сдаваться. Открыв дверь, выглядываю в коридор и вижу, что мужчина на посту сменился.
– Вам что-то нужно? – спрашивает меня более молодой охранник.
– Я хочу поговорить с Булатом. Немедленно, – требую я, вся скукожившись внутри в ожидании очередного отказа.
– Я уже иду, Вита, перестань доставать охрану, – раздается голос из другого конца коридора и я вижу направляющегося к нам Тагирова.
Он выглядит бодрым и выспавшимся, одетый в брюки и пуловер, с идеальной прической и начищенными ботинками. Я же все еще стою в своем халате и тапочках не по размеру, на голове наверняка птичье гнездо, и если раньше меня это не беспокоило, то при виде такого уверенного и собранного Булата становится не по себе.
– Что застыла, пойдем, – усмехается он, беря меня под локоток и ведя в противоположную сторону. – Сама ведь хотела поговорить. У меня как раз есть время за завтраком.
– Не трогай! – одергиваю свою руку, продолжая идти за ним.
– Какая ты злая с утра, Вита. Не выспалась?
– У меня нет повода быть довольной. Ты продолжаешь водить меня за нос, Тагиров, и я до смерти от этого устала.
Мужчина останавливается, бросая на меня предупреждающий взгляд, и кивает в сторону двери в конце коридора.
– Подожди, пока мы не сядем за стол переговоров, Вита. Я не привык обсуждать личные дела при охране.
Он открывает передо мной дверь и, как только я захожу внутрь, запирает ее за нами, заставляя меня еще больше занервничать.
– Не бойся, приставать не буду, – усмехается гад, словно это в принципе возможно.
Я еще помню его слова о том, что он устал от меня. Знаю, как выгляжу сейчас и иллюзиями не страдаю.
– Ты обманул меня! – снова перехожу к делу. – Ты сказал, что везешь Асада к его матери!
– Сядь, Вита, – отодвигая для меня стул перед накрытым едой столом, жестко чеканит он.
– Я не хочу садиться! И есть не хочу! Мне нужны ответы от тебя, Булат!
– Ты их получишь только на моих условиях, – говорит он. – Сядь, для начала.
И я сажусь. Уступаю в малом, потому что заставить его ответить насильно не в моих силах. Сжимаю руки в кулаки, когда он садится во главе стола и начинает разливать кофе в две чашки, пододвигая одну ко мне вместе с молочником и сахарницей.
– Все еще любишь сладкий кофе, Виталина Сергеевна?
– Не играй на моих нервах, Тагиров! Хватит!
– Я всего лишь хочу, чтобы ты поела, – пожимает плечами мужчина. – Наполни свою тарелку и я отвечу на один вопрос.
– Отлично! Почему Асад не у своей матери, а с няней в мужской половине дома? – кладя на свою тарелку первое, что вижу – яичницу с овощами, спрашиваю у него.
– Его матери здесь нет, – спокойно отвечает Булат, отпивая свой кофе.
Моя рука дрожит, когда я кладу ложку обратно на тарелку.
– Но ты ведь сказал, что твоя жена в женском крыле! Или это не она родила тебе ребенка?
Моему возмущению нет предела. Ну вот что он за человек такой?!
– Ты забыла поесть, прежде чем спросить, дорогая, – напоминает он, кивая на мою тарелку.
– Я не могу есть, как ты не понимаешь? Какой к черту, завтрак, когда мы обсуждаем такие важные вещи?!
– Тем не менее, поесть придется, – все так же раздражающе спокойно говорит Булат. – Конечно, если тебе нужны ответы.
Вот ведь козел! Ненавижу его!
Беру вилку и со злостью запихиваю в рот яичницу, вкуса которой даже не ощущаю. Мой взгляд не отрывается от Тагирова и он смотрит в ответ с удовлетворением, которое мне хочется согнать с его лица хлесткой пощечиной. Когда я проглатываю еду, мне становится дурно, потому что я на самом деле терпеть не могу яичницу в сочетании с овощами, так что быстро запиваю ее черным кофе, который он налил нам.
– Возьми лучше кашу или тосты, – предлагает Тагиров, сам добавляя сахар и сливки в мой кофе и помешивая его ложечкой.
– Отвечай, – бросаю на него злой взгляд, отодвигая тарелку и беря новую, куда кладу две ложки овсянки.
– Нет, моя жена не мать Асада. У нас нет общих детей, – отвечает он.
Моя голова готова взорваться. Да сколько можно водить меня за нос? Сначала говорит одно, а потом другое. Я быстро кладу в рот немного овсянки, проглатывая ее и вытирая рот салфеткой, в нетерпении задать следующий вопрос.
– Зачем ты меня обманул, тогда?
– Потому что в любом случае не мог оставить Асада с тобой.
Черт, как же больно! Он прав, но это все равно больно. И жестоко с его стороны, хотя чего еще от него ожидать.
Я уже не думая ем ложку за ложкой, чтобы получить ответы на все свои вопросы.
– Твоя жена не хочет растить Асада?
– Нет, что неудивительно, учитывая, что это не ее ребенок.
– Что с его матерью?
– Она его тоже не хочет.
Вот так вот. Спокойно, без единой эмоции. Что же это за женщина, раз отказалась от ребенка, которого приняла решение родить? Ведь не заставил же он ее?
– Она добровольно его родила? Или ты запретил ей делать аборт?
– Что за фантазии, Вита? – усмехается Булат, словно я сказала что-то смешное. – Она сама решила родить и никто ребенка у нее не отбирал.
– Если твоя жена не хочет ухаживать за ребенком от другой женщины, то почему твоя мать им не займется? – задаю следующий вопрос.
– Она лечится от рака, ей не до него, – мрачно говорит Тагиров, впервые проявляя настоящие чувства.
– О, мне жаль, – бормочу я, потому что даже врагу такого не пожелаешь.
Мама – это святое. Я еще помню, как сама мучилась, когда моя мама заболела, а потом умерла. Ложка выскальзывает из моей руки, громко клацая об тарелку, но я не спешу снова ее брать. Кусок в горло не лезет уже, но все равно задаю вопрос:
– Значит, няня – это единственный выход в случае с Асадом, да? – спрашиваю с грустью, потому что при мысли о том, что малыш останется без мамы мне становится дурно. – Может, твоя жена передумает, если проведет с ним немного времени?
– Этого не будет, – качает головой Булат. – Не каждая женщина способна принять чужого ребенка, Вита. Но у него, по крайней мере, есть отец. Тебе не стоит беспокоиться за моего сына. Он ни в чем не будет нуждаться.
– Да уж, – обводя взглядом шикарную столовую, в которой мы завтракаем, с презрением говорю я. – В материальном плане не будет.
– Ты драматизируешь, – хмыкает Тагиров. – Как насчет десерта? Мой повар готовит шикарные маффины.
– Знаешь что..! Сам
