Мы направились к выходу из магазина, увешанные сумками — большими, средними и маленькими. Меньше чем за четыре часа исчез мой месячный заработок, но я так радовалась крошечным подростковым размерам на этикетках (на одной вещице даже значилась цифра 6!), что не испытывала никаких угрызений совести (пусть даже в Англии это обычный десятый размер). Нажав кнопку, я приняла обычный вид, с каким езжу в лифте, пока Дженни копалась в сумочке, — крепко держи покупки, не встречайся взглядом с другими пассажирами, смотри прямо перед собой. Но вместо себя в зеркальных дверях лифта я вдруг увидела совершенно другую девушку. Не такую, как на свадьбе Луизы (там была всего лишь все та же я, но с более ярким макияжем и хорошей укладкой), а буквально «девушка с обложки». Мои волосы мягко шуршали, когда я чуть поворачивала голову, благодаря искусству Рейзора, глаза стали огромными, как у Бэмби, губы — соблазнительными. Волнение же из-за растраты месячного взноса по ипотеке на одежду и косметику придавало лицу волнующий румянец, который не нарисуешь никакими средствами. К тому же я знала, что у меня в сумке еще очень много всего интересного, и жаждала вернуться в отель.
— Поторопись же, в это время нелегко поймать такси, — пробормотала Дженни, когда двери открылись и мое прекрасное новое отражение исчезло. — Признайся, ты на себя засмотрелась?
— Да.
— Умница.
Дженни взяла меня за руку и потащила прочь из моего нового любимого места на всем свете.
Подумаешь, что теперь я официально банкрот. По крайней мере я обанкротилась самым стильным образом. К тому же я была слишком занята разглядыванием Лексингтон-авеню, чтобы думать об этом. Улица казалась слишком суетливой, слишком оживленной и слишком шумной, но меня это только восхищало. Взглянув направо, я застыла, потрясенная видом на, казалось бы, бесконечный центр города, который открывался благодаря шахматному порядку застройки. Повсюду небоскребы, упирающиеся в самое небо. Множество гудящих такси и слепящий солнечный свет дополняли картину всеобщей суматохи, которая все s нарастала, так что даже воздух стал казаться разреженным. Я подумала, что тут безумно красиво.
— Как ты считаешь: сколько ты еще пройдешь, прежде чем рухнуть в обморок? — спросила Дженни, возвращая меня с небес на землю.
— Ну... минут пятнадцать.
Я не вполне поняла, был ли это вопрос или она просто подначивала меня. На самом деле идти мне совсем, совсем не хотелось.
— Тогда стоит пройти пешком, как можно дальше.
Она кивнула в сторону перехода и бросилась под колеса автомобилей.
— Пошли, Энджи!
Мы пересекли дорогу и отправились дальше, добрались до Парк-авеню и даже кое-как миновали Мэдисон. Пятнадцать минут пешком казались мне вечностью.
— Я хотела дойти до Пятой авеню, — громко сказала Дженни, вытягивая руку, когда мы перешли последнюю дорогу. — Давай поймаем такси.
Если такое вообще возможно, поездка на такси по Манхэттену взволновала меня еще больше. Мы мчались по Пятой авеню, со свистом пролетая по пять домов сразу, а затем останавливаясь на светофорах, так что мои пакеты, голова и живот не один раз ударялись о перегородку между нами и водителем. На каждой остановке передо мной возникала какая-нибудь достопримечательность. Собор Святого Патрика возвышался над всеми магазинами самым несуразным образом, как если бы какую-нибудь забегаловку разместили близ фешенебельного универмага «Харви Николс», но здесь, в Нью-Йорке, это выглядело удивительно гармонично. Когда мы миновали огромную общественную библиотеку с ревущими львами на фасаде, я не смогла удержаться от мысли, что, если бы такие гигантские львы сторожили все библиотеки, возможно, люди стали бы больше читать. Или по крайней мере чаще сюда приходить, чтобы сфотографироваться у львов на спине.
— Эй, видишь Эмпайр-стейт-билдинг?
Дженни указала через мое окошко на неприметное здание сбоку. Я видела лишь огромную толпу людей, даже когда прижала лоб к стеклу, а потом отпрянула в ужасе, заметив отвратительные грязные следы, оставленные предыдущим пассажиром.
— О, черт, а так хотелось его увидеть! — сказала я, откинувшись назад и пытаясь не думать о других пятнах вокруг нас.
— Уверена, оно и завтра никуда не денется! — заявила Дженни, когда я повернулась назад, глядя через заднее стекло, — шпиль все выше и выше уходил в небо, по мере того как мы отдалялись.
Водитель вдруг снова резко затормозил, и я стукнулась подбородком о заднее сиденье.
— Через минутку ты увидишь Флэтайрон-билдинг, или «Утюг», а это намного круче.
Она не соврала. «Утюг» показался мне просто невероятным — треугольный с острыми краями, но в конце концов мне нравилось все, что я видела. Красиво, логично, крутой очень по-нью-йоркски. Нью-Йорк невероятно отличался от Лондона, и если этот водитель не начнет обращаться с рулем, аккуратнее, он станет последним городом, который я видела в своей жизни. Через пятнадцать минут мы доехали до конца острова и остановились у Южной паромной пристани.
— Мы поедем на пароме? — спросила я.
Дженни загадочно молчала на протяжении всей поездки по центру, что было довольно необычно, а я слишком увлеклась городом и подсчетом кофеен «Старбакс», чтобы заметить это вовремя.
— Ты пока не готова для Стейтен-Айленда[10], — рассмеялась она, протягивая водителю двадцатку, и выпрыгнула из автомобиля с парой моих пакетов. Я выползла из машины с оставшимися пакетами и потащилась за ней. — Но увидеть это ты точно готова.
Мы прошли в парк. Я была так поглощена разглядыванием скульптур и многочисленных групп людей, которые болтали, смеялись и ели мороженое, что чуть не впечаталась в забор, прежде чем увидела ее! А когда увидела, то встала как вкопанная. Вот она. Самый известный символ Нью-Йорка, символ Америки, который гордо стоит и охраняет вход в залив. Статуя Свободы.
Дженни повернулась в мою сторону, прикрывая глаза от солнца.
— Впечатляет, правда?
Я кивнула, не найдя, что ответить, и медленно подошла к новой подруге. Мы бросили пакеты на землю и облокотились о перила. Это было красиво, я чувствовала себя как в кино.
— Я раздумывала над тем, куда отправиться, когда ты примеряла одежду, — мягко сказала Дженни. — И решила: что может быть лучше, чем место, где тысячи людей впервые знакомятся с Нью-Йорком? Может, это слишком сентиментально, но кто поприветствует тебя тут лучше, чем леди Свобода?
— Так странно... — произнесла я, все еще глядя через реку. — Я видела ее тысячу раз по телевизору, на открытках, но здесь... На самом деле... Это невероятно.
— Да, — согласилась Дженни. — Помню самый первый раз, когда я оказалась тут. Я первым делом отправилась на встречу с ней, когда переехала в центр. Мама терпеть этого не может, поэтому мы никогда не приходили сюда в детстве. Но эта статуя здесь, чтобы наблюдать за всеми нами. В Нью-Йорке миллионы людей, Энджи, и все приезжают сюда в поисках чего-то, как и ты.
