должен был зайти, Сава ж говорил, что пришлет его. Черт!
Илья уже сбежал с лестницы, и они с отцом стали дальше накрывать стол для чаепития.
Эти скачки ее угробят скоро, однозначно!
Открыла дверь Артему, с удовольствием оглядела того с ног до головы, кивнула, вышедшему из комнаты Васе, чтобы отнес Артёмкину ношу на кухню.
– Смотрю, у тебя тут сегодня весело? – друг выразительно глянул на мужские ботинки на полу, – Наслышан, наслышан!
– У Ильи рот не затыкается на эту тему, знаю, но нам остается только терпеть!
На секунду прижалась к другу. Он был теплый и большой, как мишка косолапый. Ее одноклассник, с которым она просидела за одной партой больше семи лет. Он стал крестным отцом ее сына, примером для подражания, другом. И его мнение о Косте, для Ильи, будет важным и даже очень.
– Ты знаешь, я даже немного ревную. Странно, правда? – спросил, улыбаясь, Артем.
Пока друг снимал пиджак и ботинки, она наблюдала за ним. Видела темные круги под глазами, морщинки в уголках глаз. Устал.
– Ты чего так поздно? Жена твоя куда смотрит, а?
– Я ее к маме отвез, эти гормональные перепады у меня уже в печенках сидят. Ты, когда на сносях ходила, такой не была, – проворчал, – Несправедливо!
– Она тебе дочку родит, так что, – хлопнула его по плечу, ободряя, – терпи, казак!
– Ну-с! Знакомь нас, что ли, Маришка, мне жутко интересно! – хлопнул в ладони, и пошел на кухню, откуда доносился смех Ильи.
– Артем, маме нельзя на ночь пиццу есть, она потолстеет! – Илья заржал как конь, приветствуя своего крестного, важно пожал тому руку и повернулся к отцу, – Папа, – это Артем, мой крестный; Артем, – это мой папа Костя.
– Да-к мы знакомы, правда, Константин Алексеевич? Давненько не виделись! – мужчина Костину руку пожал и вроде был радушным, но Маришка, зная друга не один год, заметила, вмиг закаменевшее лицо.
– Да, знакомы. Не знал, что у вас есть крестник, Артем. Думал, не при вашей работе с детьми возиться. – Костя говорил спокойно, но сдерживал себя еле-еле, – Марина, можно тебя на секунду?
Она спокойно кивнула в сторону кабинета и пригласила его проследовать за собой. Тихо закрыла за ними дверь и повернулась к напряженному мужчине.
– Ты хоть знаешь, кто он такой? Ты понимаешь, кого к ребенку подпустила? – без лишних слов начал на нее гнать.
– Знаю, а вот вы каким образом пересекались, мне интересно! Есть что мне рассказать?
– А тебе? Господи! – провел рукой по волосам, – Крестный отец моего сына – правая рука криминального авторитета, твою мать! Чем ты думала, когда с ним связалась?!
– Это не твое дело! Все, что ты должен про него знать, это то, что для твоего сына он всегда находил время, ходил с ним в походы и на рыбалку, поддерживал меня, когда мне жить не хотелось. Он был примером для Ильи, любит его, как родного, – это главное! Точка!
– Да?! – горько усмехнулся, – А то, что они наркотой торговали, бои подпольные устраивали,– это меня не касается?!
– А ты, значит, чистенький, что ли? – презрительно скривилась, – Хватит лицемерить, Костя! Не у всех есть богатенькие родители, которые по наследству детям передают огромные активы и бизнес. Кто-то всего добивается сам, и не мне тебе рассказывать, каким путем у нас зарабатывается первый миллион зеленых бумажек.
– Это ты лицемеришь, ты! Он чужих детей гробил, а твоего любит и своего тоже, наверное, это, значит, нормально?!
– С каких пор ты вдруг озаботился чужими проблемами? Раньше за тобой такого не замечала.
– Ты меня не знала раньше, и сейчас не знаешь! – рыкнул на нее, – Как ты можешь спокойно сидеть тут, и знать, что он общается с твоим ребенком?
– Пошел ты к черту со своей моралью, понял?! Он мой друг, я его знаю сто лет! И если бы не он, твоего сына бы забрали в интернат для умственно отсталых детей, ясно тебе! Тоже мне, святоша, бл*ть! Где ты был, когда твоему сыну нужна была помощь, деньги на врачей?! Сказать где?! Развлекался с очередной шлюхой! Знать забыл, что девочка Маришка могла от тебя залететь, правда?!
– Давай успокоимся, ладно? – примирительно начал.
– К черту твое «успокоимся»! Не смей обвинять людей, благодаря которым, ТВОЙ сын жив и здоров, понял?!
– Объясни мне все нормально! И не кричи, ты Илью напугаешь!
– Как же ты меня бесишь, если бы ты только мог представить, как ты меня бесишь! Вы, дети богатых родителей, думаете только о себе, а те, кто из дерьма выбивается на вершину, считаете преступниками, быдлом. Так вот, я быдло, и ради здоровья своего сына такие вещи делала, что по мне тюрьма рыдает. У меня, знаешь ли, выхода не было. Когда мы Тамира хоронили, я только об Илье думать могла, как помочь, чем, каких врачей, чтобы только живой, – сама говорила, а сердце стучало-стучало, разорваться было готово, – Ты не понимаешь каково это, услышать от врачей диагноз аутизм. И плевать им было, что они ошиблись, что просто не стали париться и делать остальные тесты. Плевать! Люди вообще твари бездушные, а такие врачи, особенно! А я мать одиночка, без работы. Знаешь, они мне предложили его в интернат сдать, мол, я не справлюсь, не смогу заботиться о нем, как следует. Господи, если бы Артем нормального доктора не нашел, мы бы до сих пор…– она запнулась, не смогла этого сказать, – Каждый выживает, как может, Костя. Мы тогда могли только так. Никому в ж*пу не нужен был мой красный диплом, и мамин опыт работы. Всех увольняли, кризис, говорят. А я, после родов, два месяца с постели не вставала, мы в такой заднице оказались. Мне предложили работу, пусть нелегальную и, завязанную с такими деньгами и людьми, что дурно стало, но у меня на руках был сын и мать. Артем мне пообещал, что как только я захочу уйти, я уйду. Слово свое сдержал, и держит до сих пор! Так что, ты можешь пойти нах*ен со своими обвинениями и всем остальным, или можешь пойти извиниться перед человеком, заменившем твоему сыну отца, и сказать ему спасибо за все, что тот делал, пока ты из одной постели в другую прыгал!
Она не торопилась смотреть на него, не хотела, чтобы он видел ее слабость, чтобы видел в ней женщину. Ей он был не нужен, ни когда это все происходило, ни сейчас.
– Почему ты мне раньше не рассказала?
– А кто ты такой, чтобы я перед тобой душу выворачивала?!
– Отец твоего сына, – хрипло прошептал, сглатывая ком
