Я замираю с кувшином грушевого сока в руках.
– Так ты думаешь, мы не подходим друг другу?
Грейс заливается смехом и толкает меня в бок.
– Если хочешь знать, мне с ним в любом случае придется еще раз встретиться, – объявляю я.
– О? – Подруга выглядит заинтригованной.
– Джек обронил вчера свой мобильник, так что мне предстоит сомнительное удовольствие навестить их с Валентиной в «Краун энд Картер».
– Тогда удачи, – подмигивает Грейс.
Часом позже я веду переговоры с хозяином гостиницы, которому навскидку можно дать никак не меньше ста тридцати двух лет.
– Так вы думаете, они уже уехали?
– Ох, не могу сказать точно... – кряхтит старичок, трясущимися руками перелистывая тяжелую книгу в кожаном переплете. – Видите ли, вообще-то дела ведет моя жена Эдит, но ей сделали операцию на венах, и она сейчас в постели, а я не больно-то хорошо разбираюсь во всех этих штуках...
Его дрожащий палец утыкается в записи годичной давности.
– К сожалению, у нас нет постояльцев с такой фамилией... Может быть, вы перепутали отель?
– Думаю, надо посмотреть февраль нынешнего года. – Я помогаю старичку найти нужную страницу. Мой взгляд быстро скользит по колонкам. – Смотрите, вот они! – Я замечаю имя Валентины. – Номер шестнадцать. А как узнать, выехали они или еще здесь?
Мой вопрос повергает старика в продолжительное раздумье.
– Хм, где-то должно быть записано... Наверное, в другой книге... – Он растерянно оглядывается. – Эдит бы сразу нашла. Только вот у нее варикозное расширение вен, пришлось делать операцию, и теперь...
– Да-да, помню. Слушайте, а не может кто-нибудь подняться наверх и постучать к ним?
– А это прекрасная мысль! – Хозяин отеля с явным облегчением захлопывает книгу. – Вот все сразу и выяснится!
Я лучезарно улыбаюсь:
– Отлично!
– Здорово придумано, – повторяет старикашка, не двигаясь с места.
– Так вы пошлете кого-нибудь из персонала?
Он задумчиво морщит лоб:
– Я бы с удовольствием, но тут больше никого нет. Эдит с пятницы в постели...
– Хорошо-хорошо, так, может, вы сами подниметесь?
– О нет, я не могу! Что, если придут посетители, а меня нет на месте?! Видите ли, моя жена...
– Перенесла операцию на венах, вы уже говорили.
Я окидываю взглядом пустой холл. Шансы увидеть здесь через пять минут толпу не выше, чем ожирение при анорексии.
– Так что вы предлагаете? – со вздохом спрашиваю я.
– Почему бы вам не сходить самой?
Звук, доносящийся из шестнадцатого номера, отнюдь не улучшает мне настроение.
Оглушительный храп, отчетливо слышный даже в противоположном конце коридора и вызывающий ассоциации с пневматической бурильной установкой, может означать только одно: Джек сейчас в комнате Валентины.
Я набираю в легкие побольше воздуха. У меня нет желания встречаться с парочкой, которая всю ночь резвилась в постели, словно два диких мустанга (а с чего бы еще им дрыхнуть в одиннадцать утра?). Особенно принимая во внимание, о какой парочке идет речь...
Может быть, просунуть телефон под дверь? Но щель слишком узкая, в нее и кредитка не пролезет... Ничего не поделаешь, придется стучать.
Я зажмуриваюсь и несколько раз легонько ударяю в дверь костяшками пальцев. Сердце замирает, как на приеме у зубного.
Ответа нет. Звук набирает децибелы и уже похож на пробуждающийся вулкан. Я глубоко вздыхаю и стучу снова – на этот раз более решительно, – затем отступаю на шаг и замираю.
Результат нулевой, никто не отзывается. Да что они там, оглохли, что ли?
– Валентина! Джек! – ору я, барабаня в дверь кулаками.
Храп резко прекращается и переходит в хрюканье. Кто-то ворочается в постели.
– Джек! – взываю я сквозь дверь, чувствуя себя ужасно глупо. Но нужно ведь как-то просигнализировать о своем приходе. – Я принесла тебе телефон!
Внутри начинается странная возня. Что-то брякает, валится и рушится, словно там топчется буйнопомешанный гиппопотам.
Наконец дверь открывают.
– Джек, – тараторю я, чтобы как можно скорее покончить с делом, – извини за беспокойство...
Но это вовсе не Джек.
– Что? О-ох! Который час?
Валентина выглядит так, словно провела ночь в преисподней. Волосы растрепаны, как после схватки со стаей шимпанзе, лицо землисто-серое, а макияж колоритно размазан по щекам. Сам Мэрилин Мэнсон позавидовал бы такой смелой раскраске!
– Валентина, – протягиваю я телефон, – не могла бы ты передать это Джеку?
– Что? – Она продолжает непонимающе таращиться на меня. – Заходи давай.
– О нет, нет! – Я в ужасе отшатываюсь. Еще не хватало пронаблюдать, как Джек выползает из постельки своей подружки!
Однако Валентина хватает меня за руку и втаскивает в номер.
Вот это да! Комната как после погрома. Кругом разбросаны одежда, туфли, мешки и сумки – прямо-таки взрыв на складе «Дольче энд Габбана»! Простыни скомканы и сбиты в кучу, лампа валяется на полу, а на двери ванной висят стринги, больше похожие на зубную нить.
А Джека нигде не видно.
– О-ох!.. – Валентина со стоном валится на кровать. – Что это со мной? Я и всегда-то не в лучшей форме по утрам, но сегодня мне просто жить не хочется!
Я впервые наблюдаю такое жуткое похмелье.
– Мой рот, с ним что-то стряслось... О Господи, он словно порос шерстью! Может, я лизала асфальт? А голова? Она вибрирует изнутри!
– Брось, возьми себя в руки, – фыркаю я. – Не тебе одной плохо после вчерашнего...
Валентина пытается открыть правый глаз, но ресницы, похоже, насмерть зацементированы четырьмя слоями туши.
– Ты что, хочешь сказать, что у меня похмелье?! – с негодованием восклицает Валентина.
Несколько секунд я обдумываю ответ.
– Слушай, позволь мне быть откровенной, – наконец говорю я. – Ты вылакала вчера столько, сколько не под силу целой футбольной команде, выглядишь, будто валялась всю ночь на тротуаре, и мне пришлось долбить в дверь ровно восемь с половиной минут, чтобы поднять тебя на ноги. Возможно, я не мисс Марпл... но да – я считаю, это именно похмелье!
– У меня не бывает похмелья! – категорично заявляет Валентина, безуспешно пытаясь встать на ноги. – Бог ты мой, неужели я подхватила вирус? Я же почти ослепла, да еще и язык распух! Ага, знаю: во всем Джек виноват! Он только что вернулся из дебрей Африки... Подцепил там эту мерзость, а потом и меня заразил! О-о-о! Айви, где тут ванная?
Я помогаю Валентине встать и сделать несколько шагов, но вдруг она спотыкается о ножку стула.
– А-а-ааа! – Поистине леденящий душу вопль.
– Господи!
– О-о-о-ооо!!! – Еще громче. Я начинаю терять терпение.
– Неужели так больно?
– При чем тут боль?! – причитает Валентина. – Теперь у меня будет огромный синяк на ноге, и мне придется носить брюки! А я не-на-ви-жу брюки!
