— Скажите, а что в ней?
Андрей перевёл взгляд на кастрюльку, сглотнул:
— Там… с-соус… креветочный.
— О-о-о-о-о… — мои глаза наверняка загорелись, потому что Андрей смотрел на меня в совершеннейшем недоумении. — Я просто… я такого никогда не пробовала.
Помощник Павла Сергеевича повращал глазами, отшагнул с порога и исчез, оставив меня наедине с сокровищем.
Если бы его начальник вёл себя прилично, я никогда бы не поступила так, как поступила. Но во мне наконец проснулся детдомовский волчонок, которому мстительность не чужда была почти в той же мере, что и голод.
Я сняла крышку, и в нос мне ударил божественный аромат. Это решило судьбу соуса раздора. Который, к тому же, готовился совершенно напрасно — ни я, ни уж тем более Уваров не собирались сегодня устраивать спектакль для домашних и участвовать в праздничном ужине для двоих. Ну разве только для того, чтобы разбить друг другу о голову пару тарелок…
Месть моя оказалась страшна — сражённая наповал ароматом, я даже ложку взять не озаботилась. Ткнула в соус указательный палец и с удовольствием его облизнула.
М-м-м-м-м… я могу есть его вечно!
На какое-то время душа моя воспарила над землёй, и я смаковала кулинарное открытие века.
На землю меня грубо спустило возвращение ябеды в компании моего мужа. Блондин продолжал ему что-то втолковывать о недопустимости и непозволительности, а Уваров смотрел на меня. И на его лице читалось полнейшее недоумение.
Ого… Уварова, оказывается, можно застать врасплох.
Я так и застыла с поднятым пальцем, с которого на столешницу лениво сползал креветочный соус.
— Какого… — наконец ожил хозяин дома и потемнел, будто туча, — Паш, потрудись объяснить.
Павла Сергеевича угроза в голосе работодателя не смутила. Он ткнул в меня дрожащим пальцем:
— Вот эта… эта маленькая дрянь шпионит на моей кухне! Вы только посмотрите, что она натворила! Со-о-оус! — взвыл блондин, словно буйнопомешанный. — Разведывает рецептуру! Увольте её! Немедленно! Я на своей кухне такого не допущу!
И параноик. Под стать своему нанимателю.
Уваров повернулся к блондину всем корпусом и навис над ним, словно скала.
— Эта маленькая дрянь — моя жена. Ты свой отпуск где, в пещере проводил? Иногда полезно интересоваться тем, что происходит в жизни твоего работодателя. Ну так, знаешь, для своей же собственной пользы.
Блондин посерел:
— А… к-как…
— И не беспокойся. Тебе её здесь терпеть не придётся. Потому что это больше не твоя кухня.
Теперь, невзирая на неприятное знакомство, мне больно было смотреть именно на Павла Сергеевича.
— Глеб В-викторович…
— Выметайся.
— Но, послушайте…
— Выметайся!
Голос Уварова громыхнул так, что впору было зажать уши.
— Может, это уж слишком? — пискнула я. — Он же ничего…
— А ты, — муж обернулся ко мне и опалил меня взглядом, который чуть дольше положенного задержался на моём измазанном соусом пальце, — не шастай по рабочим помещениям и не мешай людям работать.
Глава 19
Что-то во мне говорило — не время молчать. Нужно договориться, пока хватало смелости, а остатки пищи богов таяли на языке.
Уваров пошагал прочь из кухни, а я, пока ещё не совсем соображая, как поведу разговор, отёрла палец о первое подвернувшееся полотенце и увязалась за ним. Промчалась мимо остолбеневшего блондина и нагнала мужа уже на выходе.
— Можно… можно тебя на пару слов?
Он, видимо, совсем не ожидал, что я помчусь следом. Остановился и обернулся.
— Хочешь поговорить? — как будто на всякий случай уточнил он.
Я закивала.
На секунду мне показалось, он откажет мне в этой малости. Но нет. Слегка прищурившись, он вдруг шагнул к панели за исполинской вазой с каким-то роскошно убранным сухоцветом, куда-то нажал и отворил дверь в уютную, затянутую тёмными обоями комнату.
Я расценила это как согласие и, пытаясь унять сбившееся дыхание, шагнула за порог.
Дверь за нами беззвучно закрылась. Я невольно поёжилась. Сколько ещё подобных комнат-секретов хранил этот дом?..
Ситуация складывалась не в мою пользу — я застыла посреди комнаты, а Уваров остался стоять у самой двери. Теперь разговор не закончится, пока он этого не захочет. Оставалось надеяться, он не фанат наших диалогов.
— Мне жаль, что… я не хотела… — я ожидаемо начала спотыкаться о собственные слова, — это ведь ваш главный повар?
— Шеф-повар, — поправил Уваров, — больше не мой.
— Он, конечно, тот ещё эксцентрик, но, может, не стоило с ним так... жёстко?
— Я не спрашивал твоего совета по этому поводу. Ты об этом хотела со мной поговорить? Замолвить словечко за человека, который тебя оскорбил?
Я потупилась:
— Ну… я на него зла уже не держу. Я ему отомстила.
Уваров фыркнул. От удивления я вскинула голову и уставилась на него, потому что, должно быть, впервые за время нашего с ним общения он не язвил и не выливал на меня ушаты сарказма. Мой ответ его искренне… развеселил?
— Месть заключалась в съеденном соусе?
Я кивнула и отчего-то густо покраснела. Сейчас этот поступок казался мне откровенно детским, глупым.
— Это того хотя бы стоило? — в тёмно-карих глазах продолжало плескаться веселье.
— Более чем, — невольно сорвалось с моего языка.
— Так ты за него просишь из-за этого? Потому что не хочешь лишаться возможности время от времени совать пальцы в кастрюли с креветочным соусом?
Он что, по цвету или по запаху определил, каким соусом я лакомилась?
— Господи, нет, конечно! — запротестовала я. — Просто…
— Он сказал, ты шпионишь, — неожиданная смена темы изменила и его настрой. Он снова излучал свою привычную мрачную надменность. — С чего бы ему так говорить?
— Я… понятия не имею. Испугался, что умыкну у него рецептуру? — предположила я, и моё искреннее недоумение, кажется, убедило его, что за словами блондина не крылось ничего, кроме параноидальных иллюзий.
— Тем более не вижу смысла держать у себя в доме помешавшегося. Смилянский скоро окончательно выгорит, начнёт подозревать всех подряд и однажды подсыплет нам в кашу мышьяк. Лучше принять превентивные меры.
Кто бы говорил о подозрительности… Но вслух я сказала вовсе не это.
— Поступай как знаешь. Мои слова всё равно ничего здесь не решат. И всё-таки… раз я теперь тут живу… я не могу сидеть сиднем дни напролёт. Я буду учиться готовить.
Уваров смотрел на меня так, будто не был до конца уверен, что всё расслышал правильно.
— Готовить?..
— Ну… да. Я хочу научиться.
Мне определённо удалось его поразить. Ожил он только после очень продолжительной паузы.
— Как тебе будет угодно. Только я здесь при чём?
Я очень надеялась, что пришедшая мне в голову шальная мысль, которая могла бы с невероятным удобством убить двух зайцев, позволит мне хотя бы поторговаться за свободу. Хотя бы за её иллюзию.
— Дело в том, что я не хотела бы никого стеснять. Может, для меня найдётся какое-нибудь место… Я подумала… я подумала, может, я могла бы жить где-нибудь на территории. В каком-нибудь коттедже. Я знаю, что вокруг поместья есть такие, где живёт прислуга.
Тёмный взгляд Уварова так и впился в меня:
— Ты хочешь жить… отдельно.
Он не спрашивал. Он утверждал.
Моё сердце упало, но я продолжала гнуть свою линию:
— Но это было бы удобно нам обоим. Я никому не буду мешать, ни у кого не буду путаться под ногами. И эти вечные скандалы наконец прекратятся. Чем меньше мы будем контактировать, тем лучше. Разве нет? Это же выгодно нам обоим!
Уваров сжал челюсти так, что желваки проступили.
— Нет.
— Н-но…
— Никаких «но»! — громыхнул он. — Не обсуждается. И никаких больше бредовых идей о расселении.
Я поджала губы, не решившись ему возражать.
Впрочем, возможность отвести душу мне всё-таки вскоре представилась.
