узнаете. Я уверена, что ангелок будет в порядке. Бог защищает младенцев.
* * *
«Как дела?» – пишу я сообщение, найдя контакт Дударова в мессенджере. На самом деле он уже писал мне ранее, но я всё удалила и внесла его в черный список, из которого теперь вытащила.
«Не так плохо, как могло бы быть», – отвечает он почти сразу же.
«Это как?» – не понимаю я.
«Они считают, что проблема скорее в том, что он родился раньше срока, чем в переохлаждении. Кажется, мы нашли его практически сразу после того, как его там оставили».
«Слава богу! Как хорошо, что я решила сегодня задержаться!» – пишу ему под влиянием эмоций.
«Уверен, выбегая из офиса, ты думала с точностью до наоборот».
В ответ на это я молчу. Не знаю, что отвечать, да и не хочу возвращаться к тому, что случилось в моем кабинете. В моей голове до сих пор не укладывается то, как я отреагировала на его поцелуй.
«Кстати, у нас мальчик», – пиликает вновь телефон.
«Правда?» – улыбаюсь я, вмиг забывая обо всех мыслях.
«Ага. Врач говорит, вырастет красавчиком», – читаю ответ и молюсь, чтобы эти слова сбылись. Бедный ребенок не должен пострадать из-за жестокости и грехов людей.
Хади
– Хади, ты чего вскочила в такую рань? – входит на кухню мама. Она у меня всегда встает в шесть.
– Не могла заснуть, – говорю я, продолжая готовить бутерброды с творожным сыром и семгой. – Я еду в больницу. Скажи Мураду, что я вряд ли появлюсь в офисе сегодня, – прошу ее, снимая с плиты турку и выливая готовый кофе в термокружку.
У нас, конечно, была кофемашина, но я больше любила варить кофе сама, да и на вкус он получался лучше. Добавляя пару ложек сахара и помня, что Шамиль пьет крепкий кофе без молока, закрываю крышку, чтобы не остыл.
– Для кого это? – хмурится мама, наблюдая за тем, как я складываю готовые бутерброды в контейнер.
– Для Дударова. Он всю ночь провел в больнице.
– Так вот куда ты собралась, – вздыхает мама, видимо вспоминая о вчерашнем инциденте. – Я тоже поеду! – решительно заявляет она.
– Мам, давай ты подъедешь позже? Ты не завтракала, а твое давление…
– Всё у меня в порядке с давлением, – хмурится она, перебивая меня.
– Сейчас нам всё равно ничего не скажут. Ты только зря просидишь в больнице, – обнимаю я ее, решив зайти с другого угла. – Я просто места себе не нахожу, понимаешь?
– Ладно, езжай, – гладит она меня по голове, а я, поцеловав ее на прощание, беру готовую сумку с едой и вылетаю из дома.
Прошу водителя отвезти меня к моей машине на стоянку, а потом, пересев в нее, еду прямиком в больницу.
Узнаю от дежурной медсестры, что Дударов прилег в палате, и, решив его разбудить, иду в указанном направлении.
Ну не могу я больше ждать! Мне почему-то жизненно необходимо с ним поговорить.
– Я думала, ты спишь, – открыв дверь и заметив, что мужчина сидит на кровати, говорю я.
– Только проснулся, – хриплым со сна голосом отвечает он. – Ты чего в такую рань? Восьми еще нет!
– Не могла найти себе места! – вздыхаю я. Оставляю дверь широко открытой ради соблюдения приличий и прохожу в палату. Она двухместная. Видимо, Дударов договорился о том, чтобы «снять» ее. – Есть новости?
– Врач будет в девять, – сообщает он, понуро опустив голову.
– Ты видел ребенка? – спрашиваю я о том, что волнует меня больше всего. Сердце пропускает удар.
– Нет, туда не пускают.
– Я принесла тебе завтрак, – перевожу я тему, безумно расстроенная этим. Я-то надеялась, что Шамиль видел малыша и скажет, что он в порядке. Неведение хуже всего в этой ситуации. Вдруг малыш… Нет, я даже думать не буду об этом!
Открываю пакет и ставлю контейнер с термокружкой на стоящую у кровати тумбу.
– Спасибо, – явно удивленный моей заботой, говорит мужчина, делая глоток кофе.
– Ты думал о том, что будет с ним? Его отдадут в приют? – кивнув на его благодарность, спрашиваю я.
– На самом деле нет. Сейчас главное, чтобы с ним всё было в порядке, но больница должна сообщить о найденном ребенке в органы опеки.
– И что тогда будет? – волнуюсь я.
– Что бы ни было, разберемся, – задумчиво говорит он, откусывая бутерброд.
– Ты можешь поехать домой, пока я тут. Твоя мама, должно быть, волнуется. Ты сказал ей о произошедшем?
– Нет еще. Сказал, что переночую у друга, не хотел волновать по телефону. Тема детей для нее довольно болезненна, – говорит он, вмиг становясь каким-то грустным. – Домой мне действительно надо. Можешь посидеть тут, пока меня не будет? Я быстро, максимум два часа.
– Хорошо, – киваю я, вдруг чувствуя себя ужасно неловко. Не знаю, в чем причина, то ли во взгляде Дударова, то ли в странном ощущении единства с ним. В любом случае скоро это закончится. Происшествие с ребенком вынудило нас провести время вместе, но, разобравшись во всем, я сделаю всё, чтобы отдалить его как можно дальше от себя.
Шамиль
Оглядываюсь на продолжающую сидеть на месте Красоточку и со вздохом выхожу из палаты, закрывая за собой дверь. На всякий случай интересуюсь у дежурной медсестры, в порядке ли наш найденыш, и, услышав, что состояние стабильное, с тяжелым сердцем еду домой.
– Ну как же так?! – причитает мама, стоит мне, войдя в дом, рассказать ей о произошедшем и где я на самом деле провел вчерашнюю ночь. – Почему ты мне не сказал? Я бы приехала и…
– Поэтому и не сказал. Нечего тебе было там делать.
– Но, сынок…
– Можешь приехать сегодня после обеда. Надеюсь, что врач к тому времени даст обнадеживающий вердикт. Я приму душ и поеду обратно, – киваю ей, поднимаясь наверх. После ночи в больнице мне просто необходимо было смыть с себя эту атмосферу.
– Хорошо, сынок, я сделаю тебе завтрак, – говорит мне вслед мама, заставляя вновь вспомнить о заботе своей красотки.
– Не надо, мам. Я уже поел, – улыбаюсь я ей.
Странная все-таки штука жизнь. Вчера Хади и слышать меня не хотела, а сегодня примчалась с утра пораньше и даже принесла для меня завтрак. Может, мне всё же удастся растопить ее сердце?
* * *
Вернувшись в больницу, я очень удивился тому, что застал Хади в другой палате с нашим найденышем.
– Он разве не должен быть в инкубаторе? – подхожу я к ним.
Девушка сидела на кровати, крепко прижимая ребенка к груди и гладя его по щеке.
– Он в порядке. Представляешь? Легкие развиты. Они
