- Я. - одновременно ответили девушки и одинаково злобно переглянулись. Гримаса исказила прекрасные черты хингийки, и Элизабет порадовалась, что ее саму не видно. Гнев точно не красит девушек.
- Кем бы ты хотела стать в Запретном Дворце? - обратился Император к хингийке.
- Повиноваться Его Величеству - лучшая награда для меня. Я буду счастлива служить Вам в любом качестве. И если Вы вдруг изберёте меня своей наложницей - ваша раба будет на седьмом небе от восторга, не смея и мечтать о подобной чести.
Элизабет передернуло.
- А ты? - повернулся повелитель Поднебесной к второй девушке, все ещё скрытой полупрозрачной вуалью.
Согласно голосу разума и логики, помноженных на местные традиции, Элизабет должна была бы ответить примерно то же самое. Но, глядя в справедливые и понимающие глаза мужчины на троне, она внезапно для себя призналась:
- Я, если честно, сильно рассчитываю на выходное пособие, и надеюсь больше никогда Ваше Величество не побеспокоить своим присутствием.
Выпалила Элизабет чистую правду и мысленно сжалась. Ну вот, теперь точно на пытки - за неуважение к Императору и шпионаж. Не поверят ведь.
Хмыкнув, Император повернулся к советнику около трона и что-то ему прошептал. Кивок - и стража понятливо подхватила под локотки обеих девушек.
- Деву в зеленом - в тюрьму и под пытки. Надо узнать, много ли у неё сообщников. В синем в... Куда там ее евнухи определять собирались?
- В Покои Мастериц, Ваше Величество. - тихо подсказал всезнающий советник.
- Ну да. В Покои Мастериц. Совет распущен.
Император поднялся и быстро исчез за скрытой позади трона дверью. Зал сначала зашелестел, не веря в подобное решение, потом открыто загудел. Хингийка забилась в истерике в руках стражей.
- Ваше Величество! Я невиновна! Я же урожденная кондзийка, неужели вы не видите! - и в панике заозиралась по сторонам. На помощь ей никто не спешил. Все отводили глаза, делая вид, что смотрят куда угодно, только не на уносимую пленницу. Элизабет с почетом, но на всякий случай тоже под локотки, вывели следом. Поддержка стражей была очень кстати. Ноги после пережитого стресса не держали.
За резными дверями их дороги разделились.
Направо и вниз по лестнице, в подвалы - шпионке, на улицу и в небольшой павильон, отделённый от императорских покоев необъятным садом и несколькими заборами - саксонке.
Ночью подморозило. Дорожки покрылись инеем, изо рта Элизабет вырывался пар.
Ещё никогда она не чувствовала себя такой живой. Чудом избежав пыток, она вдыхала сухой хвойный воздух нагорья, не до конца ещё веря, что все позади. Теперь она всего лишь одна из множества швей и вышивальщиц необъятного Запретного Дворца. Через пару дней Император про неё и думать забудет, пять лет за работой пролетят незаметно, и наступят спокойные дни вдали ото всех, в уединении и тишине.
Замечтавшись, она не чувствовала пристального взгляда Лина, проследившего за ней и сопровождавшими ее стражами до самых Покоев Мастериц.
- Не уследили, Ваше Величество! - бился головой в пол и причитал Старший Дознаватель. - Покончила с собой, змея подколодная. Прямо по дороге в камеру, сжевала что-то, пену изо рта пустила и как есть померла.
- Жаль. - невозмутимо ответил Император. - но теперь у меня вообще сомнений не осталось. Это действительно была шпионка. Хотя за второй тоже присмотри. - Обратился он к сыну. Тот почтительно кивнул и отступил на шаг, пропуская отца в его покои.
- Если мне будет позволено задать вопрос... - неуверенно спросил Лин вслед Императору. Тот остановился и обернулся, кивком разрешая продолжать.
- Как вы определили, кто из них лжёт? Они же кроме роста абсолютно одинаковые! Я не знал тогда, что и делать.
- Очень просто, сын. Шпионы всегда норовят подобраться поближе к Императору и его семье, а ближе наложницы ничего ещё не придумано. Девушка же из глухой провинции захочет сидеть тихо и не высовываться, ей совершенно ни к чему привлекать к себе излишнее внимание.
- Вдруг она оказалась бы амбициозна и тоже захотела в наложницы, что тогда?
- Пытки, сын мой, никого ещё не подводили. А та, что покончила с собой до них, а значит, имела в запасе яд, точно шпионка.
- Но если бы вы отправили на пытки невиновную?
Император неопределенно пожал плечами.
- А ты бы как поступил? - задал он встречный вопрос. Лин на мгновение задумался.
- Отправил бы гонцов на Кондзю, возможно с портретами обеих. Они бы расспросили местных, привезли бы свидетельства...
- Неплохо, но долго. Отвык ты от местных реалий, сын. Иностранцев изучил отменно, а родные традиции забыл. На ногах у одной были кнаппы на огромной платформе, а вторая в сапогах на плоской подошве.
- Кнаппы же традиционная кондзийская обувь! Так это она была настоящая? Я совсем запутался, отец!
- Тебе уже пора начинать разбираться в женской моде, сын. Кнаппы - традиционная обувь для представлений и ритуальных танцев. В повседневной жизни их не одевают, тем более в дорогу. Исключительно неудобные и неустойчивые. Учитывая рост одной и высоту платформы другой, кто под кого подстраивался, как ты думаешь?
Глава 7
Покои Мастериц Элизабет вполне устроили. Далеко от покоев Императора, да и общество исключительно женское. За исключением редких евнухов.
Низкое округлое одноэтажное строение с причудливо изогнутой симметричной крышей расположилось далеко от основных зданий, у самой наружной стены Запретного Дворца. Несколько десятков комнат вмещали всех кудесниц иглы и крючка, даже оставались свободные. В одну из них и поселили Элизабет.
Удобства были общие на каждые пять комнат, вполне современный унитаз и рукомойник. В каждой комнате на всякий случай стояли неизменные ночные вазы и кувшины с водой для умывания. Пол был застелен красивыми разноцветными коврами, на всех окнах висели разномастные кружевные и тканые занавеси. Рукодельницы явно старались разнообразить и украсить собственное жильё как могли.
Элизабет оглядела помещение, в котором ей предстояло прожить минимум пять лет. Небольшое узкое окно, как в европейских монастырях. В одном углу одноместный тюфяк, в другом шкаф, в котором обнаружились несколько комплектов постельного белья и запасное одеяло. Двустворчатый деревянный монстр был единственной мебелью на всю комнату, если не считать полупрозрачной ширмы, за которой полагалось умываться и переодеваться. Кого нужно было стесняться в собственной комнате, неизвестно, но с правилами хорошего тона не поспоришь.
План здания напоминал нарисованное детской рукой солнце. Общий зал, главный кружок. Вокруг, как обводка, коридор - без окон, одни двери, ведущие в жилые помещения. И лучи - комнаты мастериц.
Кормили жительниц Покоев три раза в день, в центральном зале жилого комплекса. Потолок над ним был выше, чем в остальных частях здания, и под самой крышей шёл ряд узких многочисленных окошек, пропускавших вполне достаточно света. По вечерам на длинных столах зажигали свечи, и столовая превращалась в гостиную для посиделок за рукоделием и обмена сплетнями и слухами. Элизабет обычно садилась в самом дальнем углу, в обсуждениях не участвовала, но слушала внимательно, запоминая незнакомые слова и выражения, и узнавая новости дворца.
Всем жиличкам Покоев дозволялись неконтролируемые прогулки по территории небольшого сада, ограниченной низким, символическим скорее, каменным забором. Иногда, пару раз в неделю, их строили парами, как в пансионе благородных девиц в Саксонии, и выводили размяться в общий дворцовый сад. Там можно было встретить разминающих ноги наложниц, пробегающую по делам прислугу, следящих за всеми евнухов и даже - крайне редко - Императора со свитой.
Двигались все во дворце неспешно и грациозно. Особенно дамы. Учитывая их крохотные ножки, размером со ступню трехлетнего ребёнка, это было особенно удивительно. При мысли, что кроется под этими шелковыми, расшитыми драгоценными нитями бинтами, Элизабет становилось не по себе.
