночестве?
– Ладно, позже. – Филип медленно наклонялся, пока не оказался нос к носу с Сетом. – И ты ни за что не догадаешься – когда и где.
– Ха-ха-ха! Я весь прямо трясусь от страха.
Сибил открыла компьютер, закусила губу, размышляя над первой фразой, затем начала печатать: «Сегодня днем я вступила в контакт с объектом».
Да, именно так, решила она. Так более объективно. Чтобы правильно оценить ситуацию, лучше думать о Сете как об объекте.
«Мы не узнали друг друга, как я и ожидала. Объект кажется здоровым. Худой, но крепкий и красивый мальчик. Глория всегда была худой, следовательно, он унаследовал ее телосложение. Он – блондин, как и она… то есть какой я видела ее в последний раз.
Он вел себя со мной непринужденно. Я знаю, что многие дети стесняются незнакомых людей, но он не застенчив.
Когда я пришла на верфь, его там не было, однако он вскоре пришел. Из его жалоб и последующего разговора я поняла, что ему приходится часто выполнять различные поручения. Это можно истолковать двояко: или Куинам удобно иметь «мальчика на побегушках», или они прививают ему чувство ответственности. Видимо, истина лежит где-то посередине.
У него есть собака. Полагаю, это типично, даже традиционно для ребенка, живущего на окраине или в сельской местности.
Он также одаренный художник. У меня самой есть способности к рисованию, как и у моей матери. Однако Глория никогда не проявляла ни интереса к искусству, ни художественных способностей. Надеюсь, наш общий интерес к рисованию поможет установить более тесные отношения с объектом. Чтобы выбрать правильную линию поведения, необходимо будет провести некоторое время наедине с ним.
По моему мнению, объекту нравится жить с Куинами. Он кажется довольным и спокойным. Однако в его поведении наблюдается некоторая грубость. Несколько раз в течение часа я слышала, как он ругается. Раза два его довольно рассеянно одернули, в остальных случаях его сквернословие игнорировалось.
Его не заставили вымыть руки перед едой, как и не объяснили, что нельзя разговаривать с полным ртом. Его манеры нельзя назвать отталкивающими, но они далеки от идеальных.
Он упомянул, что предпочитает сельскую жизнь городской, даже очень пренебрежительно отозвался о большом городе.
Я согласилась поужинать сегодня с Филипом Куином и постараюсь вытянуть из него историю появления Сета в их семье. Интересно, совпадет ли его версия с версией Глории.
Следующий мой шаг – добиться приглашения в дом Куинов. Я должна посмотреть, в каких условиях живет мальчик, как общается с Куинами, и мне необходимо познакомиться с женщинами, которые теперь являются частью его семьи.
Я не хочу обращаться в социальную службу и раскрывать свое родство с Сетом, пока не завершу это частное расследование».
Перечитывая свои заметки, Сибил забарабанила пальцами по столешнице. Как мало, и виновата в этом только она: считала, что подготовилась к первой встрече, а оказалась абсолютно не готовой.
Когда она увидела мальчика, ее охватила печаль. Ее племянник, ее семья… а они абсолютно чужие друг другу. Может, виновата не только Глория, но и она сама?
Несколько раз за эти годы Глория обращалась к ней, но всегда лишь просила денег. А Сибил просто принимала на веру слова Глории о том, что мальчик здоров и с ним все в порядке. Разве она хоть раз попросила подозвать его к телефону или стремилась повидаться с ним?
Разве ей не было проще послать деньги и снова забыть о сестре и ее ребенке?
«Было», – призналась себе Сибил. Потому что в тот единственный раз, когда она впустила мальчика в свой дом, в свое сердце, его у нее отняли. И она страдала.
На этот раз она что-нибудь предпримет. Она сделает все, что необходимо, однако постарается сохранить эмоциональную отстраненность. В конце концов, это не ее ребенок. Если Глория официально вернет себе мальчика, то снова исчезнет с ним.
«Я не буду спешить. Я прослежу, чтобы он был хорошо устроен. А потом вернусь к своей жизни и своей работе!»
Удовлетворенная принятым решением, Сибил сохранила файл и открыла другой, относящийся к новой книге, и тут же зазвонил телефон.
– Слушаю. Доктор Гриффин.
– Сибил. Я с таким трудом разыскала тебя.
– Мама? – Сибил закрыла глаза. – Здравствуй.
– Ты не хочешь объяснить мне, чем занимаешься?
– Провожу исследование для новой книги. Как ты поживаешь? Как папа?
– Пожалуйста, не заговаривай мне зубы, – резко отозвалась мать. – Я думала, мы договорились, что ты не будешь вмешиваться в это грязное дело.
– Нет, мама. – Как всегда, когда начинались семейные разногласия, у Сибил засосало под ложечкой. – Мы договорились, что ты не будешь вмешиваться. Я решила вмешаться. Я видела Сета.
– Меня не интересуют ни Глория, ни ее сын.
– Меня они интересуют, и мне очень жаль, что тебя это огорчает.
– А ты ожидала чего-то другого? Твоя сестра сама выбрала свою жизнь и больше не имеет ко мне никакого отношения. Я не позволю втянуть себя в это.
– Я ни во что тебя не втягиваю. – Сибил дотянулась до своей сумочки и достала крохотную коробочку из перегородчатой эмали, в которой хранила аспирин. – Никто здесь не знает, кто я. И даже если я связана с доктором и миссис Уолтер Гриффин, вряд ли это приведет к Глории и Сету Делотер.
– Если кто-нибудь действительно заинтересуется, то легко проследит связь, а ты своим вмешательством ничего не добьешься. Сибил, я хочу, чтобы ты уехала оттуда. Возвращайся в Нью-Йорк или приезжай к нам в Париж. Может, ты послушаешься отца, если не хочешь слушать меня.
Сибил запила аспирин водой, достала таблетку от изжоги.
– Прости, но я доведу это дело до конца.
В наступившем долгом молчании Сибил почти физически ощущала гнев и отчаяние матери. Не в силах ничего изменить, она просто закрыла глаза и стала ждать.
– Ты всегда приносила мне радость, и от тебя я предательства не ожидала. Я очень сожалею о том, что затронула болезненную тему. Я никогда бы не пошла на это, если бы предполагала, что ты так отреагируешь.
– Мама, Сету десять лет. Он твой внук.
– Он мне никто. Если ты в это ввяжешься, Глория заставит тебя дорого заплатить за твою доброту.
– Я сумею справиться с Глорией.
Трубка разразилась резким, как скрежет, смехом.
– Ты всегда так думала. И всегда ошибалась. Пожалуйста, не звони ни мне, ни отцу, пока не образумишься.
– Мама… – В трубке раздались короткие гудки, и Сибил поморщилась. Последнее слово всегда оставалось за Барбарой Гриффин. В этом она была непревзойденным мастером.
Очень медленно, очень осторожно Сибил положила трубку на рычаг. Очень тщательно разжевала таблетку. Затем решительно повернулась к экрану компьютера и с головой ушла в работу.
Поскольку Сибил всегда приходила на встречи вовремя, а почти все остальные, с кем ей приходилось сталкиваться, опаздывали, она очень удивилась, увидев, что Филип уже сидит за заказанным столиком.
Он встал, улыбнулся своей сногсшибательной улыбкой и протянул чайную розу, одновременно и очаровав Сибил, и зародив смутные подозрения.
– Благодарю вас.
– Это я искренне благодарен за то, что вы приняли мое приглашение. Вы выглядите потрясающе.
Сибил приложила определенные усилия, чтобы выглядеть потрясающе, но не столько ради Филипа, сколько ради себя самой. Разговор с матерью выбил ее из колеи, и, неторопливо готовясь к вечеру, она пыталась избавиться от уныния и чувства вины.
Простое черное платье с вырезом-каре и длинными узкими рукавами, одно из самых любимых, она оживила ниткой натурального жемчуга, наследством бабушки со стороны отца; собрала волосы в элегантный узел на затылке и надела серьги с неограненными – под цвет глаз – сапфирами, купленные в Лондоне несколько лет назад. Сейчас все это служило ей, как и большинству женщин, чем-то вроде доспехов, придающих уверенность и усиливающих сознание собственной силы.
А ей было необходимо и то, и другое!
– Еще раз благодарю. – Сибил скользнула за столик, отгороженный от остальных, и вдохнула аромат розы. – Вы тоже выглядите неплохо.
– Спасибо. Я знаю наизусть местную карту вин. Вы мне доверяете?
– Выбрать вино? А почему бы и нет?
– Отлично. – Филип поднял глаза на официанта. – Номер сто три.
Сибил положила розу рядом с меню в переплете из натуральной кожи.
– И что же это?
– Очень хорошее «Пуи Фюисс». Я помню, что у «Шайни» вы заказали белое. Думаю, это гораздо лучше.
– Что угодно будет лучше.
Филип взял ее руку в свои.
– Что-то случилось?
– Ничего. – Сибил старательно изогнула губы в улыбке. – Что могло случиться? Все идет по плану. – Она отвернулась к окну, за которым под розовым закатным небом волновался темно-синий залив. – Чудесный вид, прекрасный ресторан. – Она перевела взгляд на Филипа. – Интересная компания.
