Его заключение было как свет в конце туннеля. Как луч надежды после мрака отчаяния. Внезапно со всей обезоруживающей ясностью Сара поняла, что не хочет смириться с ударом, который ей уготовила судьба. Ее мать жила на отдаленном острове и была лишена возможности сражаться с болезнью, но у Сары эта возможность была. Ее сын сбежал в Мэн, она не хотела ехать в Париж, она не хотела умирать от опухоли мозга. Не могла. Не желала. Ей казалось, что она слышит, как мать призывает ее бороться.
— Я собираюсь в небольшое путешествие, — сказала Сара.
— Вы? — спросил доктор, осматривая ее затылок.
— Да. В Мэн. Хочу навестить сына.
— А… — произнес доктор Гудэр, осторожно ощупывая шрам. Опухоль мозга примыкала к синусоидному нерву, осложняя хирургическое вмешательство, которое в случае неудачи угрожало смертельным исходом. Но доктор Гудэр проделал потрясающую работу. На девяносто девять процентов он был уверен в успехе. Он убрал опухоль, оставив шрам, который по форме напоминал полумесяц.
— Помните, я рассказывала вам о нем? — спросила она. — Его зовут Майк. Он уехал в Мэн как раз тогда, когда я впервые пришла к вам.
— В колледж? — спросил доктор, внимательно разглядывая шов.
— Нет, там живет мой отец, и Майк… — Сара прикрыла глаза. Она старалась отбросить обиду. Доктор Гудэр так много значил для нее, почему он должен помнить столь незначительные подробности ее жизни? У него столько больных, разве это возможно? Но слово «незначительные» по отношению к Майку больно задело ее, и она замолчала.
— Вы спрашиваете меня, можно ли вам поехать? — спросил доктор.
— Да.
— Не вижу причины, почему бы и нет, — сказал он и впервые с той минуты, как вошел в кабинет, посмотрел на нее. Посмотрел прямо ей в глаза, словно впервые увидел ее, Сару, а не просто объект для исследования. — Вы советовались с доктором Бозуэлл?
— Нет, — насторожилась Сара. — А я должна? — Доктор Бозуэлл была ее онкологом. Считая, что это необходимо для Сары, она назначила ей два курса химиотерапии и облучение. Доктор Гудэр был единственным в своем роде. Он единственный решился на операцию и предположил возможность выздоровления после длительного лечения. Ему одному Сара слепо доверилась, он вселил в нее надежду и прогнал ее страхи.
— Я попрошу Вики ей позвонить, — сказал Гудэр, делая пометку в карте Сары. — Надеюсь, у нее не будет возражений, так же как и у меня.
— Правда? — спросила Сара.
— Вы ведь все знаете, Сара. Вы выполнили все наши рекомендации, и результат обнадеживает.
— Я так не хочу рецидива, — с дрожью в голосе произнесла она. Это прозвучало глупо. Разве кто-то хочет?
— Я понимаю. Но мы не можем ручаться… Ваша опухоль была расположена в таком месте, что это не может не вызывать опасений… — Он замолчал. Выражение его лица говорило само за себя. Доктор Гудэр доверял уму и интуиции Сары, ему не нужно было ничего ей растолковывать. Она может выжить, но может умереть. Сара знала, что такое рак. Мать умирала у нее на глазах в своей постели на Лосином острове. А потом она наблюдала, как быстро постарел ее отец, не в состоянии смириться с потерей.
— Я хочу увидеть сына, — твердо сказала она. — Мне нужно поехать домой.
Он кивнул.
— Будьте осторожны, — предупредил доктор. — Если почувствуете что-то неладное, немедленно звоните мне. Но я не вижу причины, почему бы вам не поехать.
— Спасибо, — сказала Сара, широко улыбаясь, словно победила в кроссе.
— Жду вас через месяц, — сказал доктор, опять переходя на деловой тон. Он уже взялся за ручку двери, когда Сара окликнула его.
— Доктор Гудэр, — сказала она, набравшись смелости. Она никогда не спрашивала его ни о чем личном. — Как ваш отец? — В последний раз, когда Сара приходила на прием, она слышала, как Вики сказала, что отец доктора перенес инфаркт.
— Лучше. — Доктор Гудэр с любопытством взглянул на нее, недоумевая, откуда ей известны такие подробности. — Но он живет во Флориде, и я не могу быть рядом с ним. Мой старший брат ухаживает за ним.
— И он справляется? — поинтересовалась Сара.
— Он настоящий ангел! — с чувством воскликнул доктор. Эмоции захлестнули его, и он посмотрел прямо в ее глаза. Потом взглянул в потолок, затем снова на Сару. Она понимала, что значит любить кого-то, кто далеко, до боли беспокоиться за него, доверив заботу о нем другому. Так, как делал это брат доктора.
— Я рада, — улыбнулась она, — что у вас такой чудесный брат.
— Я бы хотел, чтобы у всех был кто-то похожий на него.
Сара не нашлась, что ответить, и просто кивнула. Он помедлил секунду-другую, затем направился к выходу. Дверь за ним бесшумно затворилась.
Оставшись одна, Сара закрыла глаза. Она слышала, как сильно бьется ее сердце. Осмотр утомил ее, и она вытянула руки перед собой. Затем снова развела их в стороны. У Сары никогда не было такого брата, как у доктора, никогда не было в ее жизни ангела, который бы опекал ее. Но тут она подумала о Уилле Берке, о том, как кстати он оказался рядом с ней на ярмарке! С ним она полетит домой.
Он отвезет ее к Майку.
Уилл сидел за рулем своего джипа. Дорога постепенно уходила вверх, петляя через лес, состоящий вперемежку из сосен и дубов. Ночью выпал снег, и под его тяжестью ветви деревьев клонились к земле. Наконец лес расступился, и впереди открылась широкая заснеженная поляна, окруженная усыпанной снегом изгородью. Была пятница, начало дня, Уилл приехал сюда, чтобы забрать дочь.
Представительный каменный дом Джулиана, словно доминанта, завершал этот зимний пейзаж. Два старых «феррари» стояли на повороте к дому, а в открытом гараже был виден «Порше-356». Уилл остановил машину, стараясь не поддаваться зависти, вспыхнувшей в нем при виде этого благополучия. Как же так получается, думал он, что у кого-то есть все это, да еще Сьюзен и Элис в придачу?
Поискав дочь взглядом, он удивился, увидев спешащую ему навстречу Элис. При виде ее у него перехватило дыхание. Она все еще была самой красивой женщиной, которую ему когда-либо приходилось видеть. Матовая кожа, широко открытые голубые глаза, золотистые волосы, великолепная женственная фигура. Она шла по снегу в коротких черных ботинках.
На ней был серый спортивный костюм, подчеркивающий каждый изгиб ее тела. Пятнадцать лет прошло после рождения их дочери. Элис не переставала работать над собой, стараясь убрать легкую округлость живота, оставшуюся после родов. Уилл не мог справиться с собой и не взглянуть придирчивым взглядом, дабы проверить, осталась ли эта выпуклость… Да, осталась.
— Она просила тебе передать, что будет через пять минут, — поспешно проговорила Элис, потирая руки. Когда она говорила, легкое облачко пара выпорхнуло из ее губ.
