их сближением. А точнее, за тем, как умел отец нагибать и подминать под себя. Насколько я знаю, Серж под папкой прогнулся – женился скоропалительно, чтобы не потерять собственный бизнес.
В отличие от мамы, я был уверен: ему драконовские миллионы не нужны.
– У нас семейный ужин, – дядя Ваня лишним словоблудием не занимался, чем жутко напомнил отца. – Я бы очень хотел тебя видеть.
– Ну, э-э-э… ладно, – сам не знаю, почему согласился. Может быть, потому, что завтрашний вечер у меня абсолютно свободен, а заняться нечем.
Семейный ужин. Удивительно. Что-то и в драконьем царстве-государстве меняется. Мне даже любопытно. Может, поэтому я и не отказался. Интересно будет увидеть эту ветвь семейства.
– Арк, это невыносимо, – заявляет Паша, вернувшись вечером с работы. – Не должно быть так. Я полностью осознаю, что был не прав. И… вот, – кладёт он на стол бумажку. – Ты просил не вмешиваться, но я как-то хочу загладить вину.
– Что это? – спрашиваю, не прикасаясь к вырванному из блокнота листку, на котором что-то написано размашистым чужим почерком.
– Данные девушки. Имя, фамилия, телефон.
Пашка, конечно, конь.
– Откуда? – я полон подозрений и не спешу ему верить.
– Хозяин клуба – мой хороший знакомый, – идёт он пятнами.
Ну, подробностей знакомства мне не нужно. У него всё на лице написано. Судя по всему, данные дались не просто так. И, видимо, не всё так печально, но не мешает уточнить, не пришлось ли ему слишком многим пожертвовать, чтобы добыть конфиденциальную информацию, которую ни один член тамошней банды не захотел сдать даже за мзду.
– Я не просил тебя узнавать.
У Пашки очень твёрдый взгляд и решительно выдвинутый вперёд подбородок.
– Это акт моей доброй воли. Тем более, что мне это ничего не стоило.
Он врёт, конечно. Всё в этом мире чего-то да стоит, но любая война рано или поздно заканчивается, а у меня не такие стальные яйца, как у отца, который может запросто со своего пути смести всё в угоду собственных целей.
– Я уважаю твоё право на личную жизнь и собственные предпочтения. И хочу, чтобы ты был счастлив, – додавливает меня Пашка, подвигая пальцем полусмятый листок. – Друзья?
Внутри у меня бурлит. Я прислушиваюсь к ощущениям. Собственно, до этого злосчастного похода в клуб, у меня не было причин не доверять Пашке или сомневаться в его личных качествах. Несмотря на разность ориентации, мы дружим два года. И ни одна чёрная кошка между нами не пробегала.
– Ладно, – вздыхаю я. – Перемирие. Ты прости, но мне сложно доверять, когда какая-нибудь, пусть и мелочь, падает осадочком. Ложка дёгтя способна испортить целую бочку мёда.
– Я понимаю, – ясные глаза, в которых читается абсолютная честность. От Пашки так и веет чем-то таким возвышенным и прекрасным. – Готов и подождать, и доказать, что… дёготь упал на поверхность и не испортил всё, что было.
Полозов, конечно, умеет вести переговоры. Но ему и положено. Юрист. Крючкотворец. В некоторых вопросах ему равных нет.
Еле сдерживаюсь, чтобы не схватить бумажку слишком быстро. Беру её двумя пальцами и ухожу в свою комнату. Закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной.
Сердце выскакивает из груди. Пальцы подрагивают от нетерпения. Листок жжёт ладонь. Что за чёрт? Я не должен так реагировать. Может, это охотничий инстинкт?
Я могу говорить себе, что угодно. Убеждать себя хоть год. Но когда я разворачиваю согнутую пополам страничку, в ушах у меня шумит. Кровь, адреналин – какая разница?
Выхватываю глазами два слова и ряд цифр. Жалейкина, значит. Ну, держись, Якорь. Я тебя нашёл! Из когтей дракона ещё никто не уходил просто так!
Глава 10
Алла
Кафедра педиатрии находится на краю географии. Хорошо, что последняя пара. Можно расслабиться и уже не думать, что будет дальше. Кажется, я устала. Холодно, солнце спряталось, тучи снеговые бродят. Ноябрь выдался зябким и тоскливым. А может, наложилось одно на другое – поэтому настроение скатилось в ноль.
Я почти не слушаю, что вещает преподаватель, но на автомате что-то всё же падает в голову. У меня особенность: умею запоминать важное, даже если немного отвлекаюсь на посторонние вещи. Например, на размышления.
Сегодня четверг. С работой пока что глухо. По специальности работать не могу – не доучилась ещё до нужного уровня. Да и опыта у меня нет, к сожалению. Более-менее оплачиваемые работы не подошли из-за дневного графика. Остаётся лишь устроиться санитаркой в какую-нибудь больницу. Ночные смены меня не пугают, а убирать, кажется, научилась отлично.
– Ах, какой красавец! – толкает меня в бок одногруппница Рита – единственный человек, с которым я общаюсь немного больше, чем со всеми остальными.
В силу своей замкнутой осторожности, я не могу назвать наши отношения дружбой, хотя это что-то где-то около того. В нашей паре, скорее, Рита дружит, а я принимаю её дружбу, насколько могу. Последние годы одиночества в толпе не прошли даром, к сожалению, поэтому просто жить и радоваться у меня не совсем получается, но я стараюсь.
Подпрыгиваю, как заяц. Красавец?!
– Где? – вытягиваю по-страусиному шею.
– Да вон же! – кивает она на выход, и тут я начинаю пятиться.
– М-м-м-э-э-э, – блею я, как коза, – ты это… не жди меня. Я тут кое-что забыла.
И под недоумённый взгляд Риты я показываю чудеса прыти. Забегаю за угол, прислоняюсь к стене и перевожу дух. Чёрт. Драконов. Это трусость. Он мог здесь оказаться просто так, по своим делам, но взбесившееся сердце возражает изо всей силы. Кажется, где-то здесь был ещё один выход. Служебный. Туда я и несусь сломя голову.
Я успеваю глотнуть морозный воздух и подпрыгиваю ещё раз, когда у меня оживает телефон.
– А ты где, Жалейкина? Он тебя, оказывается, ищет, – у Риты голос как у заговорщика, а любопытный нос выглядывает из смартфона так сильно, что я беспокоюсь, как бы он мне ухо не проткнул.
– Извини, у меня понос! – выпаливаю первое, что приходит в голову, и отключаюсь.
Зачем я ему?
