раньше не встречались? – Брюс вернулся к интересующей его теме.
– Слушай, убери уже утюг с моей задницы, а?
Брюс поморщился:
– Все время забываю, что ты еще не повзрослел.
– Если взрослость – это поклонение банану, строгое расписание и разноцветные графики, которые надо соблюдать, то да – не повзрослел.
– Высказался? Так что ты собираешься делать с Зои?
– То же, что и всегда. – Мой ответ был прост.
– То есть спать с ней, платить по ее счетам – ну что такое десять-двадцать тысяч долларов, а потом долго-долго приходить к пониманию, что ты идиот?
– О нет, – сказал я. – Два-три раза – да, такое случалось. Хотя гораздо чаще я ее посылал.
Брюс пристально посмотрел на меня, будто услышал что-то невероятное.
– Ты кретин, что вообще с ней связался. Извини, не удивлюсь, если ты снова наступишь на те же грабли.
Я поглядел в потолок, попытался найти контраргумент… и не нашел.
– Слушай. Ну, может, я к ней привык, не знаю… Да и было это уже несколько месяцев назад. Мы даже не целовались в губы. А сейчас у меня виды на девушку-пекаря!
Брюс широко улыбнулся и покачал головой:
– Это у тебя такая установка? Если не целовались в губы, то не считается?
– Не только у меня, это общеизвестно. Хотя с проститутками… Стоп! Я не за этим подошел к Зои на вечеринке. Я увлекся девушкой с вишневыми пирогами! Да, не надо мне было спать с Зои – от слова «совсем». Но все уже в прошлом. И вообще, я сказал ей – отвали! Так что видишь, стараюсь не повторять свои ошибки.
– А девушка с вишневыми пирогами об этом знает? Что ты ею увлекся или что отшил Зои?
– Ты психологом заделался?
– Слушай, меня жена на гриле поджарит – как только я вернусь к себе в кабинет и все расскажу ей.
Я искоса посмотрел на него.
– А если Хейли не знает, что она мне небезразлична, то ведь кое-кто за счастье почтет рассказать ей. Что ее Санта-Клаус не настоящий.
– Что?
– Не обращай внимания. Ты прав, она должна знать.
– Ты ей сказал, зачем пошел к Зои?
– Мне надо было у нее разрешения спрашивать – поговорить с другой женщиной?
– Нет, конечно. Но ты ведь не настолько тупой, чтобы не понимать, как это выглядело? Ты просто бросил ее и пошел к Зои!
– Что-то вроде того, – пробормотал я. – Если бы Зои поняла, что я заинтересовался Хейли, то уж нашла бы способ все испортить. Вот чего я боялся. От Зои пощады не жди!
Брюс со вздохом поднялся.
– Понятно. То есть, собственно, и докладывать нечего. Просто скажу – мой брат облажался с девушкой! Жаль, она Наташе понравилась.
– Полегче! Это мы еще посмотрим. У тебя свои методы, у меня – свои.
– И каков же твой метод?
– Рискую, но награда стоит того, – сказал я. – Сам подумай: если она испугалась такой ерунды, то я просто избавлю себя от неприятностей в будущем. Надо заставить женщину пройти через все! А как иначе понять, что с ней можно строить серьезные отношения?
Брюс удивленно поднял брови:
– С каких это пор ты начал задумываться о серьезных отношениях?
Я шумно выпустил воздух изо рта. Однако… в точку! Он прав. Постоянных отношений я никогда не искал, и их у меня никогда не было. Я всегда искал… искал, на что отвлечься. Более того – на что временно отвлечься.
– Ладно, секретный агент, пока что хватит. Если репортерский зуд у Наташи не пройдет, пусть предъявляет претензии мне напрямую. Устраивает?
– Вообще-то нет, – сказал Брюс. – Но у меня куча работы.
Я поднял ладони и пошевелил пальцами; сам не знаю, что хотел вложить в этот жест. Наверное, что-то типа «не смею отвлекать столь важную персону от супер-пупер важной работы».
– О господи! – простонал Брюс и вышел из кабинета.
Если мне куда-то нужно, обычно я пользуюсь услугами водителя. Это экономит кучу времени. Водитель всегда на связи, я плачу ему зарплату и стараюсь, чтобы он не остался без дела. Однако сегодня я решил ехать на метро, хотя это определенно не в моих привычках. Похоже, мне требовалось время – разобраться со своими мыслями.
Комментарии Брюса немного меня задели. Интересно, почему я вдруг ляпнул такое?
«Надо заставить женщину пройти через все, а как иначе понять, что с ней можно строить серьезные отношения».
Я сел в полупустой вагон. До обеда было еще далеко, а утренний час пик уже прошел.
Я все думал – неужели это просто так сорвалось у меня с языка? Мне всегда ужасно нравилось дразнить брата, и я обычно болтал, что в голову приходило, какая разница – правда, неправда, – лишь бы пробить его броню. А эта фраза, так легко слетевшая с моих губ… Не похоже на хорошо продуманную ложь или издевку. Неужели…
Меня ошеломила промелькнувшая догадка.
Поезд мчался сквозь туннель; я прислонился головой к окну и задумался. Поручни мягко покачивались в такт движению.
Чуть позже я вышел, миновал вонючие переходы станции и выбрался наверх. Улицы Нью-Йорка показались мне чистыми и симпатичными; как-то раньше я никогда не обращал на это внимания. Я направился к булочной, однако услышал какой-то шорох в переулке между двумя зданиями. Наверное, хотелось найти повод еще задержаться – вот опять, совершенно на меня не похоже! Я вынырнул из потока пешеходов и свернул в переулок.
Пошел по нему; по пути мне попалась куча мокрых картонных коробок. Оттуда вновь послышался шорох, куча зашевелилась… От неожиданности я отскочил назад, затем осторожно подошел ближе.
Коробки рассыпались, из-под них вылез маленький грязный щенок. В зубах он держал обглоданную куриную кость.
В детстве у нас была собака. Просто чудо, что родители ее завели – мы жили так бедно, что им едва удавалось прокормить нас с Брюсом. Однажды вечером отец дал собаке куриную косточку; он не знал, что для животных они небезопасны. Пес разгрыз косточку, проглотил. А потом перестал есть – острый осколок сильно поранил желудок. И вылечить нельзя было… Пришлось его усыпить.
Я осторожно шагнул к песику, намереваясь отобрать у него кость.
Он зарычал на меня!
Ах ты маленький засранец, еще огрызаешься?!
Похоже, дворняжка – не видать признаков никакой породы, обычная псина коричневой масти, черные уши. Под одним глазом – рыжее пятно. На вид не больше нескольких месяцев.
– Слушай, ты, маленький говнюк, – шепотом произнес я, не желая, чтобы кто-то из прохожих услышал, как я препираюсь со щенком. – Сам отдашь или отбирать придется?
Он попятился, шерсть на загривке
