Вождем оказался равнодушный сухопарый старик в красной бабьей поневе, подхваченной на бедрах ремешком, в бусах и с длинным посохом. Деревенская самодеятельность, целиком дамская, завернутая до подмышек в яркие простынки, выстроилась в два ряда перед гостями и принялась петь а капелла звонкими, чуть дрожащими, идущими как бы из глубины веков голосами. Аборигенам, по-видимому, петь очень нравилось, и это настроение передалось аудитории – гости тоже стали хлопать в ладоши. Кто-то стал подтягивать.
– Маринк, – раздался рядом сдавленный шепот Илоны. – А моего благоверного не видели?
– Не, – оглянулась Маринка. – Да вроде тут был… Нет разве?
– Да вот нет!
На них зашикали. Певицы, вежливо послушав аплодисменты, чуть свободнее распределились по сцене и начали еще и пританцовывать, сдержанно поводя обширными, крутыми бедрами.
– Нет, ну где Витек? – опять зашипела Илона.
– Господи, ну куда мужик может пропасть здесь-то? – ответила также сквозь зубы Маринка. – По надобности отошел!
Тут концерт, к счастью, закончился, дамочки сделали «кругом» и величественно удалились.
– Ну что, довольны? – с явной угрозой в голосе спросила Галина Пална.
– Оу йес! – нестройно гаркнула группа, сталкерша перевела вождю, так и сидевшему поодаль.
– Ну что – по машинам? – так же непререкаемо осведомилась она.
– Э-э… нет! – взвизгнула Илона. – У меня муж пропал!
– Как это? – явно переполошилась Галина Пална. – Где же он?!
– Вот я тоже хочу знать! Мужа мне отдай, ты, лэди ин ред!
Илона чуть подпрыгнула и ткнула пальцем в сторону безучастно сидевшего там же вождя.
– Он все равно жесткий и невкусный, – подъелдыкнул кто-то.
Илона, все более и более выражавшая беспокойство суетливыми телодвижениями, двинулась на вождя.
– Погодите, девушка, успокойтесь. Сейчас мы все выясним цивилизованно, – хватая ее за руку, поморщилась Галина Пална и что-то процокала юбконосцу.
Но ведь известно, что лучший способ поднять панику – это попросить всех соблюдать спокойствие. Группа сплотилась и загудела, как перегревшийся ламповый приемник. Вождь вскинул руки в понятном жесте и что-то простучал в ответ.
– Чего он? – снова завелась Илона, выдергивая руку. – Ну?
– Не видел ничего. Говорить – это не его дело. А вы?…
Тут до их слуха донесся нараставший и утончавшийся звук – будто по деревне выстрелили из миномета. Все дружно повернули головы на шум.
По неширокой деревенской улице, поднимая пыль, распугивая отчаянно квохчущих кур и детей, кенгурячьими прыжками несся Витек. За ним, подобрав синюю цветастую юбку, бежала молодая негритянка. Оба что-то громко кричали.
– Вот так мировые войны и начинались, – безнадежно прокомментировал кто-то.
На него зашикали, а Витек, добежав до своих, с трудом затормозил, дико озираясь по сторонам.
– Ты где был?! – ринулась на него Илона.
– Пиво пил! – рявкнул Витек и дернулся бежать дальше, поскольку до места событий добежала и негритянка.
Кроме юбки, на ней была голубая майка с эмблемой ООН. Негритянка указывала длинным коричневым пальцем на Витька и кричала что-то очень убедительное. Галина Пална перехватила ее на лету и стала лопотать по-местному. На площадь стали, как мухи на свежую слоновую кучу, слетаться аборигены, вначале женщины, а потом и мужчины. У парочки были длинные копья с цветастым оперением.
– Вы что ей сказали? – взревела экскурсоводша, оглядываясь на Витька и невольно начиная подпрыгивать вместе с негритянкой. – Что?!
– Ну что, – дрожа губами, ответствовал Витек. – Как вы учили – «отвалили, отвалили»!
Галина Пална поперхнулась, но, взяв себя в руки, снова принялась булькать, кхекать и цокать, уже обращаясь ко все более прирастающей аудитории. Негритянка в синей юбке, наконец, опустила палец, перестала рваться к Витьку и заплакала. Публика, многозначительно молчавшая, придвинулась ближе, явно беря туристов в кольцо. Галина Пална отступила от активно всхлипывавшей негритянки и обратилась с речью к заметно погустевшей толпе.
– Откуда только повылазили, а? – прошептала Маринка Диме, который крепко держал ее за руку.
– Прорвемся!
– Не уверена…
Между тем речь Галины Палны, похоже, возымела действие. Аборигены как-то обмякли, начали потихоньку бубнить о чем-то, а негритянка перестала плакать, утерла белой ладонью зареванное лицо и громко высморкалась в пальцы – ну чисто по-русски.
– Так, молодой человек, выдайте этой даме десять нхеле, – решительно сказала Галина Пална, чуть выждав.
– Да вы же сами говорили…
– Дайте мне десять нхеле. Есть у вас?
– Э-экх, – закашлялся Виткек, судорожно роясь в карманах.
Негритянка, вовсе успокоившаяся, напряженно наблюдала за ним. Наконец Витек нашел бумажник, дрожащими руками быстро вынул купюру и отдал ее Галине Палне. Та, тоже быстренько, сунула ее негритянке. По толпе прокатился удовлетворенный гул.
– Пора сматываться, – сказал кто-то.
– Первые умные слова за этот день, – процедила Галина Пална и, изобразив лучезарную улыбку, двинулась по улице. – За мной!
– Типа «последний герой» у нас тут, – ворчал за спиной у Маринки с Димой Витек. – Поделили на группы, потом половину турнут…
– Ага, а домой поедет кто-то один, – перебила его Илона. – И это будешь не ты!
Как они дошагали до машин, как ехали в гостиницу, Маринка с Димой потом не очень хорошо помнили. Так же как, вероятно, и все остальные. В машине они ехали в другой, без Витька и Илоны, но с Галиной Палной, которая всю дорогу невнятно, через зубы, но явно по-русски материлась.
На гостиничном подворье их уже ждала грустноглазая Кыша. Галина Пална почему-то ей очень обрадовалась – Кыша, девочка моя, как дела? Всем почему-то показалось, что сделано это было им в назидание – мол, с обезьяной старой лучше общаться, чем с такими молодыми недоумками, как эти русо туристо.
Обед начался в молчании, но к концу, когда всех чуть отпустило, кто-то все-таки спросил у Галина Палны: а в чем, собственно говоря, была фишка, едва не повлекшая за собой конфликт международного уровня?
– Языки знать надо, – процедила Галина Пална, тоже вроде пришедшая в норму.
– Всего знать нельзя, – решил заступиться за Витька Дима. – Уточните, пожалуйста.
– Я же сказала на все вопросы отвечать решительным «увалеле»! Нет? – обратилась к аудитории сталкерша, испепелив взглядом столик, где сидели Маринка с Димой и Илона с Витьком.
– Ну да, – сказал кто-то. – Было такое… Только нас никто ни о чем не спрашивал.
– И слава богу! А вы, молодой человек, что изволили ляпнуть этой юной особе?
– Полегче, тетя, – едва слышно пробормотала Илона. – Птички на голову ляпают.
