— Конечно.
Жанна принесла ему бокал, и он наконец посмотрел на нее.
— А чего ты все какое-то длинное носишь, а? У тебя же ноги нормальные, даже очень.
— Поэтому и ношу длинное. Почему это я должна кого-то баловать дармовым стриптизом?
— А, женские хитрости… Спасибо.
Жанна отнесла бокал на кухню, а когда вернулась, Миша выключил телевизор и ходил по комнате, разглядывая безделушки, расставленные и развешанные по разным, иногда необычным местам.
— У тебя тут так занятно.
— Вчера не заметил?
— Вчера не до того было.
Он остановился перед полкой, на которой стояли пять фигурок.
— А это что еще за орки?
— Это индейские божки доколумбовой эпохи.
— Чего — оригиналы? — недоверчиво покосился на нее Миша.
— Ну нет, конечно. Это ж миллионы стоит.
— А какого этот чувак отвернулся? Не уважаешь, гад?
Прежде чем Жанна успела его остановить, Миша протянул руку, сцапал фигурку и тут же согнулся от приступа ернического, чуть визгливого хохота.
— Ах, так вот чего он прятал-то, а-ха-ха! Ну, покемон! Богатый мальчик!
— Немедленно поставьте на место макака суматранского! Это единственный экземпляр в Советском Союзе! — закричала Жанна, протягивая руку, чтобы забрать скульптурку.
Миша одной рукой придерживал Жанну, пытавшуюся отобрать у него фигурку божка с выпученными глазами, высунутым языком и огромным торчащим фаллосом, а другой вертел его так и сяк, сопровождая действия захлебывающимся, рыдающим смехом.
— И где ж ты такое купила? Скажи, я тоже съезжу и куплю!
Жанна устала бороться с ним, остановилась и сказала:
— Я его не покупала. Я его сама сделала.
— Че-го?
Миша перестал смеяться и уронил руку с фигуркой.
— Осторожно, это папье-маше, картонка. Хрупкая. Поставь. Это сонм божеств. Они должны быть вместе.
Жанне тоже сделалось смешно.
— Ты это сама делала?! И этого пацана тоже?
— Да, и его.
— А кто позировал, а?.. Так, значит — «Миша, мне больно, Миша, я устала», а сама чем втихаря занимаешься?
— Книгу я переводила о мезоамериканском искусстве, — досадливо объяснила Жанна. — Понравились мне эти ребята, я их и скопировала. И его тоже пришлось — раз это пантеон.
Жанна достала книгу в цветастой суперобложке и показала Мише картинки с деревянными фигурками. Миша пробежал глазами по страницам, сравнил свою добычу с фотографией и сказал довольно:
— Да, все так и есть. Как в аптеке. Жанна засунула книгу назад в шкаф.
— Поставь Вицли-Пуцли на место, а то он тебя накажет.
— Не накажет. Мы с ним одной крови.
— Ага. Точно.
— И ты вот сидела и лепила ему это… большое достоинство? — продолжал Миша пытать Жанну. — Раскрашивала, так, кисточкой, раз-раз… Да?
— Да, но это была очень небольшая часть работы, поверь. Если ты обратишь свое благосклонное внимание на других кукол, то увидишь, что они гораздо сложнее в изготовлении.
Миша из вежливости, мельком, глянул в сторону полки.
— Ага, да… Здорово сделано.
— Поставь его на место, пожалуйста. Миша, наконец, подчинился.
— Но пусть вот так стоит — нельзя такое сокровище от людей прятать… А ты мне его не подаришь, а? Или давай я его у тебя куплю? Пусть у меня в кабинете стоит! Во народ балдеть будет!
— Фу, это еще зачем? — поморщилась Жанна.
— Ну, пожалуйста, кошечка!
— Я тебе его подарю, когда ты свой чемпионат выиграешь, — примирительно сказала Жанна.
— Нет, я хочу сейчас!
— Все равно ты раньше чем через месяц на работе не появишься.
— А, ну да, — огорчился Миша, — уговорила. Пойдем пожуем чего-нибудь.
Они пошли на кухню, и Жанна зажгла свет над обеденным столиком — дождь разошелся, и в шесть вечера было уже совсем темно. Миша налил им красного вина, только что купленного в магазине…
— Чемпионский рецепт? Часто лечишься?
— Нет, не часто. Хотя это вещь полезная. От красного сухого никогда алкашом не станешь.
— Тогда пусть будет. Тем более, у нас ведь юбилей знакомства. Точнее, завтра в пять вечера неделя будет.
— Сколько-сколько?! — чуть не поперхнулся Миша.
— Неделя. А сколько же?
— Неделя?.. А мне кажется, мы уже месяца три встречаемся…
— Три месяца назад зима была, Майкл!
— Ну, дела…
Миша недоуменно покрутил головой, с сомнением глядя на Жанну — не прикалывается ли?
— А, вот и я обнаружила твою слабую сторону.
— Какую — слабую? — помрачнел он слегка, как же — у него нашли слабину.
— Неадекватное восприятие времени. То четверг упустил, теперь для тебя неделя до трех месяцев выросла.
— Ты на меня отрицательно влияешь.
— А ты салатику покушай, может полегчает. Они доужинали молча. Жанне показалось, Миша огорчен их будущим расставанием, и ей это польстило. Перейдя в комнату, они включили телевизор и попытались смотреть какую-то подержанную американскую комедию, но это быстро надоело.
Несколько минут после того, как на экране перестали кривляться американцы, они, сидя с ногами на тахте, просто смотрели друг на друга. Потом Миша отодвинул подол у Жанны с коленок и погладил ее по голени.
— Душ принять не хочешь? — чуть глуховатым голосом спросил он.
— Пока нет.
— А я хочу…
— Иди, я же не против. Там есть все, что надо.
— Мне там тебя надо.
— Чего ты такой озабоченный, а? — поинтересовалась Жанна, разглядывая его.
— Я не озабоченный, я — темпераментный, — разъяснил Миша.
— А какая разница?
— Озабоченный хочет всех женщин, а темпераментный — только некоторых.
— Но многих.
— Не многих, но сильно. И еще, озабоченному нужна любая, а темпераментному — эксклюзив.
— Весь наличный эксклюзив.
— Желательно весь, да, — охотно согласился Миша.
— Вот, меня Диана Ершова предупреждала на твой счет… Не послушала я…
— Кто — Динка-то?! — взвился Миша.
— Во-первых, она не Дина, а Диана…
«Да Динка она, Динка! Татарка, Дина Абдерряхимовна — во имечко-то!..
— А во-вторых, хвалиться своими победами над женщинами — низко.
— А никто и не хвалится, дорогая моя. Победы не было! Она сама ко мне клеилась, блин, год целый проходу не давала! Я из-за нее «симку» три раза менял — она через все фильтры проходила, тариф мне высаживала!
Он был явно зол, правда, непонятно на кого, на Дину-Диану или на Жанну.
— Ну, я ведь ее не послушала, — ласково сказала Жанна.
— Еще бы не хватало.
— А почему ты не ответил ей взаимностью? — продолжила она допрос.
— Я черных не переношу. У меня на них не… — Он ткнул пальцем в сторону полки с картонными божками.
