– Дэнни не мог говорить со мной. Я не могла говорить с ним. Это было самое ужасное свидание за всю мою жизнь. А знаете, кто в этом виноват? Хотите знать?
– Успокойся, Джес. Ты несешь какую-то чушь.
Джессика повернулась к матери.
– Несу чушь? В этом доме все превратилось в сплошную чушь! Лиз губит мою жизнь – а вам все равно!
Она тут же пожалела о своих словах.
– Какое отношение имеет Лиз к тому, что произошло сегодня вечером?
– Какое отношение имеет Лиз? Вообще-то говоря, никакого. Я думала, что она сегодня возьмет близнецов на себя. У меня были планы на сегодняшний вечер – важные планы. Но Лиз ушла, не сказав мне ни слова.
– Лиз имеет право на развлечения. – Элис Уэйкфилд покачала головой. – Но в данном случае она поступила нехорошо, не подумав о тебе.
Джессика вздохнула.
– Возможно, произошло какое-то недоразумение, мама. И потом на самом деле я, конечно, не думаю, что Лиз губит мою жизнь. Не знаю, зачем я это сказала.
– Мы знаем, что ты так не думаешь, дорогая, – улыбнулась мать. Мы очень ценим то, как ответственно ты поступила сегодня.
– Вы знаете. – Джессика взглянула сначала на мать, а потом на отца. – Ответственность может помешать человеку провести время так, как он хочет.
Нед Уэйкфилд подошел к ней, широко улыбаясь.
– Ты только что открыла одну из самых важных истин в жизни, – сказал он, обнимая ее. – Ты молодец.
– Спасибо, папа. – Она искренне обрадовалась его похвале, засмеялась и тут же зевнула. – Я устала. Увидимся утром.
Поднимаясь по лестнице, Джессика услышала слова матери:
– Хорошая девочка наша Джессика.
Проходя мимо комнаты Элизабет, Джес остановилась. Из-за двери приглушенно доносились рыдания и стоны ее сестры.
Она медленно открыла дверь.
– Лиз? Послушай, Лиз, что с тобой? – Рыдания и стоны не прекращались.
Джессика подошла и присела на край кровати.
– Лиззи? Это я, Джес. Что случилось?
Элизабет порывисто села и обвила руками ее шею.
– О, Джесси, как я рада, что ты здесь! Мне приснился ужасный сон.
Джессика обняла сестру.
– Лиззи, успокойся. Все хорошо.
Руки Элизабет еще крепче охватили шею Джессики.
– Кошмары не длятся долго, Лиз, – успокаивала ее Джессика.
«Хотела бы я, чтобы это было так», – добавила она про себя.
– Кажется, я чувствую запах французских гренок. Да, мам? – спросила Джессика, входя в кухню.
– Они почти готовы, детка. Сок и молоко на столе. Что же ты не садишься? Садись и начинай завтракать.
– Нехорошо с твоей стороны готовить мой любимый завтрак.
– Нехорошо?
– Как же я влезу в свою форму капитана команды болельщиков, если буду объедаться?
Повернувшись от плиты, Элис Уэйкфилд улыбнулась.
– Ну, я думаю, что тебе можно набрать еще несколько килограммов, прежде чем люди начнут называть тебя толстушкой. Элизабет уже спускается?
– Через несколько минут. Она сушит волосы. – Потягивая апельсиновый сок, Джессика раскрыла учебник французского языка. – Мам, ты знаешь неправильные глаголы?
Глубоко задумавшись, Элис Уэйкфилд не услышала вопроса.
– Мам?
– Извини, Джессика. Ты что-то сказала?
– Что-нибудь случилось?
Мать поставила на стол свою чашку и села рядом с Джессикой.
– Я хотела поговорить с тобой об Элизабет.
Чувство огромного облегчения охватило Джессику. Значит, не только она и Тодд были обеспокоены поведением Лиз. Она знала, что родители были достаточно наблюдательны и не могли не заметить, как изменилась Элизабет.
– Я тоже хотела поговорить с тобой, мам.
Элис Уэйкфилд остановила ее, подняв руку.
– Прежде чем ты скажешь что-нибудь, я хочу, чтобы ты знала: папа и я, очень хорошо понимаем, как тяжело тебе приходится. У тебя есть все основания жаловаться, но ты этого не делаешь. Мы тебе очень благодарны за это, Джес.
«О чем это говорит ее мама?»
– Мы в последнее время уделяем Элизабет намного больше внимания, но я не хочу, чтобы ты думала, что мы любим тебя меньше, чем ее.
– Мама, я знаю…
– Дай мне закончить. Я не хочу, чтобы ты затаила чувство обиды на сестру из-за нашего повышенного внимания к ней.
– Мама, я бы никогда не смогла затаить обиду на Лиз!
– Это хорошо. Ну а что ты хотела сказать?
– О, да ничего важного, мам.
«Ничего важного, кроме того, что я чувствую себя несчастной и виноватой и очень беспокоюсь».
Если родители не заметили никаких перемен в Элизабет, что она могла им сказать?
Элизабет и Джессика пересекали лужайку перед школой, когда Джессика заметила Инид Роллинз.
– Лиз, смотри, тебе машет Инид.
– Ну и что?
– Если ты хочешь поговорить с ней, я пойду. Увидимся позднее.
Элизабет с раздражением пожала плечами.
– Инид Роллинз – зануда, Джес, и ты это знаешь. Ты всегда говорила, чтобы я бросила ее.
Не зная, что ответить, Джессика решила, что будет безопаснее сменить тему разговора.
– Как поживает Тодд? Что-то я в последнее время не вижу его у нас.
– Что ты у меня спрашиваешь? Все, что касается Тодда, ты знаешь лучше меня. Я много раз видела, как ты разговаривала с ним, Джес.
Джессика опять попыталась заговорить о другом.
– Ты подготовилась к сегодняшнему зачету по французскому?
– У меня в это время будет болеть голова, – откровенно сказала Элизабет. – Я смогу сдать его потом.
– Но, Лиз…
– Не дави на меня, Джес. О, я вижу Лилу Фаулер у колонн. Мне нужно поговорить с ней о сегодняшнем собрании клуба «Пи Бета Альфа».
Джессика смотрела вслед своей сестре: та быстро прошла мимо Инид, даже не кивнув ей.
Джессике хотелось закричать. Ее сестра никогда раньше не думала всерьез об этом клубе. Она в него вступила только потому, что ее слезно просила об этом Джессика. Теперь Элизабет с нетерпением ждала следующего собрания.
– Ну и дела, – пробормотала Джессика. – А я президент этого скучнейшего клуба.
– С кем ты говоришь, Джес?
Джессика увидела подошедшую к ней Инид.
– О, привет, Инид.
– С тобой все в порядке? Ты выглядишь как-то странно.
– Я и чувствую себя как-то странно, – резко ответила Джессика. – Что тебе нужно?
– Я хочу поговорить с тобой о Лиз.
– Ты и все на свете, – еле слышно сказала Джессика.
– Что?
– Выкладывай, Инид. Сейчас будет первый звонок.
– Я просто хотела бы знать, говорила ли тебе Лиз что-нибудь обо мне. Мне кажется, она избегает меня в школе, а когда я ей звоню, ее всегда не оказывается дома. Она злится на меня за что-то?
– Во всяком случае, я ничего об этом не знаю. – Джессика сама удивлялась, почему она не сказала Инид всей правды: Элизабет не хотела иметь с ней ничего общего.
