— Ну и правильно. Неча киснуть. Развлекайтесь, давайте. К нам-то он заедет или как? Соскучились мы.
— Сейчас спрошу. Сень, мама спрашивает, домой заглянешь или к себе сразу уедешь?
— Дай телефончик. Привет мамуль. Заеду, конечно. Провожу эту кулёму до дому, а то вдруг по дороге украдут. Шибко уж она у нас красивая получилась. — шутливо говорил в трубку брат, отмахиваясь от Кати. — Мам она дерётся, отдаю ей телефон обратно.
— Кать хоть ты и просила не говорить, но я всё же скажу. Женька живёт в вашем дому, один. Ирка не с ним, У Клавки живёт, он её только в город зачем-то возил. К нам приходит почти кажный вечер. Аринка, так и не разговаривает с ним. А с отцом они говорили. Вот только отец не сказывал мне, о чём.
— Ладно мам, спасибо тебе за всё. Я ещё позвоню. До свидания.
— До свидания, дочка.
Прогулку молодые люди завершили в ресторане. Поужинав, расстались до утра следующего дня.
Так как подъём предполагался ранний, брат с сестрой приняли душ и легли спать. Утомившись, насыщенным впечатлениями днём, Екатерина впервые спала без сновидений.
В семь часов утра они садились в машину, в которой уже сидел Александр. Их путь лежал в бухту Предзнаменований в таинственный фьорд Балаклавы. Катя уснула почти сразу, как они тронулись, и проснулась уже на месте.
В прибрежном кафе их ожидала экскурсовод, симпатичная невысокая девушка лет двадцати пяти. Они позавтракали под рассказ Лизы об истории этого необычного городка и фьорда. После завтрака совершили небольшую пешую прогулку по набережной, удивляясь тому, что дома стоят практически у само́й воды. Оказывается, в этой бухте, никогда не бывает штормов. Полюбовались, высившимися над набережной развалинами средневековой генуэзской крепости Чембало. А потом была прогулка на катере.
Молодые люди слушали интересные истории, что рассказывала Лиза. Купались, любовались играющими в воде дельфинами и, конечно же, азартно рыбачили. С визгом, с воплями, с хохотом. Александр активно переживал за Катю, он вообще весь день ненавязчиво ухаживал за ней. А Лиза болела за Сеньку. Но победила дружба. Пойманную рыбу для них тут же запекли на мангале. И они с удовольствием её съели, запивая вином.
Поздно вечером катер пристал к причалу неподалёку от санатория, и молодые люди расстались до следующего дня.
Глава 5
Евгений припарковал машину на стоянку возле кафе «Венецианский дворик» и зашёл внутрь. Быстрым взглядом окинув помещение, он направился к столику в глубине зала. Возле большого панорамного окна сидел светловолосый мужчина в голубой рубашке и серых брюках. Пиджак от костюма висел на спинке соседнего стула.
— Здорово, Никитос, — Женька протянул ладонь однокласснику и другу детства, вставшему навстречу.
— Привет, брат, — Никита пожал ему руку, и мужчины обнялись, по-дружески похлопывая друг друга по плечу. Орлов, улыбаясь, произнёс, — Рад тебя видеть, дружище. Это ж, мы с тобой, с января не встречались. Вот ведь время летит-то.
Мужчины сели.
— Ну давай рассказывай, что у тебя приключилось? — спросил, не откладывая разговор в долгий ящик, Никита, — И что это за вид такой унылый? С Катей поссорились, что ли? Или на работе проблемы
Женька потёр ладонью подбородок и предложил, — Слушай Никит, это долгая история, и довольно неприятная. Я бы вначале пообедал. Есть уж больно хочется.
— Ну давай, у меня тоже ещё сегодня с утра маковой росинки во рту не было — согласился Никита. И они, сделав заказ официанту, неторопливо ели, перебрасываясь, ничего не значащими фразами. А когда им принесли кофе, Евгений наконец заговорил о том, что его беспокоило.
— Никит, выслушай меня и не перебивай, пожалуйста. Поверь, рассказывать об этом кому-либо, мне, честно говоря, стыдно и неприятно, да и не хотелось бы на самом-то деле. Но мне очень нужен совет и взгляд со стороны. Честно говоря, я в полном дерьме и не знаю, как оттуда выбраться.
— Начало, уж какое-то слишком пессимистическое. Мне что-то уже страшно делается. Но хорошо, я слушаю тебя.
— Знаешь, не знаю, даже с чего начать. Может, с конца. Я ушёл от Кати и подал заявление на развод.
— Ох, ты ж! Ну ничего себе! — присвистнул Никита, — Извини, друг, не сдержался. Ошарашил ты меня. А причина?
— А причина? Моя предполагаемая неверность и беременность двойней другой женщины.
— Даже так? Мне казалось, что ты просто безумно любишь свою Катьку, — Никита недоверчиво посмотрел на Евгения, — Погоди, а почему предполагаемая?
— Предполагаемая, потому что сомнения появились, поэтому и нужен совет, — Женька тяжело вздохнул и произнёс. — Тебе не казалось, я действительно люблю Катю. Я её больше жизни люблю.
Он помолчал и продолжил.
— Никит, я не хочу этого развода. Я не люблю, да и не хочу эту самую, другую женщину. И детей от неё тоже не хочу. Но обстоятельства складываются так, что я вынужден на ней жениться. Чёрт. Да, я представить себе не могу, как буду жить без Катьки и детей. Но и что делать, не знаю тоже. Меня попросту заставляют...
— Кто тебя заставляет? Почему? Так ты спал с этой... она беременна от тебя или нет? А аборт? Почему не договориться и не заплатить? Почему сразу жениться? — Никита сыпал вопрос за вопросом.
— Я сейчас всё тебе расскажу. Может, и сам тогда пойму, где и что упустил из виду. И как я в это дерьмо вляпался. А вообще, творится что-то странное. Ирина вроде как за меня замуж собралась, по крайней мере, её бабка утверждает, что та об этом только и мечтает. Но сама девушка бегает от меня, словно я зачумлённый. На разговор не идёт, будто боится чего-то.
— Так. Я понял, что ничего не понял. Давай-ка с самого начала и поподробнее, — лицо у Никиты стало серьёзным и озабоченным.
— Началось всё это ещё в январе. Помнишь мы с тобой и Лёшкой в «Аллегро» встречались. За Новый год, да за моё повышение пили.
— Ну, помню. Ты машину ещё на стоянке оставил, а домой на такси уехал. Я тебе тогда предлагал у меня ночевать остаться, — отозвался Никита.
— Лучше бы остался. Вот в тот день всё и случилось. Если помнишь, я говорил, что Катя с близнецами в Москву уехала. Детей премировали путёвками на кремлёвскую ёлку.
— Да помню, было такое...
— Ну так вот. Приехал я домой на такси. Помылся в ду́ше. Достал из холодильника бутылочку пива и ушёл в спальню. Это всё, что я помню о том вечере, — Женька взъерошил и без того торчавшие в разные стороны волосы и продолжил.
— В общем, проснулся утром от женского плача. Я почему-то спросонья решил, что это Катя. Говорю ей, — Катенька, что случилось родная? Почему плачешь? — Облапил её, прижимал к себе, а она ещё громче плачет и вырывается. Глаза открываю, а это Ирка, соседка моя, тёть Клавы — внучка, совершенно голая. А я её бл*дь, обнимаю. Я даже растерялся...
— И? — не удержался от вопроса Никита.
— Что и? — сердито произнёс Женька, опустив глаза, — Если судить по кровавому пятну на простыни, и по следам у меня на... хм... То, да, мы переспали. И, судя по всему, я у неё был первым. Ну это я позднее увидел, а тогда просто ошалел.
— В смысле, если судить по пятну? Ты что, правда, не помнишь, как ты тр**л девчонку?
— В том-то и проблема, что я ничего не помню. Точнее, помню, как приехал, как принял душ, как выпил бутылку пива из холодильника, перед тем как лечь спать. И всё... А дальше было утро. Чёрт, Никит, ну не мог я быть настолько пьяным, чтобы ничего не помнить.
— Ну Жека, ты даёшь? А могла она сама к тебе в постель залезть? Может, она в тебя влюблена, как кошка, и специально всё организовала? А кровь? Ну палец, к примеру, порезала. Тебе — то она нравится?
— Кто, Ирка? Никитос, она же девчонка совсем. Да хорошенькая, но тихая, забитая какая-то. Нет, она совершенно не в моём вкусе. А я ей? Не знаю, вроде не похоже было, чтобы влюблена была. Не замечал я ничего такого.
Женька продолжал свою грустную историю дальше, Никита качал головой, задавал уточняющие вопросы, а потом сказал, — Действительно странно. Давай-ка, я позвоню одному человеку. И поехали-ка в мою контору.
