Если ты посмотришь на количество пропущенных звонков в своем телефоне, то поймешь насколько сильно, – отвечает спокойным тоном.
– Прости, я встретила одногруппника, выпила с ним чашечку чая и немного заболталась.
Сама удивляюсь своему спокойствию и смирению. Возможно, это потому, что теперь чётко осознала, на что Андрей способен. Выламывать пальцы, обжигать раскаленным железом кожу и даже убивать, если нужно. Под чёрным пиджаком у него обычно скрывается оружие. Я никогда не думала, что можно бояться человека до дрожи в коленках и одновременно с этим хотеть к нему прикоснуться. Это сильнее меня и неподвластно никакому контролю.
– А плакала почему? – спрашивает Андрей.
– Всё нормально. Просто с мамой разговаривала по телефону и немного расчувствовалась, – вру, ощущая, как при этом горят уши. Но, кажется, Муратов мне верит. – А ты почему здесь?
Андрей неожиданно тянет ко мне свою руку и осторожно касается пальцами щеки, словно я такая сумасшедшая, что могу укусить. Я каменею и не могу двинуться с места или издать хотя бы звук. Мужские пальцы поглаживают кожу, а по телу расползается приятное тепло.
Мимо нас проходят люди. Много людей. А мы стоим друг напротив друга и не двигаемся. Расстояние не больше двадцати сантиметров, запах терпкого парфюма, кажется, пропитал мою одежду и волосы. Пожалуйста, можно, чтобы так длилось ещё вечность?
Лицо Андрея выглядит при этом хмурым и настороженным. Неужели он почувствовал, что я хотела сбежать и унести с собой его же ребёнка? Он уже потерял единственную дочь, поэтому тщательно следит за тем, чтобы было всё в порядке с сыном.
– За тобой приехал, – отвечает Муратов. – Водителя отправил домой. Пойдем?
Я послушно киваю и с разочарованием понимаю, что Андрей больше не касается меня. Он разворачивается ко мне спиной и направляется на парковку, а я неизменно следую за ним.
На улице сегодня ветрено, а с неба мелко моросит противный дождь, поэтому я кутаюсь в джинсовую куртку и с силой сжимаю в кармане пластиковую карту, с которой хотела снять наличные. Это было безумием. Временным помешательством. Я не могу так с ним… Вопреки всему, не могу.
Андрей вынимает из пачки сигарету, глубоко затягивается дымом и отходит при этом на приличное расстояние. Идёт торопливым и широким шагом, а я с трудом поспеваю за ним. Муратов грузит покупки в багажник и открывает для меня дверцу автомобиля. Опускаюсь на переднее сиденье, прикрываю глаза и ощущаю, как сильно гудят ноги. Несмотря на угрозу на ранних сроках, в целом моя беременность проходит отлично: никаких отёков, повышенного давления или болей. Мне грех жаловаться.
– Всё купила? – Муратов заводит двигатель и срывается с места, не забыв убедиться, что я пристегнула ремень безопасности.
– Да. Там подгузники, одежда, пустышки, бутылочки и детская косметика... Коляску, ванночку и кроватку доставят на днях прямо к дому, – отвечаю ему. – Денег потратила немерено… У нас в Нижнекамянске можно всё это купить в три раза дешевле.
Я вижу, как Андрей усмехается. Мелкие морщинки покрывают участок вокруг глаз, а уголки его губ ползут немного вверх. Он выглядит спокойным и расслабленным, уверенно управляет автомобилем, откинувшись на кожаную обшивку сиденья. Я на секунду забываю о том, что пять минут назад чуть было от него не сбежала.
Улыбайся так чаще, Андрей. В такие моменты ты не кажешься тем монстром, которым являешься на самом деле.
– А пелёнки? – спрашивает Муратов, останавливаясь на светофоре. – Помню, когда родилась Лера, младенцам не надевали одежду. Только туго пеленали.
Теперь уже я улыбаюсь, с трудом сдерживая рвущийся наружу смешок. Помню, мама тоже недоумевала, почему так не делают сейчас. Это же удобно! И ребёнок не будит себя хаотичными движениями по ночам. Лежит смирно, будто солдат на посту.
– Многое изменилось, Андрей. На ручки надевают царапки, чтобы ребёнок не смог себя поранить.
– Ладно, – вскидывает брови. – По ходу разберемся.
– Илюшу не придется пеленать, – отвечаю негромко. – Врач на УЗИ сказал, что у нас спокойный мальчик. Он даже толкается осторожно и бережно, словно не хочет сделать мне больно… Помню, на шестом месяце испугалась, потому что весь день не чувствовала шевелений. Побежала к врачу, а она меня утешила, сказав, что у Илюши такой темперамент.
– Илюша? – переспрашивает Андрей, слегка нахмурившись.
– Я хотела назвать нашего сына Ильей, – отвечаю, смутившись. – Всегда любила это имя.
Оставшуюся часть дороги мы едем молча.
На улице уже темнеет, ветер срывается такой сильный, что валит ветки прямо под ноги и поднимает клубы из песка и пыли. А я впервые за долгое время ощущаю непривычное умиротворение в душе, потому что мы с Андреем спокойно поговорили.
Охрана открывает ворота, Муратов загоняет автомобиль в гараж и достает из багажника многочисленные покупки. Мы встречаемся взглядами, и я улавливаю в его спокойных зрачках холодящую тело угрозу.
– Даже не думай от меня сбегать, Нина, – произносит хрипловатым голосом.
– Я… Я не собиралась… – отвечаю, заикаясь, потому что всё это время думала, что у меня получилось обмануть Андрея.
– Я всё равно тебя найду, – не слышит моих нелепых оправданий, – где бы ты ни была.
Глава 11.
***
Идёт четырнадцатый день моего заточения.
Я выбиралась за пределы особняка лишь единожды, когда нужно было пройти обследование в частной клинике. Володя отвез меня туда и в этот раз, словно надзиратель, ждал под кабинетом гинеколога. Слава Богу, не внутри.
Иногда мне кажется, что всё не так плохо, когда Андрей вовремя возвращается домой, мы ужинаем вместе и даже перебрасываемся парой фраз. Его присутствие всё внутри переворачивает и заставляет чувствовать себя живой.
А бывает так, как позавчера, когда Муратов не приезжает на ночь. Он не отчитывается передо мной и не предупреждает. Просто появляется под утро или в обед, принимает душ, меняет одежду и вновь уезжает по делам. Обычно я чувствую, что он ночевал с женщиной, потому что от него исходит
