Я не хочу быть злой с Бу, она единственная кто была добра ко мне, и хотя я возмущена тем, что меня здесь держат, она не заслуживает моей стервозности. Поднимаясь, я с улыбкой беру тарелку и кладу ее на тумбочку. Ее лицо хмурится, когда она спрашивает:
— Ты не голодна? Ты мало ела последние несколько дней. Возможно, еда поможет от твоей усталости.
Все еще растягиваясь в притворной улыбке, я лгу:
— Да, конечно. Я скоро поем. Еще раз спасибо.
Открывая книгу, я не поднимаю взгляд снова. Я слышу, как она уходит, и мое тело немного расслабляется. Не проходит и пяти минут как в дверях появляется сердитый Нокс.
Обходя тумбочку, он берет тарелку и сует ее мне под нос.
— Ешь.
Я мысленно вздыхаю. Я не хочу сейчас иметь с ним дело. Беря тарелку, вежливо произношу:
— Спасибо, но я не слишком голодна сейчас и поем позже.
— Чушь собачья.
Моя голова поднимается.
— Прошу прощения?
Он наклоняется ближе ко мне
— Я сказал «чушь собачья».
Не будучи уверенной что ответить, я опускаю голову назад к своей книге и притворяюсь, что читаю. Нокс продолжает:
— Я понимаю, что ты не слишком голодна. Это логично. Вообще-то это вполне нормально в данной ситуации. Но я называю чушью собачьей изменение в поведении. Что это еще за «спасибо» и «пожалуйста»? Это не та вспыльчивая девушка, которую я встретил неделю назад и уж точно не девушка, за которой я вел слежку. Что с ней произошло?
Мое тело еще больше напрягается. Нокс наклоняется и тихо спрашивает:
— Куда она делась, Лили?
Неожиданно разозлившись, я шепчу сквозь стиснутые губы:
— Ты сломил ее, Нокс. Теперь ты счастлив?
Моя злость увядает и сменяется унижением, когда он отвечает:
— Черта с два, она была долбаным приколистом. Эта ее жалкая версия меня злит. Мне не нравится эта Лили, верни старую. Ну, ты поняла? Сильную Лили.
Роняя книгу, я сильно сжимаю кулаки.
Нокс замечает это и говорит:
— Вот же она. Теперь только нужно разобраться, как заставить ее остаться с нами, потому что, — он насмехается, — вежливая Лили бесит. Она из тех, кто хочет плакаться в жилетку. Она из тех, кто отказывается есть или злиться, или присоединиться к нам здесь в реальном мире.
Как раз тогда, когда я думаю, что не могу стать еще злее, мне доказывают, что я ошиблась, когда его губы касаются моего уха и он шепчет:
— Она — жалкая.
Всё происходит как в замедленной съемке.
Моя рука скользит под тарелку и подбрасывает ее вверх. Сэндвичи, фрукты и чипсы летят в воздухе, и я смотрю с широко распахнутыми глазами, как они ударяются Ноксу в грудь, подбородок и живот. Мои губы складываются в форме «О», и я было начинаю извиняться, пока не вижу, что он самодовольно улыбается.
И это не обычная улыбка.
Это улыбка победителя.
Подскакиваю на кровати, мои губы раскрываются, и комок трехдневной ненависти извергается из моего рта:
— Ты потянул меня за волосы! Нет! Ты не только потянул за волосы, ты тащил меня назад в дом за хвост, будто бы я была гребаной собакой на поводке! — указывая на свою подушку, я воплю: — Я не спала три дня, Нокс! Ты знаешь, что это делает с человеком? — я мерю шагами свою кровать. — Ты был весь такой «Прости меня, этого больше не повторится» и просто ожидал, чтобы я об этом забыла. Ко мне никогда не прикасался мужчина в гневе, а ты просто отмахнулся от этого, будто это ничто. Знаешь, что я хочу сказать по этому поводу, Нокс? — оборачиваясь к нему, я наклоняюсь и кричу ему в лицо: — Пошел на хрен! Вот что я говорю по этому поводу! Возьми свое долбаное извинение и засунь его себе в задницу. — Выпрямляясь, я держу свои руки по швам. — Ох, но тебя сначала придется вытащить палку, которая у тебя там, чтобы освободить место.
Мои глаза расширяются, и я поднимаю указательный палец.
— О! И ты знаешь, что я еще поняла? — Нокс смотрит на меня, полностью лишенный каких-либо эмоций. Я продолжаю: — Когда кто-то наблюдает за тем, как ты спишь — это странно! Не странно, а ....— я шевелю своими пальцами в воздухе перед собой — ...жутко!
Нокс продолжает смотреть на меня тяжелым взглядом. Задыхаясь, я выпрямляюсь и хрипло бормочу:
— Я схожу здесь с ума, Нокс. Мне действительно поможет, если ты просто оставишь меня в покое.
Осознавая, что я исчерпала то малое количество энергии, которое у меня оставалось, мои колени трясутся, и как только они подгибаются, я тянусь, чтобы схватиться за его плечи. В то же время, он подается вперед и крепко хватает меня за талию. Когда он смотрит вниз на свои пальцы, которые практически соприкасаются, он хмурится от моей очевидной потери веса.
— Тебе нужно что-то поесть. Хотя-бы что-то, Лили. Ты скажешь мне, что по твоему мнению ты могла бы съесть, а я это для тебя принесу.
Внезапно ощущая тошноту, моя хватка на его плечах ослабляется. Я быстро моргаю, тщетно пытаясь увидеть сквозь яркие белые пятна, которые слепят меня. Уши закладывает от давления, дыхание учащается, и я дрожу. Я быстро отвечаю:
— Я не думаю, что ты можешь доставить это вовремя. — Мое тело слабеет и наклоняется в сторону, когда я невнятно произношу: — Поймай меня. Хорошо?
***
Нокс
Держа Лили в своих руках и ощущая ее вес или недостаток веса, мне внезапно становится стыдно.
Черт бы побрал все это. Я слишком долго пускал все это на самотек. Следовало бы прекратить все это раньше.
Я видел тот самый момент, когда все происходило. Мгновение, когда она теряла сознание. И она тоже знала, что это происходило. «Поймай меня. Хорошо?».
Смотря вниз на ее бледное, искаженное лицо, я трясу головой от чувства бессилия и борюсь с желанием зарычать. Ее длинные, темные ресницы покоятся на щеках, и мне приходится приложить все свои силы, чтобы остановить себя от того, чтобы провести большим пальцем по ее розовым пухлым губам.
Проблема. Я знал, что ты будешь проблемой, мисси.
Совершенно ясно, что это все ее вина. Если бы она только научилась делать то, что ей велено и попыталась на чертову секунду думать рационально, то ничего из этого не произошло бы. У нас будет серьезный разговор, когда она очнется.
«О, да, это всё ее вина. Она испуганная молодая девушка с простой нуждой — поговорить с кем-то, кому она доверяет. Ты теряешь хватку, мужик, ведя себя, как упоенный властью охранник в торговом центре».
Я? Я делаю все что могу, чтобы обеспечить ее безопасность, и в этом моя вина?
«Охранять ее недостаточно. Она не такая как ты. Она хрупкая. Девушке нужно большее, нежели просто, когда ей говорят, что она должна доверять. Тебе нужно показать ей, что ты готов пойти на компромисс. Пойди к ней навстречу».
Пойти к ней навстречу. Компромисс. Я не уверен, что могу на это пойти.
«Что бы сделал ты, если бы был ею?»
Бежал. Бежал изо всех сил. И я бы навредил любому, кто встал бы у меня на пути.
Тупая пульсация в моих висках является верным признаком приближающейся мигрени, и я уношу Лили, как невесту из ее комнаты дальше по коридору, в западное крыло дома, и останавливаюсь перед самой последней дверью.
Моя дверь. Моя комната.
Нерешительность останавливает меня. Это может быть и не лучшая идея, но она под моей ответственностью. Мне нужно держать ее там, где я могу приглядывать за ней. Где-то, где я смогу нянчиться и работать одновременно. Крепко держа ее одной рукой, я открываю дверь в свою спальню и вношу безвольное тело Лили внутрь. Насколько можно аккуратнее, я кладу ее на свою кровать, и она мягко стонет.
Хороший знак. Она скоро очнется.
Поднимая с кровати рацию с двусторонней связью, я нажимаю на кнопку и говорю:
— Вито, у меня здесь произошел инцидент. Где Бу?
Как только я отпускаю кнопку, звучит звук трели, и я жду. За пикающим звуком следует:
— Эй, об инциденте какого рода мы сейчас разговариваем? Бу где-то здесь. Я ее найду.
