— Я пойду. Что-то устал за последний месяц. Да еще ты выгуляла меня так, что засну сейчас без задних ног. Спасибо за приятный день.
— Дорогой. Ты меня удивляешь. Видишь, тот противный дядька с крашеными усами только и ждет, чтоб я осталась одна. Что тебе стоит составить мне компанию? Всего на полчасика. Или тебе плевать, если меня будут домогаться всякие сексуальные иностранные маньяки?
Кирилл оглянулся. Действительно. Усы крашеные. В очень яркий медный цвет. Иностранному маньяку было примерно под семьдесят. Отбиться от него Тамаре, закаленной на русских и не только, сексуально озабоченных мужчинах, которые не оставляли без внимания ее красоту, не составило бы труда. Но задатки джентльмена в Кирилле победили подозрительного типа, который понял Тамарину надежду на раскрепощающую силу алкоголя, и Кирилл отправился в бар, твердо решив, что на полчаса и ни минутой больше.
После второго коктейля Тамара стала подолгу задерживать свою руку, как бы случайно попавшую то на колено Кирилла, то на его шевелюру. Он убрал руку и, будто ища поддержки у публики, оглянулся по сторонам. В баре было несколько человек, и никому до них не было никакого дела. Парочка средних лет скучала каждый перед своим экраном телевизора. Наверное, они уже так давно женаты, что поговорили обо всем на свете. «Все-таки телевидение спасает», — подумал Кирилл. Или все наоборот? Вот не висели бы везде эти плоские экраны, может, больше замечали бы друг друга. Не факт. Раньше телевизоров не было, а войн было больше.
Тамара тоже оглянула зал и толкнула Кирилла в бок. Маньяк с усами сидел прямо за спиной Кирилла, видимо, чтобы безнаказанно строить Тамаре глазки. Вот он бы точно не возражал понаблюдать развитие Тамариных сексуальных домогательств. Обойдется. Здоровье бы поберег, а туда же.
— Что ж за публика такая убогая? Ты заметил? Никогда больше в апреле никуда не поеду. Одни пенсионеры кругом. Скукотища. Просто посмотреть не на кого. Одни эти чего стоят, ну, — Тамара поболтала в воздухе своими безупречными пальцами, подбирая слова. — Ну, которые сегодня на завтрак набрали сто тарелок с едой. Наверное, первый раз за границей. И гляди-ка, сразу в Канны. Там еще девица была, которая с тобой летела. Ну, вспомни. Наверное, лежат в своих номерах и переваривают. Ходить же после такого количества еды все равно невозможно.
«Интересно. Это она стала злой или всегда такая была?» — равнодушно подумал Кирилл.
Он проследил взгляд мужчины, в котором промелькнула искра интереса. В телевизоре показывали, как две роскошные красотки, явно визжа от восторга, целуют, тискают и выталкивают из кресла добродушного здоровяка в смокинге. Это были знакомые лица, но до Кирилла дошло, кто эти дамы, только когда здоровяк, нежно стискивая статуэтку в своих больших ладонях, говорил свою короткую речь. Камера в этот момент наехала еще раз крупным планом на сопровождающих дам.
— А вот и они, — Кирилл рукой показал Тамаре на телевизор. — Все переварили, как видишь, и не скучают, в отличие от нас.
На следующее утро Таша с усилием вынула себя из кровати. Часы показывали, что через пятнадцать минут завтрак в отеле закончится. Она нацепила на себя джинсы, мятую футболку и отправилась в ресторан, сильно надеясь на то, что не встретит там Кирилла. На этот раз ей повезло, и стыдно за свой мятый вид было только перед мужчиной в сногсшибательном костюме, с которым ехала в лифте. Он был свеж, гладко выбрит, и от него приятно пахло каким-то дорогущим одеколоном. Таша задержала дыхание, сообразив, что после вчерашних бесчисленных бокалов шампанского на банкете своим перегаром она может разочаровать мужчину еще сильнее, чем мятым видом и нечесаными волосами. Мужчина, однако, непринужденно улыбнулся, и вовсе даже не брезгливо. Вернувшись в номер, Таша по дороге к ванной скинула с себя одежду и через минуту почувствовала себя полностью счастливой под струями прохладной воды. Через двадцать минут только забота о небезграничных запасах пресной воды в мире смогла заставить Ташу выключить воду. Она решила не вытираться, а обсохнуть на балконе. Обвязав бедра полотенцем, она прикрыла грудь ладошками и уселась в кресло, развернув его ногой в сторону моря. Вытянув ноги на противоположное кресло, девушка удовлетворенно вздохнула. Это было то, что нужно. Еще пять минут, а потом причесаться, одеться и — на прогулку.
Прикинув, когда истекли назначенные пять минут, Таша встала, повернулась к двери и уловила какое-то движение на балконе наискосок и выше на этаж. Сухонькая, аккуратная старушка дернула руками, будто отмахиваясь от чего-то, и в этот момент что-то кувырком полетело вниз, с равной вероятностью пролететь между балконами или приземлиться на Ташиной территории. Автоматическим движением давней любительницы волейбола Таша подскочила и приняла мяч, то есть то, что напомнило ей мяч. А на самом деле оказалось собакой. Маленькой, трясущейся, плешивой по бокам, непонятной породы, и давно на пенсии.
Старушка, широко открывая рот, старалась дышать, но у нее перехватило дыхание. Она смотрела на свою собаку и то хваталась за горло, то протягивала к ней руки. Когда удушье прошло, она пронзительно закричала, запричитала, и на ее крик на балкон тут же вышли молодой мужчина и старик. Наверное, муж и внук, подумала Таша.
Старушка, истерично жестикулируя, показывала на собаку и Ташу и повторила несколько раз свое странное движение, видимо, объясняя, как собака вылетела из ее рук.
Парень таращился на Ташу, а пожилая женщина, перестала вдруг жестикулировать, дала внуку подзатыльник и отправила куда-то, что-то темпераментно крикнула на итальянском, после чего старичок, ее муж, потянулся за очками в кармашек. Старушка всплеснула руками, вырвала из его слабых рук очки и вернула в нагрудный карман рубашки. Затем повернулась к Таше и стала ей что-то говорить, свесившись с перил.
— Почему-то итальянцам кажется, что если громче кричать, то их язык становится понятнее.
Таша обернулась. Кирилл стоял на соседнем балконе, прислонившись к двери и сложив на груди руки. Когда Таша повернулась к нему, он как-то странно дернулся, но остался стоять на месте.
— Вы знаете итальянский? Скажите, что мой номер 528. Пусть пришлет за своей собачкой.
Кирилл кивнул и очень любезно поговорил со старушкой.
— Она говорит, что ее благодарность за то, что вы спасли ее Арни, бесконечна. Ее внук сейчас спустится за собакой. Только не будете ли вы так любезны что-нибудь на себя накинуть, а то он очень темпераментный парень, и в противном случае она не ручается за его поведение при виде такой очаровательной девушки в неглиже.
