Ознакомительная версия.
***
Она вернулась домой в семь утра. Соня еще спала. Наполнив ванну горячей водой, она лежала в ней до тех пор, пока вновь не напиталась теплом и не проснулась окончательно. Ее сумасбродный поступок с ночным путешествием в постель к Валентину застал ее природное чувство ответственности врасплох: где же теперь взять сил для работы? А ведь клиенты ждут и надеются на нее.
Самое ужасное заключалось в том, что она, проснувшись, вдруг поняла, что все ее последние видения как-то связаны между собой, а это могло означать одно: те трупы, которые они обнаружили вчера в старом доме, имеют непосредственное отношение к исчезновению Оли Петровой и Дениса (фамилия у него, кстати, тоже Денисов), мужа Анны Петровны, укатившего с любовницей в Латынино… Остается только ждать, когда установят личности погибших. Хотя, ждать вовсе не обязатеьно, ведь фотографии Оли и Дениса у нее есть, а это значит, что она сама может сейчас поехать в морг (предварительно позвонив, конечно, Логинову) и взглянуть на трупы.
Но прежде, чем уехать, необходимо было убедиться в том, что с Соней все в порядке. Если же нет, то придется либо вызвать врача (что крайне нежелательно), либо остаться дома и поухаживать за ней.
Когда она вышла из ванны, раскрасневшаяся, закутанная в длинный халат, то поняла, что волновалась напрасно: по квартире уже плыл знакомый запах свежего кофе, а это говорило о том, что Сня на кухне готовит завтрак.
– Доброе утро, – пытаясь улыбнуться, поприветствовала ее бледная и заспанная Соня. Она в пижаме стояла у плиты и варила овсянку. – У меня что-то голова немного кружится… Кажется, я вчера перепугала вас…
– Нас… – усмехнулась Наталия, наливая себе кофе и усаживаясь за стол. – Разве в нас дело… Похоже, ты и сама была чуть жива от страха… Ты хотя бы что-нибудь помнишь?
– Помню… Тетю Лену помню, как я ей «скорую» вызывала, да что-то страшное в маленькой комнате… Я так испугалась, что даже не поняла, то ли мужчина там голый лежал, то ли женщина… И запах еще такой… Вы там были? Что-нибудь видели?
– Я – нет, – соврала она, – туда поехал Игорь Валентинович и… больше я его не видела… Вот приедет, мы его и спросим… А сейчас мне надо срочно уехать по делам. Ты-то сама себя как чувствуешь?
– Да ничего, вот кофейку выпью и все будет в норме… Если вы еще разрешите мне здесь убраться, то это только пойдет мне на пользу… Я буду работать, отвлекусь, а чуть позже позвоню в больницу, справлюсь о тете Лене…
– Значит, ты еще никуда не звонила?
– Как же не звонила – целых два раза… Мне ответили, что ничего страшного… Просто глубокий обморок… Но сказали, что часов в десять сделают кардиограмму повторно… мало ли что…
Наталия облегченно вздохнула. Кроме того, предложение, касающееся уборки, сделанное Соней совершенно, как ей показалось, случайно, пришлось как нельзя кстати.
– Я буду очень рада, если ты кроме того, что готовишь, будешь иногда убираться. Я и сама хотела тебе это предложить… Триста долларов к тому, что я тебе плачу, тебя устроят?
Соня благодарно кивнула головой и покраснела. Она, конечно, не ожидала такого поворота.
– Тогда получи аванс и после того, как все сделаешь, можешь до шести часов походить по магазинам и потратить… Кроме того, у нас кончился сыр и печенье, кажется…
Уже в машине, пролетая по тихим еще улицам в сторону прокуратуры, она вдруг подумала: «А ведь Логинов, когда раскусит, кто поддерживает в доме уют и так вкусно кормит его, скорее женится на Соне, чем на мне.» И еще чуть позже: «Ну и пусть. Флаг ему в руки…»
– Ты что, не могла мне предварительно позвонить?
Разговор происходил в кабинете прокурора. Логинов сидел за столом, на котором в строгом порядке были разложены дела, и смотрел на Наталию уставшими покрасневшими от бессонницы глазами.
– А в чем, собственно, дело? Почему ты недоволен моим приходом?
– Мне вообще не хотелось бы, чтобы ты появлялась здесь так часто…
– Логинов, мы сейчас поссоримся, – начала закипать Наталия, прекрасно понимая, что имеет в виду Игорь Валентинович. С одной стороны, она ему была просто необходима для успешного расследования, а с другой, он не хотел, чтобы она лишний раз привлекала к себе внимание его подчиненных. Чисто психологически его поведение было более, чем естественным, но каждый раз облачаться в его кожу ей не хотелось: пусть и он войдет в ее положение и приложит все силы для того, чтобы помочь ей, а не намекать, что ее присутствие в стенах прокуратуры нежелательно. – Думаю, что тебе не надо объяснять, что я приехала сюда не для того, чтобы посмотреть в свои красные глаза и справиться о твоем самочувствии…
– А почему бы и нет?
– Мне не до шуток. Скажи, в каком морге находятся трупы,
дай мне разрешение или записку для твоего Романова, и я оставлю тебя в покое… Но только СОВСЕМ оставлю тебя в покое… У меня уже в печенках сидит твоя бессмысленная мнительность… Ты стал как девушка… А мне работать надо.
Я увидела нечто такое, что, как мне кажется, имеет прямое отношение к этим несчастным… И прошу тебя, если ты не изменишь свое отношение к моим поступкам, то вскоре ты вообще забудешь о моем существовании… Я не шучу… А теперь давай, пиши своему «упертому Романову»…
Логинов протер глаза, мотнул головой, словно увидел перед собой призрак:
– Как ты изменилась, – наконец сказал он, автоматически нашаривая в нагрудном кармане ручку одной рукой, и пытаясь открыть кожанную папку другой. – Когда я познакомился с тобой, то меньше всего мог предполагать то ты мало того, что прочто войдешь в мою личную жизнь, но ее ворвешься как ветер, как пожар… в мою работу… А как изменился тон, с каким ты обращаешься ко мне… Ты мне, кажется, уже начинаешь ставить условия?
– Жизнь не стоит на месте, и тебе пора бы это знать. Ты и сам изменился, стал, к примеру, толще сантиметров на десять, да и огрубел… Раньше ты был сама нежность, а сейчас, когда тебе нужно, забываешь меня даже поцеловать… Ты меня понял, ведь так?..
Он хотел еще что-то сказать, но она показала ему взглядом на ручку, которую он держал в руках, тем самым давая понять, что разговор окончен и что она спешит:
– Обещаю тебе, что как только что-нибудь обнаружу или
просто пойму, обязательно позвоню… Только когда тебя повысят в звании, не забудь поставить мне шампанское и купить двухэтажную коробку Рот-Фронта…
Огромная кастрюля с манной кашей источала сладковато-горелый дух, так всегда пахнет в детских садах и яслях. Это запах тепла, детства и самой невинности, чистоты.
Ознакомительная версия.
