в стороны, и девушка несмело коснулась по-юношески гладкой кожи его шеи и груди.
Нерина сидела, укутавшись в его покрывало, и всматривалась в темные уголки комнаты, которая внезапно стала ей почти родной. До этого большую часть времени не хотелось открывать глаза, но когда все закончилось, она почему-то была спокойна и почти расслаблена. Никакой вины за случившееся девушка не чувствовала: разве она должна что-то Косте Киму, который немного развлекся, поиграл с ней в любовь и, вероятно, успел забыть о ее существовании? Или отцу с матерью, которые охотно продержали бы ее всю жизнь под стеклянным колпаком, если бы могли?
Они не стали утруждать себя раздеванием и предварительными ласками: Айвар только поцеловал ее в шею и усадил к себе на колени. Остальное слилось с полумраком, царящим в комнатке, и уже откладывалось в памяти фрагментами: сильные и уверенные объятия, резкий толчок внутрь, от которого живот больно заныл, как при несварении. Девушке вдруг показалось, что она очутилась на невиданном аттракционе, исследующем ее нутро и мечущем ее тело в ритме, над которым она не имела никакой власти. Было болезненно, но и приятно от поцелуев, от тепла его бархатистой кожи, от запаха специй и трав. Они почти не видели друг друга, и можно было отстраниться от физиологии и представить себя персонажем романтического фильма о молодых неформалах. Все длилось не очень долго и завершилось без какой-то особой кульминации: Айвар безмолвно остановился, разжал объятия и ободряюще погладил девушку по голове и лицу.
Это выглядело так поэтично и красиво, что Нерина даже не стала задумываться о том, что для молодого африканского мужчины он вел себя как-то слишком сдержанно. Она была не против продолжения, но та четкая, хоть и деликатная уверенность, с которой Айвар закончил процесс, не допускала возражений, и девушка решила подождать другого случая для новых эмоций. С удовлетворением Нерина подумала, что Айвар позаботился о гигиене, в то время как у нее самой все мысли об осторожности вылетели из головы, хоть она и привыкла пить таблетки.
Айвар курил в приоткрытую форточку, стягивая на груди рубашку. Он понимал, что это выглядит невежливо, но не знал, что сказать и как встретиться с ней глазами. Ладони еще ощущали влажную прохладу ее кожи, стянутой тугим спортивным топиком, и внутри бродило неясное чувство, будто он не обнимал ее, а пытался отстранить. Случившееся более чем прежде напоминало ему медицинское или гигиеническое мероприятие, силы притворяться были на исходе, и больше всего ему хотелось оглушить себя ударной дозой кофе или струей ледяного душа. Но как быть с этой странной девушкой? Это приключение явно будет не последним, на что она решится в поисках равновесия, если не уберечь ее хотя бы в зоне его видимости. Кому-то ход его мыслей мог показаться циничным, но Айвар слишком хорошо знал, как дорого обходятся табу на все, что касается женской красоты, зрелости и сексуальности. «Так пусть уж лучше это буду я, — рассуждал он. — Я-то знаю, что другой и денег запросит не по заслугам, и защитой не будет заморачиваться».
Тем временем Нерина привела себя в порядок, пока Айвар стоял к ней спиной, и нерешительно подошла к нему.
— Что же теперь делать? — совсем тихо спросила она, коснувшись его плеча.
«Лучше бы тебе уйти» — подумал Айвар, но обернулся, увидел ее беззащитную блуждающую улыбку и тоже улыбнулся в ответ:
— Ну, для начала все-таки следует поспать, посмотри который час. Так что давай вернемся туда, — он указал на свою непрезентабельную постель. — Конечно, там тесновато, но зато вдвоем тепло и не страшно, верно? Утром провожу тебя обратно.
Вскоре она в самом деле задремала, а он долго лежал рядом, так и не избавившись от тяжелых мыслей. Что-то здесь было не так, и Айвар все еще не мог понять что. Ему уже попадались неопытные девчонки, с которых было как-то неловко брать деньги, — одна такая, приехавшая с командой молодых волонтеров, решила снять парня на спор и не сочла нужным сообщить ему, что была еще девственницей. Потом ему пришлось долго вытирать ей слезы и отпаивать водой, но вскоре они подружились, ходили в кофейню и занимались уже более аккуратным сексом. На прощание Айвар подарил ей красивый шейный платок и с удовольствием переписывался по интернету.
Другим проститутам имитация «амуров» тоже не была чужда, но они в обмен на затейливый секс стремились урвать хоть кусочек роскоши. Порой над скромностью Айвара посмеивались, однако он не обращал на это внимания, зная, что эти парни только проедают заработанное, доверяются обещаниям богатых туристок подарить автомобиль и ради этого выполняют такое, на что он уже давно не соглашался, а потом горюют, что опять остались в дураках.
Разумеется, потребовать у Нерины денег он не мог, но и предложить ей остаться друзьями тоже теперь выглядело бы цинично, поэтому Айвар решил доиграть заданную роль. Учеба не позволяла ей частых отлучек, но у них состоялось еще два-три интимных свидания, уже менее неловких благодаря интуиции Айвара. У него в запасе было много игр и придумок именно для таких романтичных, но сломленных воспитанием девушек: стремительный, обрывистый контакт с минимальным обнажением, когда он с легкостью поднимал ее на весу, со стороны казался грубоватым, но на деле Айвар был очень деликатен и чуток. Она же могла дать волю фантазии и представить их на ночном шоссе, на крыше высокого здания, открытой всем ветрам и взорам, или на пустынном северном пляже, в тени гранитных скал.
Но в основном они проводили время как начинающая юная пара, разговаривали о Питере, детстве, прочитанных книгах и разнице культур, и это нравилось Айвару. Диалог, который завела Нерина в ту ночь, они больше не вспоминали, и лишь однажды девушка нерешительно сказала ему:
— Айвар, я все-таки хочу попросить прощения…
— Опять? — с досадой сказал он. — Что это у тебя за любимое слово? Будь с ним осторожнее, Нери, ведь когда-нибудь оно может и понадобиться.
— И все же послушай, я давно думаю, что тогда пришла к тебе вываливать весь этот негатив, потратила твое личное время, да еще вроде как использовала. Я просто хочу сказать, что не потому пришла, что считала тебя доступным. Просто мне показалось, что у нас есть что-то общее, что мы оба не боимся откровенно говорить о том, что другими замалчивается, поэтому я к тебе и потянулась. Но вдруг ты подумаешь, что для меня подобные выходки в порядке вещей?
— Да что за
