Мэгги почти всегда вместе, когда я бываю в клинике, но никогда не бывает большего, чем игривое братское подшучивание. Не знаю, что Шерри взбрело в голову, но остаток вечеринки она была очень холодна со мной.
— Тебе нужно вернуться к определенному времени?
Вроде бы невинный вопрос, но было в нем что-то еще. Особенно после боли, которую я видел в ее глазах, когда она подумала, что я иду ужинать с Шерри.
— Не-а. Я весь твой, солнышко.
Она прикусывает губу, чтобы не улыбнуться. Но, думаю, этого ответа недостаточно.
— Уверен? Я думала, может, у тебя свидание.
— Насколько мне известно, нет. А у тебя? Кажется, сегодня вокруг тебя шныряло куча мальчишек. — Я не могу скрыть раздражение в голосе.
— Оу, ты ревнуешь?
— Не-а. Я знаю, что ты меня любишь. Нет смысла беспокоиться.
— Ага, и я не ищу мальчика.
Смотрю на нее и вижу серьезное выражение ее лица. Проходит мгновение, и все становится по-другому. Обычно она смеялась надо мной, говоря, что любит меня, или мы прикрывали это шуткой. Но на этот раз она этого не делает, и это просто повисает между нами.
Мы въезжаем на стоянку у озера, и паркуемся у лодочного трапа. Сбоку есть места, откуда открывается лучший вид, но обычно они заняты. Удача на нашей стороне, и здесь никого нет, поэтому у нас будет прекрасный вид на воду и закат.
— Думаю, следует отдать тебе подарок, — говорю я, залезая в задний карман и вытаскивая маленькую коробочку.
Мэгги заглушает двигатель и расстегивает ремень безопасности, поворачиваясь ко мне с протянутыми руками. Никто не скажет, что эта девушка не любит подарки.
Когда я вкладываю коробочку в открытую ладонь, она хватает ее и прижимает к груди.
— О боже! Я люблю его, спасибо.
— Ты его даже еще не открыла, — говорю я, откидываясь на спинку сиденья.
— Это голубая коробочка от «Тиффани». Ты издеваешься? Я люблю его, основываясь на упаковке.
Я смеюсь и подталкиваю ее руку.
— Открывай.
Она развязывает белую ленту и снимает крышку. Тянется тонкими пальчиками внутрь и достается маленький браслет с тремя подвесками.
— Илай, он прекрасен. — Она смотрит на меня со слезами в глазах, но ее улыбка такая широкая.
От осознания того, что это из-за меня, в груди ноет. Я сделал ее такой счастливой, что она прослезилась.
— Я подумал, что со временем смогу добавить еще что-нибудь. Первая из них довольно очевидна. — Протягиваю руку и касаюсь подвески-солнышка. — Вторая тоже довольно очевидна. — Я дотрагиваюсь до подвески в виде кексика. — А третья — та, которую я хотел, чтобы ты получила.
Она смотрит вниз, а затем снова на меня.
— Сердце?
— Ага, — говорю я и похлопываю себя по груди. — Я подумал, что раз уж оно твое, то ты должна смотреть на него каждый день.
Она вдруг закрывает лицо руками и начинает всхлипывать.
— О, черт. Что я сделал?
Не знаю, что произошло. Только что она была счастлива, а теперь истерически плачет. Это была не та реакция, которую я ожидал.
Не зная, как с этим справиться, я открываю бардачок, чтобы посмотреть, есть ли там салфетки. Но это совершенно новая машина, так что там ничего нет, кроме инструкции по эксплуатации. Нагнувшись, я хватаю ее сумочку и смотрю, нет ли там чего-нибудь полезного. Не хочу копаться в ее вещах, но чувствую себя беспомощным.
Когда вижу фотографию полуголого парня в ее сумочке, то не могу удержаться и вытаскиваю ее.
— Что это за чертовщина? — На секунду мне кажется, что это фотография, но потом вижу, что это открытка, и часть моего раздражения проходит. Но только немного. Она не должна была смотреть на такие вещи. Но Мэгги все еще рыдает так громко, что не слышит моего вопроса. Не раздумывая, я открываю карточку и читаю, что там написано. — С кем ты собираешься заняться сексом?
Должно быть, рычания в моем голосе достаточно, чтобы пробиться сквозь ее рыдания, потому что она поднимает голову и смотрит на меня. Ее глаза налиты кровью, а по щекам текут слезы. Это заставляет мое сердце болеть, и я хочу притянуть ее в свои объятия, чтобы утешить. Но я так зол на эту открытку, что не могу думать об этом.
— Это просто шутка, — говорит она, протягивая руку за открыткой. Но я удерживаю ее вне досягаемости. — Илай, верни!
— Почему она написала это? Ты планируешь заняться сексом? Это с тем ублюдком с вьющимися волосами?
— Что? Кто? Нет, это просто дурацкая открытка. Я не хочу заниматься сексом. — Она качает головой и пытается снова. — Нет, я хочу заниматься сексом. Я просто… не занимаюсь им. Господи, я еще даже не целовалась. Это шутка!
— Ты целовалась с кем-то в тот день, когда мы встретились. Не надо лгать мне, Мэгги.
— Я не лгу. Я не целовала Ника. Он попытался поцеловать меня. У меня никогда не было настоящего поцелуя. — Она говорит все громче, и я вижу, как участилось ее дыхание. Она в бешенстве. — Не похоже, чтобы была очередь из приличных парней, чтобы сделать это. Единственный парень, которому я собиралась позволить это, оказался придурком, и ты надрал ему задницу.
— Как и следовало, — соглашаюсь я, тоже начиная злиться. Не знаю почему, но мы оба вдруг начинаем злиться и кричать.
— И не похоже, что тот парень, которого я хочу поцеловать, действительно собирается сделать это, поэтому я заберу эту дурацкую шуточную открытку и вернусь к тому, что ничего не получу!
— Кого ты хочешь поцеловать, Мэгги? — кричу я в ответ, швыряя открытку на пол джипа.
— Тебя, большой глупый идиот! Это всегда был ты!
Ни секунду не колеблясь, я обнимаю ее за шею и притягиваю к себе. Прижимаюсь к ее губам, и между нами вспыхивает дикий огонь жара и страсти. Другой рукой я обхватываю ее щеку, и это гораздо интимней, чем поцелуй. Мой рот жаждет ее, и судорожный вздох позволяет скользнуть языком внутрь. Она тянется руками к моей рубашке, и вместо того, чтобы оттолкнуть меня, сжимает ее в кулак и притягивает меня к себе так крепко, как только возможно. Будто думает, что если отпустит меня, я исчезну. Ее губы такие чертовски мягкие, и на вкус она как сладкая, сладкая глазурь. Я вдыхаю ее аромат и провожу руками по ее шее и ключицам, ощущая мягкую, обнаженную кожу. Это тот поцелуй, который заставляет все предыдущие исчезнуть. На этой земле нет более совершенных губ, и я не знаю, смогу ли остановиться.
Это накапливалось в течение нескольких недель, знание того, что это
