— Давай. Твоя кровать удобнее.
Я слышу насмешку позади него и замечаю, как при этом звуке в глазах Роуэна появляется жесткость. Роуэн понятия не имеет, на что похожа моя кровать. Он всегда держался подальше, придерживаясь дивана, пока не убежит, за исключением последнего раза, когда он сказал, что остался на всю ночь. Но я не думаю об этом.
Я хотела, чтобы он был рядом, сколько себя помню.
— Да. Хорошо, — соглашаюсь я.
Роуэн хватает меня за руку и, не говоря ни слова, тащит мимо Алека. Я не оглядываюсь, но знаю, что он наблюдает. Когда мы устраиваемся на моей кровати, стены сотрясаются от вибрации захлопнувшейся вдалеке входной двери.
— Хорошо. Он ушел.
Я пожимаю плечами, открывая коробку с куриными крылышками.
— Что, ты хотела, чтобы он был здесь?
— Нет, Роуэн. Я не хочу, чтобы он был здесь.
— Хорошо.
Я смотрю на него, пока мы едим.
— Что с вами случилось, ребята? Раньше вы двое были очень близки, а теперь едва можете смотреть друг на друга.
— Мы не сходимся во взглядах, вот и все.
— И чтобы это значило?
— Послушай, — глаза Роуэна перебегают с одного на другое, его лицо напряжено, — он попытался вмешаться туда, где ему не место. Я сказал ему, что произойдет, если он это сделает, и ему было все равно. В конце концов, он… смирился с этим.
— Но вы, ребята…
— Брось это, Оук. Это то, что есть.
Я киваю, падая обратно на подушку, чувствуя, как наваливается усталость. Роуэн передвигает наши тарелки, опускаясь рядом со мной. Он пристально смотрит на меня.
— Что? — Ухмыляюсь я.
Вздохнув, он грустно улыбается в ответ.
— Ничего, Оукс. Спи.
Я поднимаю руку, провожу ею по его волосам несколько раз, прежде чем подложить ее под голову и заснуть. Звук бьющегося стекла разбудил меня. Я смотрю направо, разочарование пронзает меня, когда я вижу, что я одна в своей постели. Часы на прикроватной тумбочке показывают, что я была без сознания всего два часа, а это значит, что Роуэн ушел так же быстро, как и появился.
Поднявшись с кровати, я иду посмотреть, что сломал Алек, замедляясь, когда замечаю, что все огни выключены, Алек включен.
— Алек? — Нерешительно зову я, замирая, когда слышу шорох, доносящийся из кухни.
Я беру фигурку далматинца со столика в прихожей и тихонько переворачиваю ее, открывая спрятанный внутри перцовый баллончик одну из папиных страховочных сеток. Мое сердце начинает бесконтрольно биться, когда я приближаюсь к концу зала. Зажав спрей подмышкой, я хлопаю в ладоши, и все огни включаются одновременно.
Громкий грохот в столовой заставляет меня закричать и ретироваться в свою комнату. Как только я захлопываю дверь своей спальни, дверь, ведущая в гараж, ударяется о стену и с грохотом захлопывается. Я запираю дверь и убегаю, чтобы спрятаться в своем шкафу, желая, чтобы мой папа был дома.
Я не знаю, где мой телефон, и не собираюсь издавать ни звука, чтобы попытаться это выяснить. Проходят часы тщательного анализа каждого легкого скрипа пола или оседания дома, прежде чем я слышу, как хлопает входная дверь, а затем отъезжают шины, когда снаружи начинают звенеть ключи. Я боюсь и жду. Дверь открывается и закрывается, а затем по коридору эхом разносятся тяжелые шаги. Раздается громкий хлопок, когда что-то ударяется о стену, за которым следует глубокий стон, который я узнаю.
Раздается еще один стук, прежде чем Алек невнятно выкрикивает:
— Ах, черт!
Я медленно поднимаюсь со своего места на полу и прислушиваюсь через стену. Я слышу, как он открывает свою дверь, а затем наступает тишина. Я жду еще несколько минут, а затем иду в его комнату, где нахожу его лежащим на животе, все еще в одежде и обуви, храпящим.
При обычных обстоятельствах я бы никогда сюда не вошла, но, по правде говоря, я в ужасе. Сегодня вечером кто-то был в моем доме.
Но почему?
Заперев нас в его комнате, я опускаюсь на стул напротив кровати Алека. Мне не требуется много времени, чтобы заснуть.
Глава 9
Оукли
Когда я открываю глаза, меня встречает пара зеленых. Алек смотрит прямо на меня со своего места на кровати.
— Доброе утро, Оукли, — спокойно обращается он ко мне, без эмоций, но прищур глаз выдает его. — Он хорошо трахнул тебя прошлой ночью?
Слишком измученная, чтобы отреагировать, я просто смотрю в полусне. Его глаза сужаются, раздражение просачивается из него, поскольку я ничего ему не отвечаю.
— Он правильно тебя трахнул? Удовлетворил тебя? Хммм?
Это уже третий раз, когда Алек называет Роуэна моим парнем, и снова я не поправляю его. Он слетает с кровати и быстро нависает надо мной.
— Скажи мне, Оукли, он заставляет тебя кончать?
Мое лицо становится красным, как свекла, и я отказываюсь отводить взгляд. Он должен был быть здесь прошлой ночью.
— Отвали от меня, придурок.
— Он вдалбливался в тебя всю ночь? — Кипит он, вена на его шее пульсирует.
Я не знаю, что заставило меня сказать это, но это все равно происходит.
— Поэтому ты ушел прошлой ночью, Алек? — Я прижимаю кулак к виску, высоко подняв голову. — Ты не хотела слушать, как я трахаюсь с твоим братом?
Он изо всех сил старается, надо отдать ему должное, но с треском проваливается, и гнев и обида превращают его лицо в непроницаемую гримасу. Его губы кривятся, и я просто знаю, что он вот-вот сорвется, унизит меня, а затем уйдет, пытаясь скрыть тот факт, что он чувствует себя дерьмово из-за этого. Это его фишка. Обращайся со мной как с грязью, избивать меня изнутри, а потом сделать то же самое с собой.
— Скажи мне, Алек, — начинаю я спокойно, намеренно издеваясь над ним. — Почему мой отец послал тебя, из всех людей, сюда, чтобы наблюдать за мной?
— Потому что он доверяет мне.
Мои глаза блуждают по его лицу, ища любые признаки разрыва в его броне.
— Доверять тебе это одно. Доверить тебе меня это совсем другое.
Его челюсть сдвигается, зубы скрипят друг о друга.
— Он знает, что я ставлю твою безопасность превыше всего.
Я киваю, глядя в сторону.
— Интересно. И как много его доверие значит для тебя?
— Больше, чем ты готова понять.
Слезы застилают мне глаза, но я пока не смотрю в его сторону.
— Да, я вроде как предполагала, что твой ответ будет примерно таким. — Медленно, целенаправленно я поднимаю на него глаза, и мгновенно он видит свою ошибку, написанную слезами на моих щеках.
— Первый день на работе, и ты потерпел неудачу.
Его брови хмурятся, и он смотрит на меня, опускаясь на кровать опасно медленно.
— Кто-то был в доме прошлой ночью.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что кто-то был в доме прошлой ночью? Ты была в доме прошлой ночью… с Роуэном.
Легкая усмешка покидает меня, и я отвожу взгляд.
— Точно.
— Оукли. — Его голос глубокого тембра, идущий из глубины его груди. Требовательный. Ужасающий. — Смотри. На. Меня.
Слезы теперь текут быстрее, но мне все равно. Я показываю ему, что он непреднамеренно причинил. Несправедливо винить его, но если не его, то кого?
— Где Роуэн?
— Я предполагаю, что он дома, спит в своей постели. — С этими словами я встаю и иду к его двери. — Я уверена, что в гостиной есть разбитое стекло, возможно, сломанный замок на кухне. Но я иду спать. Ты можешь сообщить эту новость моему отцу.
Когда я выхожу, я слышу громкий хлопок, а затем разочарованное проклятие, но я игнорирую его. Слишком боясь закрыть и запереть свою дверь, как я хочу, я оставляю ее открытой, забираюсь под одеяло и засыпаю. Когда я просыпаюсь, уже почти полдень. Я слышу, как Алек разговаривает по телефону, когда направляюсь на кухню, поэтому замедляю шаги, прислушиваясь.
— Да. Они взломали ее машину и украли открывалку.
Мои брови поднимаются.
— Я знаю. Я сделал. Поменял замки, проверил наличие проводов, установил еще две камеры. Я также проверил ее машину. Тормоза и все остальное выглядят хорошо.
