Когда я прихожу в себя, он уже стоит там с нашими сумками в руках. Он обнимает меня за плечи и притягивает ближе. Я закрываю глаза, позволяя ему вести меня к двери, желая сказать что-нибудь об этом, его признании, но не уверена, что или как.
Когда я слышу, как открывается дверь, мои глаза пригвождены парой морозно-зеленых.
Там сидит Алек, взгромоздившись на мой стол, с пустыми руками.
Ждет меня.
Но почему?
Мои брови приподнимаются, и я делаю шаг вперед, но хватка Роуэна на моем плече усиливается. Он медленно втягивает нас в дверь.
— Все в порядке? — Я осторожно спрашиваю Алека, от беспокойства у меня сводит живот.
Он смотрит на меня, переводит взгляд на Роуэна, а затем встает. Он ничего не говорит, просто исчезает в дверном проеме, который ведет в его кабинет. Роуэн с раздраженным вздохом убирает от меня руку и ставит мою сумку на пол.
— Я иду в спортзал. — Затем он ушел.
И я остаюсь стоять в дверях, совершенно сбитая с толку и эмоционально истощенная. Сейчас пять сорок пять утра, и я готова уже сбежать домой.
Я убираю свои вещи и плюхаюсь в кресло. Пока я смотрю на грузовик Роуэна, наш разговор прокручивается в моей голове, и, честно говоря, я в недоумении. Как бы это ни было печально, я не могу не думать, что Алек, возможно, прав. Может быть, Роуэн никогда не сможет любить меня по-настоящему, никогда не позволит мне любить его так, как я хотела. Роуэн признался, что видел меня в своем будущем, в своем далеком будущем.
Но как далеко и какую роль я играю?
И, что более важно, хочу ли я ждать, чтобы узнать?
Глава 7
Оукли
— Привет, папа, — я отвечаю на звонок, выходя за дверь.
— Оукли!
Я останавливаюсь у капота своей машины.
— Все в порядке?
— Оукли, послушай меня…
— Что случилось?
— Дорогая, где ты?
— Ухожу на работу. — Я оборачиваюсь, когда слышу звук, похожий на звук падающей клавиши, но никого не вижу вокруг.
— Позвони… — Он стонет. — Позвони Роуэну. Пусть он отвезет тебя.
Мои глаза расширяются. Он никогда не был первым, кто предлагал Роуэна, когда дело касалось чего-то, связанного со мной. Что-то случилось.
Я суечусь вокруг передней части своей машины, быстро садясь за руль.
— Роуэн не приходит раньше семи. Я должна быть там к половине шестого. Что происходит?
— Я не хочу, чтобы ты была одна. Послушай, я вернусь домой не так рано, как думал. У меня здесь еще много дел.
— Хорошо. — Я падаю на свое сиденье.
— Оукли, мне нужно, чтобы ты позвонила Хаванне перед тем, как уйдешь с работы, и сказала ей, чтобы она возвращалась домой сегодня вечером.
— Но, папа, ты только что сказал, что я не должна быть одна.
— Я знаю, но мне нужно, чтобы она сейчас же отправилась домой. Она не принесет тебе никакой пользы, и я не могу оставить тебя там без защиты.
— Итак, каков твой план? И защита от чего?
— Я справлюсь с этим, Оукс. Доверяешь мне?
— Папа.
— Милая, пожалуйста. Хоть раз в жизни плыви по течению, ладно? Я здесь, разбираюсь с некоторыми вещами, а затем … Я буду дома.
— Это… — я колеблюсь, вспоминая о взломе в академию дело Blaze?
— Не сейчас. Будь осторожна по дороге на работу и проверь системы безопасности, когда вернешься домой. Позвони мне сегодня вечером после… ну, ты позвонишь.
— Ты меня пугаешь.
Он слегка посмеивается, но я слышу хрип в его голосе, когда он вздыхает мне на ухо.
— Я люблю тебя, малышка.
— Папа…
— Горжусь тобой.
Мои брови приподнимаются:
— Я знаю, что это так.
— Ты лучшее, что когда-либо случалось со мной. Ты знаешь это, не так ли?
— Да, — тихо говорю я, мой разум лихорадочно перебирает ситуации. — Ты говорил это миллион раз.
Он издает небольшой смешок.
— Оукли, иногда те, кого, как мы думаем, волнуем меньше всего, волнуются больше всего. Помни об этом, даже когда это кажется невозможным. Когда тебе будет больно больше, чем ты можешь вынести, помни об этом. Люди, которые любят тебя, могут нанести наибольший ущерб, но иногда… они причиняют тебе боль из-за тебя. И не все так, как кажется.
— Я что на уроке? Я понимаю. Работай своим разумом, развив инстинкт и решая проблемы, папа, но я уже Блейз. Я прошла, все эти чертовы тесты. Не мог бы ты прямо сказать мне, что действительно хочешь сказать? Почему ты беспокоишься о моей безопасности?
— Люблю тебя, милая. — Он даёт конец разговору, официально закрываясь от меня.
Вздохнув, я качаю головой.
— Люблю тебя, папа. — Я вешаю трубку, бросаю телефон в спортивную сумку и проезжаю последние несколько кварталов до академии. Попутно я не могу не думать о том, что скрывает мой отец.
Когда я въезжаю на стоянку, у меня даже нет возможности припарковать машину, прежде чем Алек выходит из здания, направляясь прямо ко мне.
— Приветственная бригада?
— Здесь темно. — Он хмурится, его глаза сканируют стоянку позади меня. — Поторопись и хватай свое барахло, чтобы мы могли вернуться внутрь.
— И тебе доброго утра. — Я бросаю взгляд на свои вещи, хватая их с пассажирского сиденья.
Алек проверяет мои двери после того, как я нажимаю кнопку тревоги, и мы вместе заходим в здание. Оказавшись внутри, он запирает дверь и исчезает, когда звонит его телефон.
Я пытаюсь сосредоточиться на своей обычной утренней рутине, просматривая сегодняшнее расписание и просматривая расписание новобранцев, но все, о чем я могу думать, это мой папа и наш странный разговор. За последние два года он был чрезмерно защищающий с лёгкой паранойей. Ну, немного больше, чем обычно, но все же. Произошли определенные, очевидные изменения. Больше деловых поездок, больше ночных встреч.
Может быть, он беспокоится, потому что я больше не ребенок, и в конце концов я съеду. Не то, чтобы я торопилась. Мне нравится быть здесь с ним. Он единственная семья, которая у меня есть.
Мы были только вдвоем с тех пор, как мне было пять дней от роду, когда моя мать попыталась скрыть мое существование и отдала меня на усыновление. И не без оснований после этого он остался холостяком. Никогда не был женат, почти никогда не ходил на свидания, к большому разочарованию каждой женщины. Он молод и здоров благодаря своей профессии, ему едва исполнилось тридцать семь, так что у него еще много времени, хотя, по его словам, это не то, чего он хочет. Он всегда был один, поэтому привык все делать по-своему. До меня у него не было семьи, кроме его лучшего друга, ставшего деловым партнером, так что всегда были только мы и академия.
Иногда он спрашивал, чувствую ли я, что мне нужна женщина, с которой я могла бы поговорить, но я не нуждалась в этом. И через некоторое время мама Роуэна вроде как взяла меня под свое крыло. Я думаю, она хочет, чтобы я была с Роуэном, даже больше, чем я. Она постоянно делает замечания о том, что однажды все будет так, как должно быть. Мой папа всегда отшучивается, никогда не признавая мою близость с Роуэном. Честно говоря, я не думаю, что он когда-либо верил в наши отношения. Или их отсутствие. Я думаю, может быть, ни один папа не хочет думать о личной жизни своей дочери.
Я отрываюсь от своих мыслей, когда Алек молча ставит передо мной чашку кофе и исчезает, прежде чем я успеваю поблагодарить его. Только тогда я понимаю, что забыла свою кружку дома. Кажется странным, что Алек замечает что-то настолько незначительное, но я не подвергаю это сомнению. Я просто ценю этот жест.
Я включаю музыку, заставляя себя погрузиться в работу. Это работает, и день пролетает незаметно.
У меня было два дня письменных экзаменов для оценки и времени для обновления в нашей системе отслеживания, поэтому я весь день отсутствовала на занятиях. И я почти уверена, что Алек был на борту, и это было идеально. Как бы то ни было, я была не в том настроении, чтобы сегодня руководить новобранцами. Я даже пряталась от Роуэна за обедом, предпочитая, есть в одиночестве в задней части.
