Я вздыхаю.
— Я знаю.
— Точно? — спрашивает он. Я продолжаю молчать, и он берет мое лицо обеими руками и заставляет смотреть ему прямо в глаза. — Майлз, мы не жалеем тебя потому, что у тебя есть ребенок.
— Тогда почему?
— Потому что ты потерял любовь всей своей жизни, — без колебаний отвечает он. — Потому что это пиздец, когда ты должен жить без женщины, с которой представлял всю свою жизнь. Нам грустно за тебя.
Теперь это ещё больше удручает.
— Хорошо, — он убирает руки, затем идёт за миской с хлопьями. — Как ты отнесёшься к новостям, когда люди узнают, что ты женишься?
Чертовски хороший вопрос.
— Я не знаю. Должен ли я что-то подтверждать? Не думаю.
— Ну, люди знают тебя, Майлз. Ну или они знали твоего отца. Они определенно знают твою фамилию по этим твоим ресторанам. И ты знаешь, что у Эмори есть несколько подписчиков в её социальных сетях.
Я фыркаю.
— Этот брак может пойти ей на пользу. Пары зачастую хайпятся на отношениях. А люди просто любят любовь.
— Ну, тогда я рад, что хоть в чем-то могу ей помочь.
ГЛАВА 12
«Мои ровесники тошнотворные» — Is It Just Me? by Sasha Sloan, Charlie Puth
Майлз
— Ты в порядке? — спрашивает Эмори, когда я паркуюсь на стоянке кампуса.
— Нет, — отвечаю я, со всей правдивостью. — Я уже чувствую их взгляды.
— Никто не смотрит на тебя, Майлз.
— Я смотрю! — визжит Брук с заднего сиденья, прямо за Эмори. — Я смотрю, Папочка!
Я смотрю на нее через обзорное зеркало и улыбаюсь, обнаружив её с поднятыми руками и широкой улыбкой на лице. Она вдруг опускает взгляд. Её Пушистик упал, и она изо всех сил пытается его поднять.
— Ты, как и всегда, собираешься притворяться, что не знаешь меня? — спрашиваю я Эмори.
У нас вместе проходит этика, английский и психология, и на каждом из этих занятий Эмори изо всех сил старается притвориться, что совсем меня не знает. Но, честно говоря, я тоже никогда не возражал против этого. Возможность не пересекаться с ней, было лучшим решением для меня.
Но Эмори меня удивляет, когда она качает головой.
— Я думаю, что сегодня вам мог бы пригодится кто-то рядом. Я могу сделать это на этике, но вам придётся найти кого-нибудь другого на остальных занятиях.
— Спасибо, Эм, серьезно.
Я выхожу из машины, со мной уже поздоровались три мимо проходящих человека. Один их тех людей даже оборачивается, чтобы подойти ко мне, но останавливается, когда выходит Эмори.
— Боже, твой маленький фан-клуб будет занозой в моей заднице, особенно когда они узнают, что ты выходишь замуж.
— Нет никакого фан-клуба.
Я открываю дверь для дочери, и она выпрыгивает наружу. Обычно мне приходится отстёгивать ей ремень безопасности, но похоже, она научилась делать это самостоятельно. Она берет своего кролика, и сама закрывает дверь.
— Qui est cette fille? [3] — она указывает на брюнетку с открытым ртом, а затем начинает издеваться над ней. Серьёзно, Брук просто насмехается над выражением лица брюнетки. Она открывает рот и смотрит на неё так же, как она смотрит на меня.
— Я не знаю, детка, — я протягиваю руку Брук, и она тут же берет её. Эмори вручает мне сумку, в которой только один блокнот и ручка, а остальное — это в основном, закуски для Брук, и все, что может ей понадобится пока мы в кампусе. Например, подгузники, игрушки, и два… или пять комплектов вещей.
Брук приручена к горшку, она просто сердится, когда вокруг много людей, а потом забывает сказать мне, что ей нужно в туалет. И чтобы избежать несчастья, я подумал, что ей лучше ходить в подгузнике.
Брюнетка быстро уходит после такого потрясения в её жизни, и я должен сказать, что такой реакции я вполне ожидал. Они будут глазеть на меня, а потом убегать в другую сторону.
Я делаю глубокий вздох и иду к зданию.
Эмори, Брук и я проходим через залы Сент-Тревери, и никто нас не останавливает. Большинство из них просто глазеют на меня. В основном это девушки, которые всегда хотели залезть мне в трусы, другие же полностью игнорируют моё существование.
Брук изо всех сил держится за мою руку, и каждый раз, когда я смотрю на нее сверху вниз, я замечаю, что она смотрит на все вокруг себя. Конечно, она впечатлена, и ей любопытно. Она никогда здесь не была. Все новое, большое, и столько лиц, который она раньше никогда не видела. И даже в четыре года она понимает, что многие из этих новых лиц смотрят на неё.
Но затем она вырывает свою руку из моей и начинает бежать. Если бы я не заметил Аарона издалека, у меня мог бы случится сердечный приступ. Слава Богу я увидел его за минуту до этого.
Брук подбегает к нему и обхватывает его ноги. Аарон немного откидывается назад, не ожидая, что кто-то обнимет его за ноги. Но когда он смотрит вниз, его голова тут же опрокидывается, и он начинает оглядываться, пытаясь найти меня. Когда его глаза останавливаются на моих, он широко раскрывает их от шока.
Я похожу к Аарону вместе с Эмори.
— Какого черта? — говорит он и поднимает Брук с пола, потому что она ждет, пока он сделает это.
— Смотри! — Брук хихикает, держа своего кролика у лица Аарона. — Я привела мистера Пушистика!
— Это замечательно, маленькая принцесса, — его глаза все ещё смотрят в мои, оставляя за собой огромный восклицательный знак.
— У Колина в последнюю минуту поставили групповое занятие, — говорю я. — У меня не было другого выбора.
— А бабушка и дедушка Брук?
Эмори вздыхает. Я не сказал ей, что Брук горячо умоляла меня остаться со мной и не отдавать её бабушке с дедушкой. Единственный ответ, который она получила, когда спросила почему я привел Брук с собой, это подписание плечами.
Поэтому я не сильно удивлен, когда она говорит:
— Они все ещё злятся на нас.
Конечно, она подумала, что я не собираюсь просить её мать позаботиться о моей дочери пару часов.
Я ещё никому не говорил, что мы поженимся…
— На нас?
Я забираю у него Брук, ведь до начала занятий осталось всего пару минут.
— Да, я объясню чуть позже. Это как бы… будет долго. И я должен буду рассказать это вам всем.
Аарон кивает, затем переводит взгляд с меня на Эмори и назад.
— Ах, дерьмо, вы жени…
Я закрываю его рот рукой, не желая, чтобы кто-нибудь вокруг нас услышал, что он говорит это вслух.
— Заткнись, — шиплю я. — Я расскажу об этом вечером, хорошо? Ты же сегодня дома, не так ли?
— Да, я сегодня дома, — он скрещивает руки на груди. — Но у Колина свидание с Лили, а София приедет к тому времени.
— Колин может перенести указанную дату. Это важнее.
— Грей знает?
Я киваю. Я ему не говорил, он сам догадался, потому что, если и есть человек, который знает и понимает все без слов, так это Грей. Я почти уверен, что он догадался, как только я сказал ему что Эмори переедет к нам.
— Ничего не говори Колину.
— А что насчёт Софии? Я не лгу ей.
— Это не будет ложью, если она не спросит.
Аарон протестует.
— Это ложь. Я рассказываю всю свою жизнь этой девушке. Мои мысли — её мысли. Что знаю я, знает и она.
Эмори фыркает. По крайней мере, я не единственный, кто отказался от любви. Она тоже больше не верит в это.
— Это мило.
Аарон прищуривается, зная, что она говорит это не серьёзно.
— Ты мне не нравишься.
Брук в моих руках громко охает, и затем прижимает ладонь ко рту.
— Папа сказал, что нам так нельзя говорить, — шепчет она.
Она права. Я сказал ей, что мы не любим и не ненавидим людей, тем более открыто. Мне пришлось, ясно? Потому что был один раз, когда пытался отдать её в детский сад. Я забрал ее после школы, а потом мне сказали, что моя трехлетняя дочь все время говорила, что ненавидит там всех. Она говорила это все время, пока находилась там. Я едва поверил своим ушам, когда мне об этом сообщили. Брук не из тех, кто случайно ненавидит людей. По крайней мере я так думал до этого момента.
