Рут пробормотала нечто маловразумительное, тепло попрощалась и с облегчением повесила трубку. Почистив зубы и причесавшись, она надела шорты и футболку и сошла вниз, чтобы выпустить Фиша погулять.
Сидя на кухне, Рут с удовольствием пила крепкий кофе, когда раздался звонок в дверь. На пороге дома, к своему изумлению и радости, она увидела Хэнка, сияющего, как новенький доллар.
— Привет! — широко улыбнулся он, облокачиваясь на дверной проем. — Вчерашнее приглашение на кофе еще действует?
Рут была совершенно не готова к подобной встрече и растерялась, почувствовав себя застигнутой врасплох. Покраснев, она молча кивнула головой и сделала шаг назад, пропуская гостя в дом.
— Вы знаете, у вас это получается просто очаровательно, — игриво заметил Хэнк.
— Что получается? — недоуменно спросила Рут.
— Краснеть от малейшего волнения, — пояснил он. — Дети дома?
— Нет, они у бабушки с дедушкой, обсуждают план поездки в Техас.
— Великолепно! — радостно потер руки Хэнк. — Значит, ничто не помешает вам отправиться со мной в Африку!
Рут подумала, что у нее есть все основания отказаться от предложения Хэнка лететь с ним за океан. Причем очень веские, только почему-то ни одно не приходило в голову.
Хэнк с понимающей улыбкой смотрел на ее потуги. Потом ободряюще поднял бровь, как бы говоря: ну давай, придумывай что-нибудь поскорее.
— У меня нет визы, — нашлась Рут.
— Один звонок — и считайте, виза у вас в кармане, — торжествующе объявил он.
Рут чувствовала себя загнанной в угол, и это ей явно не нравилось.
— Я не могу лететь неизвестно куда с мужчиной, которого практически не знаю.
— Ага, но вы хотите узнать меня поближе, не так ли?
Такой вопрос, заданный любым другим мужчиной, показался бы дерзким и непристойным. В устах Хэнка это, как ни странно, прозвучало вполне прилично и даже лестно.
— Хочу, — неохотно призналась Рут.
Хэнк впился в ее губы, и Рут словно током ударило. Она почувствовала какое-то неестественное возбуждение, тело жаждало ласк, но Хэнк с сожалением отстранился.
— Мне, наверное, лучше уйти, пока не поздно. Возьмите с собой одежду для теплого климата и вечерний туалет.
Оставшись одна, Рут подумала, что Хэнк не сомневался в ее согласии на поездку. Вообще во всем, связанном с Хэнком, чувствовалось нечто фатальное. Она вышла на задний двор и долго стояла, глядя на раскачивающуюся на ветру старую покрышку.
— Остин! Где ты?! — требовательно воскликнула она. — Ты нужен мне. Я хочу с тобой посоветоваться.
Ответом ей был шелест листьев, да легкий запах ее любимых лилий.
— Остин! Это важно, — настойчиво взывала Рут. Она отлично понимала, чем все кончится, если поездка с Хэнком состоится. Остин был ее единственным мужчиной. Перспектива близости с другим пугала Рут.
— В чем дело, дорогая? — услышала она приятный женский голос. Это была соседка, миссис Петерсон. Пожилая женщина стояла у забора в соломенной шляпе с широкими полями и секатором в руках.
— Я просто… — Рут выдавила из себя улыбку. — Я думала вслух, миссис Петерсон. Как вы себя чувствуете сегодня?
— В последние дни меня совершенно замучил артрит, — пожаловалась старая леди. — А в остальном неплохо. А как вы, дорогая?
Мне мерещатся призраки, и я собираюсь лететь на другой конец света с совершенно незнакомым мужчиной, а в остальном я вполне нормальна, мысленно ответила Рут.
— Стараюсь занять себя делами, — сказала она вслух.
Рут вспомнила, что миссис Петерсон обожает белые лилии, и Остин время от времени дарил ей букеты. Сломав несколько цветков, она подошла к забору и молча протянула их соседке и другу.
Миссис Петерсон просияла от восторга, и Рут с горечью подумала, что сегодня она впервые за полгода заговорила с этой одинокой пожилой дамой, которая так много сделала для нее после смерти Остина. Соседка часто оставалась с детьми, готовила им еду, часами выслушивала горькие жалобы Рут на свою судьбу. Она никогда не забудет первое Рождество после кончины Остина. Жизнь казалась Рут не имеющей смысла, и праздновать было нечего. Миссис Петерсон пришла тогда на кухню и, засучив рукава, вместе с детьми принялась готовить яблочный пирог.
— Пойду поставлю их в воду. — Соседка счастливо улыбалась. — Не знаю, почему я сама не разведу лилии? У моего мужа была аллергия на эти цветы, но уже двадцать лет, как его нет, и я не думаю, что теперь что-либо может заставить его чихать.
Остаток дня прошел в уборке второго этажа. Рут несколько раз открывала платяной шкаф, но тут же говорила себе, что ей совершенно незачем укладывать вещи и что она никуда не поедет. В конце концов она сходила в кладовую и принесла чемодан.
Но и теперь Рут продолжала убеждать себя в том, что чемодан ей нужен для того, чтобы собрать Памелу и Тони в поездку в Техас. Однако к тому времени, когда к дому мягко подкатил серебристый «мерседес» старших Шерманов, чемодан был наполнен ее летними нарядами.
Вместе со свекровью они быстро покидали детские вещички в два саквояжа. Верджил была привлекательной женщиной, тщательно следившей за собой, и потому выглядела значительно моложе своих лет. Умные глаза и интеллигентное лицо придавали ей особую, утонченную прелесть.
— Как прошел вечер с Хэнком? — как бы между прочим спросила Верджил, застегивая саквояж Памелы.
Рут старательно прятала глаза от пытливого взгляда Верджил. Она уже не раз задумывалась о реакции свекрови на тот факт, что ее невестка завела роман.
— Он мне нравится, — как можно беспечнее ответила она.
— Такой мужчина, как Хэнк, не может просто нравиться, — засмеялась Верджил. — Либо он совершенно неприемлем, либо женщина от него без ума.
Догадывается ли Верджил, к какой категории отношусь я? — подумала Рут, чувствуя, как ее лицо заливает краска.
— Мне кажется, Остин любил Хэнка, — заметила она и, подхватив саквояжи Памелы и Тони, быстро, чуть не бегом направилась к двери. Собственно говоря, торопиться было некуда, и Рут с досадой подумала, что свекровь, наверное, догадалась, чем вызвана такая поспешность.
Проводив детей, Рут некоторое время как неприкаянная слонялась по комнатам.
Час спустя появился Хэнк, выглядевший в своем идеально скроенном костюме цвета морской волны сошедшим с обложки журнала мод. Заметив стоявшие в холле чемоданы, он одобрительно хмыкнул.
— Поехали, — сказал он, беря по чемодану в руки. — Кому оставить кота вы, наверное, договорились?
— Моя соседка миссис Петерсон возьмет Фиша к себе, — ответила Рут, все еще не веря до конца в то, что способна на безрассудные поступки. Она считала себя рациональным и практичным человеком. В ее чековой книжке всегда все сходилось до последнего цента, каждая вещь в доме знала свое место.
