— Не сегодня, — сказал Капо, крепче сжимая поводья, пока мы не проехали мимо заклятого врага Осла II.
— Думаю, у всех, даже у ослов, есть враги, — сказала я Ослу II. Он кивнул головой, а затем издал звук, от которого я рассмеялась. — А по утрам я делаю вафли!
— А ты знаешь, как их делать? — вопросительно протянул Капо, сощурившись. Наверное, пытался понять, зачем я выкинула этот фортель.
Я рассмеялась над его недоуменным выражением лица, а Осел II снова хмыкнул и кивнул головой.
— Это из фильма, — сказала я, вздохнув. — Но я могла бы научиться. Делать вафли, имею в виду.
— Не сомневаюсь, — сказал Капо. Некоторое время мы молчали, двигаясь в хорошем темпе, наслаждаясь видом, поднимаясь все выше и выше. — Никто никогда не смеялся рядом со мной так, как ты.
Я подумала, что, возможно, он шутит, но в Капо было одно свойство: он был практически лишен чувства юмора. Когда он смотрел на меня так, как смотрел - совершенно сбитый с толку моим... обаянием, или как он хотел это называть - его реакция на некоторые вещи, которые я делала и говорила, заставляла меня смеяться. Он наблюдал за мной, как волк наблюдал бы за порхающей бабочкой, танцующей вокруг его головы, не уверенный, заинтригован ли он или хочет проглотить ее целиком.
Отойдя на другую сторону дороги и посмотрев на остров, я сделала снимок. Я пыталась понять, как ответить на его комментарий. Сказать Капо, что я не часто смеюсь, но рядом с ним... я чувствую свободу быть счастливой. В моей голове это звучало нормально, но будучи произнесенным вслух, это признание казалось пошлым. Мне хотелось, чтобы у меня были слова, которые я могла бы предложить ему. Он постоянно делал для меня всякие романтичные вещи, но делал их так, что они казались... глубоко романтичными - сопоставимыми с розами, вином и шоколадом, но в более тонкой форме. Никакого гребаного сыра.
Я обернулась и сфотографировала его с Осликом II. Возможно, Капо увидел что-то на моем лице, что я не осознавала, что показываю ему, потому что он прочистил горло и сказал:
— Мне нравится.
— Что я смеюсь?
— Рядом со мной, — сказал Капо, быстро пожав плечами.
Капо был одет в темно-синюю рубашку и легкие брюки (пистолет был спрятан за поясом). Сзади вокруг него вспыхнул свет, лучи ослепили, и я подняла камеру и сделала еще один снимок, надеясь поймать его таким, каким его видела только я. Полным света в мире, который был скорее кошмаром, чем сном.
Я подражала его пожатию плеч, но не в саркастическом смысле.
— Мне тоже это нравится, — сказала я, а затем подошла и встала рядом с Капо. Я поправила волосы, достала свой телефон и сделала селфи нас двоих, а потом нас троих.
Никто из нас ничего не сказал, и мы начали вести Осла II вверх, мы шли нога в ногу, пока продолжали подниматься. Дул легкий ветерок, охлаждая мою перегретую кожу, и я глубоко втянула его в себя. В основном в воздухе пахло ослом, и я понимала, что и от меня, вероятно, тоже.
— Возможно, мне придется повременить с новым платьем, — сказала я, обнюхивая себя. — Они, наверное, выставят меня из магазина.
— Сегодня днем мы отправляемся на частный остров, — сказал Капо, кивнув через плечо, как будто именно туда мы и направлялись. — Но неважно, будь на тебе даже подгузник, когда ты войдешь - они почувствуют только запах денег.
— Правда, — сказала я, и мы больше не разговаривали, пока добирались до вершины.
Мне казалось, что я стою на вершине мира.
Затем Осел II издал визг и развернулся на ступеньке быстрее, чем я себе представляла его возможности, отталкивая других ослов с дороги, пытаясь добраться до того, который спускался вниз.
— О, черт, — сказала я. — Надеюсь, он не собирается напасть на того другого!
— Нет. — Капо наблюдал за этой сценой, его это не беспокоило. — Он следует за своей Дженни - своей девочкой. Возможно, это причина его противостояний с другим ослом по имени Джек.
— Дженни и Джек? Разве это не должны быть «Джек и Диана»? — Это была олдскульная песня, которая звучала на радиостанции Капо.
— Дженни и Джек - это женское и мужское имена для осла.
Капо был прав. Когда Осел II подошел к Дженни, за которой он охотился, он остановился и навис над ней, заставив ее подойти ближе к краю, чем это было удобно наезднику.
Я обернулась, сделала несколько снимков, все время пребывая в легком возбуждении от того, что мои ноги находятся где-то еще, кроме улиц Нью-Йорка.
— Не могу поверить, что я здесь. В Греции. В аду с тобой.
— Я тоже, — пробормотал он.
Ответ Капо и звук его голоса заставили меня повернуться и посмотреть на него. Выражение его лица повторяло его тон: задумчивое.
— Ты уже бывал здесь раньше, — сказала я. Хотя он не был во всех местах, где были мы, он был в Греции.
Капо покачал головой.
— С тобой. Моей женой. Ты другая.
— Да. — Я вдруг почувствовала себя немного неловко. Его комментарий был грубым по сравнению с его тоном раньше. — Другая.
— Не такая, как я ожидал от жены, — сказал он. — Как жена.
— А?
Он усмехнулся.
— Ты приняла эту часть быстрее, чем я думал. — Затем Капо протянул ладонь и взял мою ладонь в свою, поднеся костяшки пальцев к своим губам. Теплый воздух струился по ним от его дыхания. — Ты настоящий друг, — сказал он по-итальянски.
Ты приняла эту часть быстрее, чем я думал, - эти слова прозвучали из его уст, но я могла бы поклясться, что почувствовала, как он произнес: «Ты влюбилась в меня быстрее, чем я думал».
Прежде чем я успела ответить - если бы вообще успела; в этом не было ничего чертовски пошлого, - он кивнул за спину.
— Пойдем. Ты же не хочешь, чтобы магазины закрылись.
С этими словами я попрощалась с Ослом II. А тепло солнца и слова Капо струились по моим венам даже после захода солнца.
10
МАРИ
Я свернулась калачиком в маленьком коконе из свежих одеял и самых мягких простыней, которые я когда-либо чувствовала. Капо лежал рядом со мной, излучая тепло тела, от которого мне было еще комфортнее, чем от кровати. В каюте было прохладно, но его тепло прекрасно сочеталось с этим. Воздух был прохладным, и в нем витал аромат моих духов в сочетании с одеколоном Капо.
Я улыбнулась, вспомнив свадьбу, которую мы сорвали перед отъездом с Санторини. Я не думала, что Капо втянется в игру, но после того, как это предложение вырвалось из моих уст, он пожал плечами, крепче сжал мою руку и потянул нас в толпу. На мне было тонкое платье макси, которое развевалось на ветру, нежась на моей коже, и я, наверное, танцевала несколько часов. Мы покинули остров позже, чем ожидалось, а улыбка все еще оставалась на моем лице. Я заснула с ней, мои щеки болели, как и все мышцы в моем теле, но в самом лучшем, черт возьми, смысле.
Мне снилось, что я стою близко к краю горы, а подо мной океан во множественных оттенках синего. Задыхаясь, я начала падать, но меня выдернули из сна прежде, чем я успела упасть в воду.
— Шторм, — сказал Капо.
Я моргнула, пытаясь заставить свои глаза и разум адаптироваться, не понимая, откуда это взялось. Его хватка на моей руке была крепкой. Я была отчасти на кровати и на полпути к полу - Капо был единственной силой, удерживающей меня от столкновения с ним. Он схватил меня крепче, как будто протянул руку прямо перед тем, как я опрокинулась, и снова притянул меня к своему телу.
Мне потребовалось мгновение, чтобы полностью проснуться. На заднем плане звучала песня, которую я слушала раньше. Не его, а моя. Я пыталась запомнить ее слова.
Затем я вспомнила, что он сказал.
— Шторм? — повторила я, мой голос при этом звучал мягко и сонно.
Каюта зашумела, как будто у нее были суставы, и эти суставы разом напряглись. Затем яхта накренилась, и жуткий скрип затих. Я почувствовала отголосок... (Волны?)... в моем животе, и мое сердце начало учащенно биться.
