Карли стиснула зубы, чтобы удержать слова, готовые сорваться с языка. Мать никак не желала замечать, что последнее время Майк жил в настоящем аду, что он стал совсем другим человеком. Но Карли-то знала, что сделало с ее братом предательство Чейза. Она видела, что он просто-напросто отказался от борьбы за жизнь, когда его лучший друг уехал из города с невестой Майка.
В ту весну, когда умер Майк, Чейз как раз только попал в высшую лигу и был настолько захвачен будущей спортивной карьерой, что не выкроил даже недели для того, чтобы приехать в Уиски-Крик на похороны своего лучшего друга. Не приехала на похороны и подружка Майка Джесси Палмер. Четыре года он ухаживал за ней, был пылко в нее влюблен и собирался жениться. Она не теряла времени даром, эта маленькая стерва, переметнувшись к восходящей звезде бейсбола - видимо, в расчете на деньги и славу, сопутствующие большому спорту.
Ни Чейза, ни Джесси ни в малейшей степени не заботило, как отразится на Майке их связь и грязные слухи о ее беременности, докатившиеся сюда даже из Калифорнии.
Той горестной весной Карли исполнилось семнадцать. Семнадцать. В этом возрасте большинство девушек бегают на танцы и напропалую флиртуют со всеми окрестными ребятами. Она же страдала из-за смерти брата и втайне оплакивала крушение своих глупых детских грез о Чейзе.
С тех самых пор, как она подросла достаточно, чтобы хоть что-то соображать в вопросах любви, она всем подряд клялась, что когда-нибудь, где-нибудь, как-нибудь, но они с Чейзом Самуэльсоном обязательно поженятся. С девяти лет она как минимум несколько раз в неделю напоминала ему о том, что она его подружка - так, на всякий случай, чтобы он не тратил зря время с этими взрослыми девчонками, которые провожали его влюбленными глазами. В ответ он снисходительно посмеивался над ее важным видом, послушно целовал ее в щечку и обещал, что в тот день, когда она победит его в армрестлинге, он обязательно поведет ее к алтарю.
Смерть Майка положила всему этому конец.
Теперь Карли понимала, что ее семнадцатая весна стала той самой пресловутой точкой отсчета, о которой твердят философы - моментом, навсегда изменившим ее отношение к окружающему миру. Раньше она была бесхитростной и наивной, готовой принять жизнь с распростертыми объятиями. Она твердо верила в две истины: в то, что ее родные любят ее, и в то, что солнце Вайоминга встает и садится исключительно ради Чейза Самуэльсона.
Его предательство и кошмарные последствия, вызванные им, потрясли ее душу до основания. Более того, она сама изменилась, стала жестче. Пожалуй, Карли даже сама не осознавала, насколько жесткой она стала.
Прошло десять лет, и она убедила себя, что старые раны зажили, и страдания юности ушли из ее сердца. Но какую-то ее частичку Чейз уничтожил, и прежней ей уже не стать.
Карли с трудом вырвалась из плена образов прошлого и снова обратилась к матери:
- Давай пока оставим тему о Чейзе, прошу тебя.
Мать улыбнулась.
- Хорошо, дорогая. Все равно мне уже пора вынимать из духовки овсяное печенье. Я пеку его вам в дорогу. Чейз с детства обожал мое печенье, помнишь? Хочешь прямо сейчас попробовать, с молочком, а?
Карли, подавив тяжкий вздох, с улыбкой приняла заботу матери.
- Да, конечно, мам, с удовольствием.
Сейчас ей было все равно что жевать - овсяное печенье или клей для обоев. После напоминания о предстоящей пытке у нее взбунтовался желудок. Но на сегодня она уже превысила свою ежедневную норму споров с матерью и просто не посмеет ее больше обидеть.
Бетси вернулась на кухню, а Карли прижалась щекой к стене с ярким рисунком в виде букетиков полевых цветов и устало прикрыла глаза.
Господи, как же она выдержит целых четверо суток наедине с ним? Мало того, что ей придется сражаться с тем непостижимым влечением, которое приводило в ужас ее душу и воспламеняло тело, так им, наверное, понадобится еще и дополнительная лошадь, чтобы увезти накопившийся между ними эмоциональный багаж.
Четверо суток. Девяносто шесть часов. Приблизительно шесть тысяч минут наедине с этими ямочками, будь они прокляты.
«Да поможет мне Бог!» - подумала она.
* * *
На следующее утро заря едва подсветила горы розовой дымкой, у домика Джейкобсов остановился пикап Чейза с прицепленным сзади трейлером, рассчитанным на четырех лошадей.
«Все- таки это самое лучшее время суток», -решил Чейз. Он развернул машину и на пару минут задержался в кабине, впитывая сумрачную тишину раннего утра. День еще даже не успел начаться. Он лишь маячил на горизонте обещанием близкого взрыва.
Чейз испытывал чуть ли не вину за то, что наслаждается этим предрассветным покоем, пока вся природа еще дремлет; за то, что приводит в порядок свои мысли, пока события нового дня не потревожили ясности сознания.
Смутное предвкушение чего-то радостного, дрожью отзывавшееся в его теле, напомнило ему о тех далеких временах, когда Джейк еще затемно вытаскивал его из кровати на рыбалку, и они тайком выбирались из дому, стараясь как можно меньше шуметь, чтобы не разбудить бабушку и девочек.
Они поспешно забрасывали в старый, разболтанный пикап Джейка все снаряжение и сумку-холодильник с запасом еды на целый день. Потом он дремал на заднем сиденье, а Джейк вел машину к этому самому домику, где Майк с Карли уже поджидали их на крыльце.
Горькая сладость воспоминаний сжала сердце Чейза. Те дни, когда она приветствовала его объятиями и пылким влажным поцелуем в щеку, давным-давно прошли и, наверное, никогда не вернутся.
Собачий лай вернул его к реальности. Чейз выбрался из кабины и увидел, как открылась дверь коттеджа, и на пороге возник женский силуэт, подсвеченный идущим изнутри неярким мерцанием.
- Доброе утро! - С этим приветствием он направился к крыльцу, на ходу заправляя рубашку в брюки.
В ответ она молча кивнула и прислонилась к косяку. Над чашкой кофе в ее руке кружилась струйка пара, растворяясь в чистейшем до хруста, прохладном горном воздухе. На один-единственный миг Чейз поддался мужскому тщеславию, радуясь тому, что его колени отдохнули за ночь. По крайней мере ему не придется хромать по ступенькам под ее испытующим взглядом. Левое колено все равно побаливало, но если идти медленно, то она и не заметит. Мадемуазель и без того его явно презирает; нечего подливать масла в огонь, демонстрируя ей еще и эту слабость.
- Я почти готова, - сказала Карли, когда он добрался до последней ступеньки и остановился на широких досках крыльца. - Вынесу свои вещи - и все.
Он пожал плечами.
- Время есть.
Не успел Чейз добавить еще хоть слово, как она исчезла в доме. Он последовал внутрь и заметил, что она прошла в заднюю комнату, где жили, насколько он помнил, ее родители, когда семья проводила лето в горах.
