А снегордик ел. Торопливо и стремительно, делая вид что родительницу знать не знает и ведать не ведает.
Мамань же снеголордовская выдала резкое и злое:
- Не с тобой разговариваю!
- А зря, - улыбнулась я, - со мной лучше разговаривать. Молчаливая я хуже раз в сто, чем говорящая.
И с этими словами я встала. Сходила к печи, открыла заслонку, достала веточку обугленную на конце, чуток намочила ее, вернулась к зеркалу. Села и представив себя великим творцом художественной росписи, высунув кончик языка от усердия, провела линию от окончания носа маман до собственно щеки. Получился потрясающий насыщенный и замечательный черный ус!
- А! - воскликнула маман снежика.
- М, вы уже готовы к диалогу? - поинтересовалась я.
Лорд Эйн застыл с недонесенной до рта ложкой, его маман открыла от изумления рот.
- Еще не готовы? - уточнила я, вновь занося для шедеврального мазка свою импровизированную кисть.
И только потянулась нарисовать очередной ус, как снегомадам заорала истошно:
- Ва-а-альд!
Снеготормозик молча взял и съел все с ложки, ус дорисован не был, я издевательски взирала на маманю. А едва та утихла, нравоучительно спросила:
- Будешь еще моего снежика обижать, а?
"Снежик" не вынеся такого потрясения выронил ложку. Его одноусая маман открыла от изумления рот. Но затем закрыла, скрежетнула зубьями и выдала:
- Деточка, его не я - его все приближенные к ледяному престолу "обижают"!
Ох, бедненький мой. Тяжело вздохнув, уверенно произнесла:
- Разберемся.
- С кем? - ядовито поинтересовалась морозная матушка.
- Со всеми кто обижает, со всеми и разберемся, - была категорична я.
Лорд Эйн вновь взял ложку. Положил. Подумал. Хмыкнул. Глянул на меня как-то по новому, после чего задумался и произнес:
- Сам разберусь.
И я даже ответить ничего не успела, как снегомаман взвыла:
- Сам он разберется. Как же. Снова выставишь себя посмешищем! Ты позор моего дома! Ты...
На этом я взялась рисовать ей второй ус и снегуркоматери слова закончились. А как она умолкла, я вежливо произнесла:
- В данный момент лорд Эйн занят и не может уделить вам должного внимания. Вы очень ценны для нас, мы всегда вам рады, поэтому просим впредь уведомлять о вашем появлении заранее, чтобы уважаемый лорд Эйн мог в полном объеме уделить внимание вашей очень значимой для нас персоне.
После чего стерла усы.
Снегомать моргнула, сглотнула и как-то растерянно произнесла:
- Если можно я завтра свяжусь с...
- Конечно-конечно, - все радушно-вежливо произнесла я, - с нетерпением жду звонка, чтобы согласовать время вашей беседы с уважаемым лордом Эйном. Всего доброго.
- И ввам... - растерялась леди.
И отключилась, а зеркальце улеглось на стол бездушной стекляшкой.
А я уставилась на снеголордика. Тощенький, бледненький, красноглазенький жутик такой, и так жалко его стало, прям до слез.
- Что? - хмуро спросил лорд Эйн.
Шмыгнув носом, призналась:
- Жалко тебя, уродика.
Бабахнув кулаком по столу, сугробик подскочил, упираясь узкими ладонями в стол навис надомной, демонстрируя оскорбленную невинность и...
- Ладно, разберемся, - игнорируя его показательную ярость, устало протянула я. - Завтра на приеме полагается быть в белом?
Лорд Эйн от такого опять впал в заморозку, а я поняла что:
- Мда, риторический вопрос был, вы же ограниченные, у вас всегда только белый.
- Оттенки разные! - прошипел оскорбленный за свою нацию снегордик.
- Но белые, - продолжала я гнуть свою линию. И так как кое-кто сверкая красными глазенками подался ближе, торопливо добавила:
- Не дрейфь, кошмарик, завтра с тобой пойду.
Поднялась, потянулась всем телом, прическу поправила... взгляд снежика изменился в тот же миг, сменив гнев на заинтересованность, а следом и готовность использовать любовницу по назначению, вот только...
- Поздно, снегордик, - продолжая поправлять прическу с тяжелым вздохом сказала я.
- В смысле "поздно"?! - не понял он.
- В смысле, - развела руками, - понимаешь, у меня принципы - я не сплю с теми, на кого работаю.
И тут этот наивный, сузив глаза заявил:
- Виэль, ты на меня не работаешь!
Пришлось обрадовать мужика:
- Обломись.
Он не обрадовался, и тогда я добила сугроб:
- Зарплату обсудим завтра... - скептически осмотрела его с ног до головы, - что-то мне подсказывает, что я сильно увеличу даже тот оклад, что уже прикинула... Ну да ладно, у нас еще полно снега непаханого, в смысле работать надо. Веди к слугам.
Лорд Эйн грохнулся на стул, потрясенно глядя на меня, затем вопросил:
- А к слугам тебе зачем?
И вот тогда я вполне законно возмутилась:
- Слушай, снежинка, я к тебе в портнихи не нанималась! Нет, один раз исключительно чтобы поиздеваться я могла бы и пошить, но это до того как ты меня нанял в личные помощники.
- Виэль, - взгляд сугроба делался основательно нехорошим, - я тебя не нанимал!
- Естественно, - согласилась без проблем, - я же еще не решила, какого размера у меня будет зарплата. Но знаешь, герой любовник отмороженный, с каждой минутой собственного торможения ты увеличиваешь ее в разы. Шеф, подъем, мне к слугам надо!
- Ззззачем?! - прошипел этот взбешенный.
- Буду им мозг выносить, - честно призналась работодателю.
Лорд Эйн открыл было рот, собираясь возразить, но тут до него дошел смысл сказанного и собственно ситуация, и проявив ум, смекалку и сообразительность снежик заткнулся. После чего и вовсе поднялся, и потащился показывать мне, где слуги.
***
Показал.
Привел в подвал - триста семьдесят ступенек вниз, подвел к огромной роста в три человеческих толстенной дубовой двери, которая вся оказалась железом обделана, да таким каленым и внушительным, радушно открытой ладонью махнул, мол "приступайте, Виэль Мастерс", после чего отошел к стене, и, сложив руки на груди, привалился к этой самой стене плечом, выразительно глядя на меня. То есть мне недвусмысленно предложили начинать.
Я, все еще в той самой лордовской тоненькой рубашке, то есть мне было холодно, подошла к двери и постучала. Где-то там раздался слаженный выдох и... тишина.
- Откройте! - крикнула я, от чего-то несколько оробев.
От размера двери, наверное.
Из-за преграды послышалось нервное перешептывание, закончившееся выкриком одной из старушенций:
- Это та, новая любовница!
Тишина, и визг девицы, за которой я с катаной гналась, потому что она вкусную поджаренную курочку тащила:
- Она сумасшедшая!
Меланхоличное мужское:
- Просто еще не приручил ее наш сугроб.
"Сугроб", на которого я тут же оглянулась естественно, возмущенно вскинул бровь, явно не ожидая, что его за глаза прислуга именно так величает. Но промолчал - уважаю.
