— Ты можешь дать мне свою рубашку, — сказала она как ни в чем не бывало.
Одна из моих бровей приподнялась. — Под ней ничего не надето.
— О, — прошептала она, покачав головой, — Тогда тебе точно будет слишком холодно.
Я удивился, как она сохранила эту невинность, живя под крышей с безумцами Лас-Вегаса.
Я схватил свою рубашку и вытащил ее из брюк, затем начал расстегивать пуговицы. Грета следила за моими движениями с крайним любопытством, которое медленно переросло в восхищение, когда я расстегнул рубашку, обнажив под ней голую грудь. Ее глаза блуждали по моим грудным мышцам и прессу, оставляя на моей коже горячий след от одного только ее взгляда. Кровь медленно прилила к тому месту, куда ей не следовало идти, пока я был наедине с этой девушкой. Я стянул с себя рубашку, затем наклонился вперед и аккуратно накинул ее на плечи Греты. Она была слишком велика для нее, закрывая и бедра. Она натянула ее на себя потуже и даже вздохнула, а затем посмотрела на меня с маленькой, милой улыбкой. — Спасибо. Твоя рубашка хорошо пахнет.
— Она пахнет мной, — сказал я, как будто клетки моего мозга покинули череп.
Грета ничего не прокомментировала, а только счастливо закуталась в мою рубашку.
Я не мог перестать смотреть. Осознание того, что Грета была покрыта тем, что я носил несколько минут назад, и скоро будет пахнуть мной… черт, это приводило меня в такой чертов экстаз.
Она положила щеку на колени и позволила своим глазам еще раз пройтись по моему телу, задержавшись на татуировке Фамильи над моим сердцем.
— Это твоя единственная татуировка?
— Она есть и будет всегда.
Ее взгляд опустился ниже, к тонким порезам на моих ребрах. Я прикоснулся к ним, удивляясь, почему именно они привлекли ее внимание. У меня было больше шрамов на руках, животе и спине.
— Они выглядят красиво.
Это было самое странное, что кто-либо когда-либо говорил о моих шрамах, и у меня вырвался слабый смешок. — Это особый талант Максимуса, создавать красивые шрамы.
Она слегка сузила глаза, как будто пыталась что-то понять.
— Он был твоим другом.
— Он мой друг, — поправил я.
— Он все еще твой друг?
— Да, у него такие же шрамы, как у меня, только не такие красивые, конечно, — пошутил я.
Она засмеялась, и что-то зашевелилось в глубине моего живота, и, несмотря на холод в камере, я почувствовал, что горю. — Почему вы причиняли друг другу боль?
— Мы пытали друг друга, чтобы стать сильнее. Он собирается стать вышибалой под началом своего отца.
— О, — сказала она. — Значит, он мой двоюродный брат.
Я всегда забывал, что Максимус был родственником Фальконе, что его отец был сводным братом Римо. Даже сейчас я не мог понять этого. Отец следил, чтобы я ни единым словом не упоминал ни Гроула, ни Максимуса. Однако Грета, похоже, не возражала.
— Это сделало тебя сильнее? — спросила она с искренним любопытством.
— Да. Но с тех пор, как мы это сделали, он и я сражались со многими врагами и испытали гораздо больше боли, чем от ножа друг друга.
Ее взгляд метнулся к двери, она прикусила губу и пошевелила пальцами ног, но я сомневался, что она это осознает. Я обхватил их руками, чувствуя, какие они все еще ледяные. Ее голова повернулась ко мне, выражение лица было вопросительным.
Я поднял руки. Я не должен был прикасаться к ней без разрешения.
— Нет, это было приятно.
Моя грудь вздымалась, когда я снова обнимал ее маленькие ступни, надеясь согреть их своими ладонями.
— Ты переносишь мою близость лучше, чем я думал после того, как ты убежала с криком, увидев меня.
Она наклонила голову. Выражение ее лица было напряженным, словно она пыталась решить сложное уравнение, затем она снова опустила подбородок на колено и снова глубоко вдохнула запах моей рубашки.
Трахни меня.
— Я не знаю, что в тебе такого, но… — она пожала плечами и не закончила фразу. Затем выражение ее лица озарилось весельем, — И я не убегала от тебя. Когда ты открыл дверь в мою балетную студию, ты позволил Момо сбежать. Я пыталась поймать его. Вот почему я так быстро убегала.
Я уставился на нее пустым взглядом. Что, черт возьми, такое Момо? Должно быть, она увидела вопрос на моем лице, потому что продолжила.
— Моя собака. Он всего боится, а ты очень страшное зрелище для него маленького.
Она сделала паузу. — Для большинства людей, вероятно, тоже.
Я покачал головой, близкий к тому, чтобы снова начать смеяться.
— Надеюсь, с ним все в порядке.
— Я уверен, что он побежал к кому-то из твоей семьи.
— Он почти всех их боится.
Умная собака.
— Может быть, он пошел к Киаре, но она в библиотеке в своем крыле, так что я сомневаюсь, что он смог до нее добраться.
— Он не может сбежать из помещения, не так ли?
— Нет, но он может пораниться, пытаясь сбежать, — она вздохнула. — Тебе повезло, что Медведя не было со мной в студии. Он бы напал на тебя. Он кане-корсо.
Я предполагал, что это порода собак, но никогда не слышал о ней, несмотря на дружбу с Максимусом. У его семьи был собачий приют для животных, подвергшихся жестокому обращению. Ротвейлеры, питбули, бульдоги…
— Если он размером с ротвейлера, я мог бы с ним справиться.
— Убив его? — грустная нотка в ее голосе заставила меня покачать головой.
— Только в крайнем случае. У меня есть опыт борьбы с подобными зверями. Я бы попытался повалить его на землю и удержать там. Если он весит 120 фунтов. А у меня на него сто фунтов.
— Он весь в мышцах.
— Я тоже.
Она провела взглядом по моим мускулам, и нежный румянец окрасил ее щеки. — Да.
— Ты обещана кому-то? — это вылетело из меня быстрее, чем любая пуля из моего полуавтомата.
Брови Греты вскинулись, словно она не могла понять вопрос. Я тоже не мог понять.
— Нет, — сказала она так, как будто ответ был очевиден. И, возможно, так оно и было. Учитывая ее сумасшедшего близнеца и остальных сумасшедших Фальконе, нужно было иметь яйца размером с Неваду, чтобы просить руки Греты.
— Я никогда не встречала человека, который бы меня так заинтересовал, — она выглядела задумчивой на мгновение, прежде чем снова заглянуть мне в лицо, — А что насчет тебя? Ты обещан?
— Нет, — ответил я, не подумав. Почему я солгал? Новость о моей помолвке, конечно, облетела и Вегас, и, если я не ошибаюсь, весь клан Фальконе был приглашен на свадьбу. С другой стороны, она казалась девушкой, живущей в своем собственном мире. За последние годы она ни разу не была ни на одном празднике. Я даже не был уверен, видел ли я ее до сегодняшнего дня.
Возможно, она действительно не знала обо мне и Крессиде. Мне бы хотелось, чтобы так и оставалось по причинам, на которые у меня не хватало терпения.
Я совершенно не знал, как долго мы были заперты в этой камере. Это было похоже на мгновение и вечность одновременно, и я знал, что никогда не хотел, чтобы это закончилось. Разговор с Гретой был как нельзя кстати.
Ее глаза остановились на моем лице. — Я никогда не думала о том, чтобы поцеловать кого-то. Но думаю, что с тобой я могу представить свой первый поцелуй однажды.
Мое тело напряглось, сердце гулко забилось в груди. Я уставился на нее. Она не флиртовала, язык ее тела не приглашал меня поцеловать ее сейчас, но ее слова вызвали лавину в моем теле, которую я с трудом сдерживал.
Какого черта?
Раздался щелчок, и клавиатура засветилась красным, затем зеленым. Дверь распахнулась, и вошел Нино, а за ним высокий парень с медово-русыми волосами и пронзительными голубыми глазами, одетый в черную футболку, за которой красовалась татуировка «Каморра» и несколько других.
Как будто они отрабатывали хореографию, одна их бровь полезла на лоб, а взгляд в глазах был таким, словно их окунули в ледяную воду.
Вот так…
6
Грета
Алессио и Нино вошли в камеру. Мое лицо расплылось в благодарной улыбке. Я действительно наслаждалась временем, проведенным с Амо, но мое беспокойство за Момо усиливалось с каждым мгновением. В последний раз, когда он сбежал, мне понадобилось больше суток, чтобы найти его, свернувшегося калачиком за полкой в подвале.
