- На, поешь болезный. Сил наберись, а потом вставай уже и начинай, наконец, даму обслуживать. Я, между прочим вина хочу, а мне его еще никто не налил. И кстати это по твоей милости не наливают - слуги то от тебя сбежали!
Болезный прожевал и проглотил мною милостиво пожертвованное, сел ровнее, побарабанил бледными пальцами по столу, а после - жалобный взгляд на меня и печальное:
- Не умею.
- Чего не умеешь? - вылавливая из рагу понравившийся кусь мяса поинтересовалась я.
Злющий лорд Эйн прошипел:
- Я не умею сервировать стол, Виэль. Нас этому не учат. Я даже не знаю, где здесь находятся столовые принадлежности, нужные мне приборы, фарфор приемлемый для столь поздней трапезы, салфетки нужного цвета и...
- Эй, эй, эй, снежик! - у меня чуть аппетит не пропал от всего этого. - Какой сервировать стол? Какие салфетки и фарфоры? Молча встал, взял первую попавшуюся миску глиняную, ложку подходящую нашел, рагу зачерпнул и сурово принялся за еду. В конце концов, представь, что ты на войне и в походных условиях, соответственно не до сервировки. И вообще будь мужиком - есть проблема, реши проблему и не выпендривайся.
С этими словами я очаровательно улыбнулась сугробику и уже собиралась продолжить есть, как этот... молча встал, протянул руку, отобрал мою глиняную миску, после мою ложку, водрузил это все перед собой, придвинул хлеб, взял не ломоть, а всю оставшуюся нерезанной буханку, сел и... начал есть!
Оторопев от подобной наглости, я просипела:
- Это что вообще такое?
- На войне, так на войне, - жуя мое рагу, ответствовал лорд Эйн. А затем еще и добавил: - Ты сказала " Молча встал, взял первую попавшуюся миску глиняную", я так и сделал.
У меня от такого челюсть отвисла. А этот:
- На, поешь, болезная, - и ложку с рагу мне в рот впихнул.
Чуть не подавилась. Закашлялась, снегордик же, торопливо наворачивая, осведомился:
- По спинке постучать?
- Благодарю, не стоит.
Он кивнул, и принялся есть. Нагленький такой, красные глазенки победно поблескивают, челюсти быстро-быстро работают, улыбка нет-нет, да пробивается. И вот как тут стерпеть? Не стерпела.
- Так значит, на войне ты мародерством промышляешь.
Есть перестал. Так и сидит, ложка с рагу на полпути ко рту зависла, мясной сок с нее капает прямо на стол. Глаза такие злые стали.
- Как я догадалась? - хорошо хоть ломоть хлеба у меня не отобрал, так что я кусь защепнула, в рот отправила, прожевала. - Да чего ж тут догадываться, если ты в невоенных условиях у слабой женщины последнее отнял, страшно представить, кого в военное грабишь... - и с самым страдальческим видом, - видать у детей малых конфеты с игрушками отнимаешь, злодеюка снежнобурановая.
Снежок моргнул, после швырнул ложку с рагу в миску с рагу, и подавшись ко мне прошипел:
- Виэль, мне безмерно любопытно, как ты себе это представляешь? Хотя нет, не отвечай, с твоим то извращенным воображением...
Я покивала, перегнулась через стол, взяла свою миску, притянула ее обратно ко мне и принялась есть, внимательно слушая лорда Эйна. На мои действия он отреагировал злобным скрежетом зубов, и продолжил:
- Просто логически - что бы я делал со всеми этими теоретически отобранными у младенцев игрушками?!
- А кто тебя знает, - активно наворачивая рагу безразлично ответила я, - с сорока лямурницами нашел что делать, а с игрушками не найдешь?!
- С сорока проблем не было, на сорок первой начались, - зло глядя на меня, произнес лорд Эйн.
- Раньше об этом думать надо было, - наставительно сообщила я, понимая что как-то уже объелась, но не желая заканчивать трапезу чисто из вредности.
В следующее мгновение случилось нечто неожиданное - где-то в самом замке что-то прозвенело, затем звон распространился, от чего внезапно сильно побледнел мой снегоуродик, после чего в кухню влетело... зеркало. Размером оно было с большую тарелку, снежно-серебристый орнамент делал его каким-то сказочным, а вот отражающаяся в нем белая рожица с длинным носом, красными глазенками и в тон к ним извазюканными багровой помадой тонкими скорбно поджатыми губами, скорее относилась к области кошмаров. И вот этот анфас явно женской принадлежности, скользнув по мне презрительным взглядом, поистине уничижительно уставился на застывшего лорда Эйна.
И именно ему было сказано:
- Отличился!
Одно слово, но резануло так, что мне неприятно стало, снежик и вовсе сжался, хотя и прикладывал все усилия, чтобы казаться невозмутимым. Невозмутимо и произнес:
- Мама, я бы попросил...
- Мой сын - слабак, - продолжила маман. - Мало того, что неудачник, так еще и жалостливый слюнтяй!
После такого мне стало как-то не по себе, и дело даже не в том, что лорд Эйн побледнел, явно желая высказаться, но при этом был заметно более бережным, в отношении собеседницы, не желая срываться на оскорбления, чем эта мегера и пользовалась. То есть это когда сильный слабого не обижает, слабый в курсе, наглеет от осознания своей безнаказанности, и внаглую швыряется в сильного оскорблениями. Эта и швырялась. А у моего снегоуродика между прочим тонкая душевная организация, и вообще он мой. А я не люблю когда мое обижают.
Рывком поднялась, на глазах у изумленного снежика взяла это висящее зеркало, развернула к себе и ядовито произнесла:
- Здравствуйте, мамань. Разговор есть.
Жуткое лицо напротив продемонстрировало крайнюю степень изумления. После чего повысив голос, это красноглазое уроденькое возопило:
- Вальд. Кто это?!
О, так его зовут Вальд? Вальд и Виэль - да мы пара!
О чем я и сообщила слегка ошарашенному развитием события снеготормозику:
- Я согласна.
Сверкнув красными глазенками, лорд Эйн холодно поинтересовался:
- На что?
Одним словом - снеготормозик.
Кокетливо поправив локоны, взмахнула ресничками, потупилась и сообщила:
- На период ухаживаний. С тебя конфеты, цветы, подарки, комплименты и признания в любви.
Кто-то в зеркале потрясенно приоткрыл рот. Эйн же ко мне уже слегка попривык, и вообще продемонстрировал присутствие адекватности, вопросив:
- А с тебя?
Томно вздохнув, ответила:
- С меня величественное принятие твоих даров и признаний, и долгие размышления при луне на тему "Зачем мне такой страшненький и тощенький нужен".
Эйн, проявив выдержку, которой обучился за эту долгую ночь, протянул руку, отобрал у меня миску с похлебкой, после чего отобрал и хлеб, вырвав его из моей ладони и принялся есть. Молча.
- Вааальд! - отмерла после моей реплики его мамань.
- Виэль, - представилась я, потому что я вежливая и воспитанная, и не начинаю разборок с незнакомыми людьми.
А снегордик ел. Торопливо и стремительно, делая вид что родительницу знать не знает и ведать не ведает.
