— Ты все об одном! — шутливо ответила она. — Подожди, я принесу скотч.
— Спасибо, — ответил он, кажется, нимало не смущенный неудачей.
Когда Кортни с двумя бокалами в руках вновь появилась в гостиной, Эрик сидел на диване, закинув ногу на ногу, и любовался стоящей на каминной полке акварелью Элизабет Осборн. Акварель была подлинной: Кортни не признавала копий.
Эрик поднялся, взял свой бокал и, чокнувшись с Кортни, произнес:
— За прекрасный вечер!
— За прекрасный вечер, — повторила она, смело встречая его смеющийся взгляд. — Я обещала Уолтерсам встретиться с ними на коктейле в половине седьмого.
— Отлично, у нас еще есть время. — Эрик сел, и Кортни устроилась на диване рядом с ним. Бриллиантовое ожерелье сверкнуло в ярком свете люстры.
— Кортни, ответь мне на один вопрос, — тихо и серьезно попросил Эрик. — Тебя смущает, что ты богаче меня?
— Нет, — честно ответила Кортни. — Кое-что и вправду смущает, но только не это.
— А что же? — нахмурился он.
— Я по-прежнему ничего не знаю о тебе.
— Ты знаешь все, что нужно знать, — возразил Эрик.
Кортни поставила бокал на стеклянный кофейный столик и встала.
— Нам пора, — сухо сказала она. Эрик поднялся и опустил ей на плечо тяжелую руку.
— Кортни, я ничего от тебя не скрываю, — заговорил он. — Я не сидел в тюрьме, меня не разыскивает полиция. Посмотри на меня. Вот он я, такой, какой есть. Что тебе еще нужно?
— Твоя внешность меня не интересует, — фыркнула Кортни.
— Правда? А я-то думал…
— Ты знаешь, о чем я говорю, — настаивала она. — Я хочу знать, чем ты живешь… Что тебя интересует, кроме расписания самолетов и цен в гостиницах.
— Ты! Неужели это не ясно?
Его глаза снова засветились улыбкой, и Кортни поняла, что ничего больше от него не добьется.
— Пойду возьму накидку, — сказала она и вышла, а Эрик остался посреди комнаты, улыбаясь каким-то своим мыслям.
Черно-Белый бал по традиции начинался с коктейля в холле консерватории, где подавали шампанское и икру. Едва войдя, Кортни поняла, что радостное волнение ее не обмануло: вечер обещал быть особенным. Друзья, приятели, даже случайные знакомые — все дружно приветствовали ее. В зале царила приподнятая атмосфера праздника. Эрик, элегантный и остроумный, был пленителен, как никогда. У Кортни кружилась голова — не от вина, а от счастья.
— По тебе не догадаешься, что ты из Индианы, — прошептала она, озорно подмигнув.
— А ты полагаешь, светские львы встречаются только в Сан-Франциско?
— Конечно, ты прожил здесь почти всю взрослую жизнь, — возразила Кортни. — Нет, Эрик, говори что хочешь, но я уверена, что светского лоска ты набрался уже здесь!
— Дорогая, цветы не растут на асфальте! Они рассмеялись и, взявшись за руки, вышли на улицу, чтобы немного освежиться. Там, в ранних сумерках апрельского вечера, рвались с привязи связки черно-белых воздушных шаров, и какая-то женщина вела на поводке огромного ньюфаундленда в смокинге.
— Такое можно увидеть только в Сан-Франциско, — заметил Эрик, с улыбкой наклоняясь к Кортни.
— Да, наверно, — прошептала она. После коктейля начались танцы: пять оркестров в пяти разных залах ночь напролет играли классические танцевальные мелодии. Кортни и Эрик отправились туда, откуда доносились звуки вальса. Под бесконечные вариации на одну старинную тему они кружились по освещенному свечами залу, и Кортни была счастлива, как никогда. Впервые после Талсы она танцевала с Эриком; но теперь настороженность и отчужденность не мешали ей наслаждаться его близостью. Губы его касались ее волос: щекой она чувствовала биение его сердца. Мимо проносились улыбающиеся молодые пары в экстравагантных нарядах, но Кортни никого не замечала. Случилось то, чего она так боялась: чувства одержали верх над рассудком.
Наконец Эрик с поклоном проводил ее к столу и пригласил на вальс какую-то немолодую даму. С бокалом шампанского в руке, Кортни наблюдала за танцующими, как вдруг на плечо ей фамильярно легла чья-то рука. Кортни обернулась — и увидела самодовольно ухмыляющуюся физиономию Питера.
— Прекрасно выглядишь, Кортни, — заметил он.
— Спасибо, ты тоже, — машинально ответила Кортни. Она, казалось, рухнула с небес на землю. — Кто это с тобой?
— Джулия Бейли. Ты должна ее помнить. — Он проследил глазами за кружащимся в танце Эриком. — А ты, говорят, теперь встречаешься с этим парнем?
Кортни промычала что-то неопределенное.
— Ты, кажется, уже несколько месяцев появляешься на людях только с ним.
— А ты что, следишь за мной? — подняла брови Кортни.
— Да нет, просто находятся доброхоты, считающие, что мне интересно это знать.
— И они, конечно, ошибаются? — улыбнулась Кортни.
Питер попытался привлечь ее к себе, но она решительно отстранилась.
— Не понимаю, почему ты ушла. Честное слово, вдвоем нам было неплохо.
— А поодиночке — еще лучше, — ответила Кортни.
Несколько мгновений Питер пристально вглядывался в ее лицо.
— Что ж, тебе виднее, — сказал он наконец.
Музыка умолкла.
— Всего хорошего, Питер, — вежливо кивнула Кортни.
— Тебе тоже, Кортни, — ответил он и растворился в толпе.
Эрик снова подхватил Кортни и повел ее в танце по залу. Он не произнес ни слова, и молчание это неприятно задевало Кортни. Он же видел, что она разговаривает с мужчиной, — почему бы не спросить, кто это? В другое время она была бы ему благодарна; но сейчас его замкнутость смущала, даже пугала ее.
— Это Питер Меррил, — начала она.
— Я знаю.
— Я, кажется, тебе о нем рассказывала.
— Да.
— Я надеялась, что в ответ ты расскажешь мне о своей жене или о других женщинах, кого ты когда-то любил. Но я ошибалась. — Кортни попыталась произнести эти слова легким, беззаботным тоном, но Эрик оставался серьезен.
— Не все люди так открыты, как ты. Мне нравится, что ты столько рассказываешь о себе. Я всегда слушаю с интересом, — отрывисто ответил он.
— Спасибо. Но и мне интересно что-то узнать о своем собеседнике. Что-нибудь личное, кроме сухих паспортных данных. — Кортни махнула рукой. — Ладно, извини. Не буду портить тебе настроение. Сам все расскажешь, когда захочешь. Забудь об этом и наслаждайся вечером.
Долгое, невыносимо долгое мгновение Эрик вглядывался в ее лицо.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Взгляни, какая красота!
Кортни подняла голову к потолку, откуда, медленно кружась в воздухе, падали на плечи танцующим бумажные снежинки. Приглядевшись, она поняла, что конфетти вырезаны в виде нотных знаков.
